Синий дым - Юрий Софиев

«Грузят санитарные повозки…»

Грузят санитарные повозкиВ поезд, отходящий на восток.По платформе гонит ветер хлёсткийШумный человеческий поток.Юные обветренные лица.Галльские остроты.Бодрый смех.Этот — парижанин,Тот — из Ниццы,Но судьба у них одна у всех.Вряд ли кто вернётся —Эти детиВсе одной судьбе обречены.Жертвы беспощадного столетья!Жертвы беспощаднейшей войны!Поезд тронулся.И мы расстались.О кого из них и я споткнусь?Друг любимый, нам с тобой осталисьМужество и грусть.

1939. Шартр. Вокзальная платформа.

Фалезская Арлета

Девушка с огромными глазами,Серыми, как небо Кальвадоса,Принесла мне дымный чёрный кофеС рюмкой крепкой яблоновой водки.Эта девушка была высокой.На её красивом, сильном телеС очень милой простотой сиделоХорошо разглаженное платье.Наши взгляды встретились и странноТак томительно запело сердце.Я спросил её: «Как Ваше имя?»И смеясь, ответила: «Арлета».Мы смешно смотрели друг на друга.Это было… было здесь, но толькоПротекло с тех пор тысячелетье —В этом городе жила Арлета.Из окна своей высокой башниНа неё смотрел нормандский герцог,А она у старого фонтанаПолоскала грубое бельё.Герцог-Дьявол стал Арлете мужем,А Арлета — матерью Батара,Что высоко поднял орифламмуНа жестоком Гастингском сраженье.Ох, уж этот город, эти башни,Эти камни старого фонтана!Эта девушка сегодня ночьюПринесёт мне радость, страсть и нежность.Завтра мы расстанемся навеки!Завтра снова ляжет серой лентойДальняя нормандская дорогаС яблонями по краям.

Фалез. Нормандия.

Босния

На мшистом камне неподвижны ели.В Неретве вздыбилась, ревёт вода.По каменным мостам и по ущельямТоропятся ночные поезда.Всё мимо! Мимо! Я почти сквозь слёзыОт грусти и от теплоты, смотрюНа станционные больные розы,На пыльный сад, на позднюю зарю.Вот девушка — виденья не продлить —Средь виноградников идёт по склону.И будет долго в сумерках следитьЗа фонарём последнего вагона.Звено к звену плетётся сеть разлук,Печальнейших разлук с самим собою.Жизнь, иссякающая теплотою,Выскальзывает медленно из рук…

Мустье

Здесь человек раскапывал пещеру.Внизу блестела древняя река.И я увидел пепел влажно-серый,Он бережно держал его в руках.С волнением я трогал чёрный камень —На пальцах угольный остался след.Меж тем, кто разводил костёр, и намиЛегла дорога в сорок тысяч лет!Он мне сказал:— На древнем пепелищеДней многотысячных осталась тень.Мустьерка-женщина варила пищу,Мустьерец-муж отёсывал кремень…Дыхание летело ледяное,Оленье стадо подошло к реке,Шерстистый носорог, в час водопоя,Глубокий след оставил на песке…Мой собеседник вдаль закинул взор.И закурив устало, выгнул спину.Внизу река несла свои глубины,Леса бежали по извивам гор.Сказал:— История! Ты в основном не волен.Ты вырастаешь сам, как плод её.Зато в твоей высокой, гордой волеОчеловечить это бытиё.

деревня Мустье.

СИНИЙ ДЫМ[30] (из книги «Пять сюит)

Марианне Гальской-Жердинской

1. «Я только и помню…»

Я только и помню— Можно ли помнить иное —Уплывала платформаИ в пятне световом фонаря —Лицо твоё,Печальное, как осень,Любимое, прекрасное лицо!

1924.

2. «Синевой и теплотой осенней…»

Синевой и теплотой осеннейКомната наполнена твоя.На полу трепещущие тениОт листвы каштана.Я и ты.В этот летний день— Числа не знаю —В час, когда закат позолотилПыльные деревья и сараи,Расставаясь,Я сказал: «Прости!»Расставаясь!Милая, навеки!Предавая и теряя всё!И ладонью прикрывая веки,Ясно вижу я лицо твоё…

«Закат над озером. Чернеют сосны…»

Закат над озером. Чернеют сосныНа красном фоне неба и воды.Вся жизнь моя предстала мне, увы,Неправедной, случайной и несносной.Всё, что люблю я, — всё добыча тленья!Существованье жалкое моёВ потоке том, где каждое мгновеньеПроваливается в небытиё.И скованный судьбою и природой,О, как он бьётся, рвётся и дрожитКомочек праха! Как он дорожит,Быть может, выдуманною свободой.

В больнице

Как сгусток человеческих страданий —Палата задыхается в бреду.Среди разбросанных воспоминанийК дням неоправданным опять иду.

Казалось, — больше ничего не надо.Печаль и боль уже сочтённых дней.Но вопреки всему,Как беспощадноЕдиноборство с гибелью моей.

«Горизонт холоднее и шире…»

Горизонт холоднее и шире.Поднялась изумлённо бровь.И не раз ещё в этом мире,Милый друг, разобьёшься в кровь!Ни советом, ни мудрым словом —Ничем и никак не помочь.Это знанье о мире новомПостарайся сама превозмочь.

«Всё, как прежде — чёрная вода…»

Ирине

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});