По его правилам - Маша Малиновская

так удар под дых от матери. Но и рассказать ей о его выходке я не могла. Не могла и всё тут. Поэтому просто покачала головой и отправилась в спальню жалеть себя.

Утром на остановку я шла как на эшафот. Свежий снег на дорожках трещал под ногами, казалось, так громко, что уши заткнуть хотелось. Из-за угла подуло колючим ветром. Я подняла шарф повыше и втянула голову в плечи. На часах семь десять, ехать через полгорода. Ещё даже толком утро не наступило.

— Привет, Златуль, — Илья Ромушин подошёл и приобнял меня за плечи. — Настроение боевое?

— Да не то слово, — насупилась я ещё больше.

На остановке стояло несколько наших ребят, близнецы из девятого и две девочки из десятого. Те, кому ехать далеко.

— Капец, рань такая, — зевнула подошедшая к нам Настя. — Я в это время только встаю обычно. Вот бы им там пусто было в этой котельной.

— Злая ты, Настя. Может, работники и не виноваты, — вступился Илья. — И сделали всё, что в их силах. Всякое же бывает.

— А вот и Виденин, — Белова кивнула в сторону.

Стас сегодня представлял жалкое зрелище. Казалось, что его подняли, одели, обули и вытолкали на улицу. Только вот разбудить забыли. Он коротко со всеми поздоровался, а потом крепко так, от души выругался на всю эту ситуацию, своровавшую у него и остальных добрых полчаса сна, как раз, когда он самый сладкий.

А потом они все сели на сто третий рейс и уехали в направлении района Машзавода, а я осталась стоять на остановке одна в ожидании своего маршрута. Через пять минут подъехал автобус с табличкой: «Ул. Героев — кв. Мира». Вздохнув, я поднялась на ступеньку, протянула деньги кондуктору и прошла на свободное место. Двери уже почти закрылись, когда между ними протиснулась ладонь в кожаной перчатке, водитель снова открыл их, и в автобус вскочил Бахурин.

Моё настроение сразу же рухнуло. Хотя, какой там, оно и так было где-то на отметке «минус бесконечность». Он тоже передал за проезд, а потом остался стоять чуть ближе к водительской кабине и уставился в окно.

Сама не знаю зачем, но я стала его рассматривать. Обычный парень, если встретишь на улице, то и не скажешь, что школьник. Выглядит довольно взрослым, скорее как студент. Чёрная куртка, чёрная шапка, на плече серый рюкзак, тёмные джинсы. Надо же, решил форму не надевать.

Я едва успела отвести глаза, когда он повернулся. Закуталась в шарф и отвернулась к окну. Кто-то проскрёб в инее маленькое круглое окошко, в которое было видно, как мимо проплывают укрытые пушистыми шапками дома частного сектора города.

Пока доехали до нужной остановки, у меня уже начали замерзать ноги. На остановке вышли я, Бахурин, две девочки из восьмого класса и какая-то пожилая женщина. Искать, где именно находится школа, долго не пришлось, потому что через дорогу за большое здание с магазинами на первом этаже тянулась вереница детей и подростков с портфелями. Туда же направился и Бахурин, а за ним на расстоянии я и девочки из восьмого класса из моей школы, которые сели на следующей от моей остановки.

Здание двадцать восьмой школы было двухэтажным и старым на вид. Потрескавшийся порожек, замазанный побелкой, с торца здания трещина в кирпичной стене, забитая почерневшими тряпками. Видимо, эта часть здания не используется, потому что окна там тёмные. По крайней мере, надеюсь на это. Туалет на улице тоже поверг меня в шок. Молюсь, чтобы внутри тоже был.

Мы вошли в парадный, если так можно его назвать, вход, где нас встретила молодая преподавательница.

— Здравствуйте, ребята, я Ольга Олеговна — завуч. Подходите ближе, я вам сейчас всё расскажу.

Я, собственно, таких молодых завучей ещё не видела. Ну да мало ли. Сюда, наверное, и работать особо заслуженные педагоги не стремятся.

— Вас по списку к нам поступает шестеро. Двое ребят из девятого класса, как мне сообщили, заболели, а остальные уже на месте. Я хочу свериться пофамильно. Она назвала нас по очереди, на пару секунд задержав нечитаемый взгляд на Бахурине, а потом улыбнулась и продолжила.

— Сменную обувь у нас не носят. Верхнюю одежду сдайте в гардероб, но, если замёрзнете — в некоторых кабинетах довольно холодно, — можете надеть снова. Расписание уроков у нас вон там, — она указала на стену слева от входа, где толпились ученики. Столовая на первом этаже в левом крыле. Девочкам из восьмого я покажу, а Злате Демид всё расскажет, думаю, он не успел забыть, как тут и что.

Не видела, как отреагировал Бахурин, но я просто пропустила это мимо. Естественно, не нужна мне от него никакая помощь. Сама всё найду. Потом мы сдали вещи в гардероб, и завуч повела нас в классы. Сначала завела восьмиклассниц, потом отправилась с нами на второй этаж.

— У одиннадцатого сейчас география.

Она постучала, открыла дверь и вошла, махнув нам рукой. Когда я зашла в класс, поняла, что меня напрягло ещё в коридоре. Все ученики, а их было около двадцати, были одеты кто как. Никакой деловой формы, никаких пиджаков и классических брюк с юбками, однотонных чёрно-белых цветов. Джинсы, толстовки с надписями, у девочек волосы распущенные, макияж яркий.

— Ребята, доброе утро, — сказала завуч. — Это ученики первой школы, я вам рассказывала, что у них случилась авария, и до конца четверти они будут обучаться у нас.

Познакомьтесь со Златой, а Демида вы и так знаете.

Я почувствовала их враждебность ещё до того момента, как завуч вышла, и кто-то что-то сказал. Тут была и та девушка, которая спорила с Бахуриным в роще парка.

Олеся, кажется.

— А где твои фрейлины, Королёва? — эта Олеся подняла бровь и ухмыльнулась. — Или теперь вместо них славный рыцарь?

— Олеся, это лишнее, — сделала замечание учительница географии. — Ребята, присаживайтесь за свободную парту.

Свободной была только одна парта — последняя в среднем ряду. Туда и указала нам учительница географии. Отлично, теперь я буду не только учиться во враждебно настроенном классе, а ещё и сидеть за одной партой с Бахуриным, который, как мне кажется, в этом классе был далеко не изгоем.