Мой капитан - Жанна Раскита

жалость в ее глазах. Но мне себя было, совсем не жаль. Однажды образ простолюдинки спас мне жизнь.

Ессенский подал мне руку. Я, с его помощью, ступила на первый выступ. И мы начали свое восхождение. Таня, то и дело оглядывалась на повозку, которой правил Динислам. Ехать в ней проводник строго запретили.  Если вам дороги лошади, сказал сын Дагирова,  нужно облегчить груз в повозке.

Я кожей ощущала страх Татьяны, и от этого мне становилось еще хуже. Некий озноб животной паники то и дело пробегал по позвоночнику. Мартынов насвистывал какую-то песенку находу, то  и дело оглядываясь на Кирилла.

Ессенский, казалось, этого не замечал. Он крепко сжимал мою руку, благодаря чему я двигалась достаточно быстро.

Ни звука вокруг, ни проблеска света. Кромешная темнота, и гул ветра в ушах. Лошади беспокоились, Динислам приговаривал им что-то.

Дыхание прерывалось, выступал пот, от кожи исходил жар. Но устала не я одна, мой капитан тоже тяжело дышал.

Наконец, мы остановились передохнуть. Я рухнула на землю, перетруженные ноги подогнулись сами собой.

Волчата громко засмеялись, и продолжили свою бесконечную беседу.

Капитан отвернулся от них, и наблюдал за Мартыновым. Оба напряженно вслушивались в их дикую речь.

Я, в свою очередь, старалась понять, что его тревожит, по лицу. От моего взгляда не скрылось, как капитан и Мартынов, то  и дело, многозначительно переглядывались.

Граф Михайлов обмахивал кружевным платочком запыхавшуюся Татьяну, и казался полностью поглощенным своим делом.

– Ну что, идем дальше? – бодро спросил Динислам.

– А еще далеко? – подала голос Таня.

– Деревня сразу за тем перевалом. Идемте.

И наша делегация снова двинулась в путь.

Я всегда ощущала незримое присутствие капитана рядом с собой. Едва я оступалась, он подхватывал меня, хотя, казалось, шел далеко впереди.

Ночь была невероятно ясная, и таких звёзд я никогда в городе не видела.

Мы забрались на вершину горы и увидели тусклые огни, что пробивались сквозь кроны деревьев.

– Вы же сказали, что сразу за перевалом! – возмутилась Татьяна.

– Это ближе, чем кажется. Если поторопиться, то успеем поспать этой ночью, – успокоил Динислам.

При мысли о скором отдыхе, энтузиазма у меня прибавилось.

Спускаться оказалось гораздо проще, хотя скользкая, сырая земля так и норовила лишить равновесия. Я сама того, не осознавая, крепко вцепилась в руку капитана.

Менее, чем через четверть часа  мы оказались у изгороди. Выглядело это сооружение не важно, словно слабая женщина со скуки собрала хворост и сплела нечто, что теперь огораживало населенный пункт.

Четыре домика, в центре – высокий костер, в стороне длинное сооружение, похожее на коровник. И все.

Это место трудно поселком назвать, не то что, деревней.

Мартынов снова кинул быстрый взгляд на Ессенского. Казалось, что кроме меня никто больше не замечает их немого диалога.

Динислам, по-хозяйски распахнул калитку. На него тут же накинулась огромная косматая собака, оглушая всю округу диким лаем. Мужчина успокоил ее на своем родном наречии, и та, признав хозяина, радостно лизнула его руку.

– Отличный кавказец, – произнес Мартынов, – чем вы их здесь кормите? Клянусь, в городе они такими не вырастают!

Нам на встречу вышли двое мужчин. Одни совсем сухой старик, другой – уже начинающий седеть, но достаточно бодрый. Выглядели они, как подобает настоящим горцам, держались достойно. Признаться, я уже начала привыкать к этим людям.

Динислам переговорил о чем-то со старцами на своем языке. Единственное, что я понимала в этом наречии, это приветствие.

Старцы согласно кивали, потом развернулись и ушли, так же чинно и с достоинством, как и пришли.

Динислам обернулся к нам.

– Сейчас нам организуют ночлег. Надеюсь, городские барышни оценят по достоинству  местное гостеприимство, и не будут чрезмерно требовательны… – старший проводник почтительно поклонился.

Татьяна медленно заливалась  ярким румянцем. Я поняла, сцены не избежать, и поспешила сказать что-то вежливое, прежде чем моя кузина все испортит.

– Ну что вы, – я улыбнулась так дружелюбно, как только могла, – о вашем гостеприимстве ходят легенды. Тем более, сегодня мы будем рады любому теплому местечку, что бы перевести дух.

Таня высокомерно хмыкнула.

Позади Динислама замаячил мальчишка.

Мужчина обернулся и кивнул.

– Барышни могут проследовать за Зурабчиком, он покажет, где вы сможете отдохнуть.

Мне не требовалось второе приглашение. Ноги устали так, что казалось, дрожала каждая жилка.

Мальчишка завел нас в домик, в котором оказался земляной пол. Резкий запах гниющих досок резко ударил в нос. Признаться, я надеялась, что нас пустят в дом из камня, что возвышался в стороне. Но тот лишь мрачно взирал на нас черными глазницами своих окон.

Сквозь сумрак вокруг, я разглядела, как мальчишка двинулся к небольшому углублению в центре помещения, и разжег там костер.

Желтые языки пламени медленно набирали силу, и сумрак отступал. Когда огонь полностью осветил  комнату, я разглядела странное сооружение над очагом (а это был именно очаг, потому что дно ямы, оказалось выложенным камнем), это сооружение походило на гигантскую воронку, что узкой своей частью уходила под потолок. Там, по всей видимости, было отверстие наружу, куда и уходил весь дым.

У стен, напротив очага, стояли узкие лавки. У дальней стены, я рассмотрела невероятных размеров кастрюлю, без ручек, из которой исходил пар.

Татьяна настороженно заглянула под крышку.

– Боже, кажется, это варево – наш ужин, –  скорбно произнесла она.

В дверях снова показался мальчишка, груженный двумя одеялами и подушками.

Уложив все на лавку, он взглянул на нас и улыбнулся, показывая редкие зубы.

– Там в казане – шулюм.  Моя мать сготовила, – гордо сообщил он и скрылся за дверью.

Есть мне совершенно не хотелось. А Татьяна снова с опаской заглянула в казан.

– И как это есть? – сказала она.

– Это дикий край, сестрица. Руками.

Татьяна снова взглянула на варево. Она походила на хищницу, что замерла у водоема, полного добычи.

Я присела на лавку у окна, и выглянула на улицу. К моему удивлению, вид мне представился интересный.

 Вокруг огромного костра сидели наши мужчины, в компании Динислама с сыновьями, пары старцев, что нас встречали, и не знакомый мне мужчина, с короткой черной бородой.

 Они говорили в пол голоса, поэтому слов было не разобрать.

 Сзади послышался всплеск. Я оглянулась.  Татьяна, повизгивая, старалась удержать выловленный из кипятка огромный кусок бараньего мяса. Судя по всему, она не на шутку проголодалась.

На улице послышался странный звук. Я вновь взглянула в окно.

Черноволосый бородач тянул к костру на веревке барана. Следом шел тот самый мальчишка, что угостил шулюмом, с большой глиняной пиалой. Ее бока украшали цветные узоры.

Признаться, я была заинтригована происходящим.

Бородач  подвел барана к мужчинам. Граф Михайлов недоуменно отшатнулся, чем вызвал улыбки окружающих. Мартынов что-то сказал, Кирилл улыбнулся еще шире.

Когда я краем глаза заметила, как бородач достал кинжал, из украшенных камнями, ножен, хотела, было кинуться на выручку мужчинам, когда моему взору представилась следующая картина.

Бородач задрал голову барана и медленно, почти с удовольствием перерезал ему горло. Алая струя ударила прямо в пиалу, что предусмотрительно подставил мальчик.

Я сидела