Медитации на Таро. Путешествие к истокам христианского герметизма - Валентин Томберг

В этом смысле прав Браунинг: «Природа сверхъестественна». Ибо неизменное по сей день свидетельство ее сверхъестественного происхождения — ее неиссякаемая жизненная сила. Жажда жить! Господи Боже, какое исповедание веры, какое проявление надежды и какой жар любви!

Любовь, надежда и вера в силу самой своей природы являются сущностью мистицизма, гнозиса и священной магии. ВЕРА есть источник магической силы, и именно ей можно приписать все чудеса, упоминаемые в Евангелии. В свою очередь, все откровения гнозиса имеют лишь одну цель: приносить, поддерживать и укреплять НАДЕЖДУ. Письмена книги, которую держит на коленях Верховная Жрица, суть письмена неистощимой надежды. Ибо всякое откровение, если оно не вселяет надежду, сомнительно и тщетно. Мистицизм есть огонь без отражения; это единение с божественным в ЛЮБВИ. Это изначальный источник всей жизни, включая жизнь религиозную, жизнь искусства и жизнь интеллектуальную. Без него все становится лишь элементарной и заурядной техникой. Религия становится совокупностью технических приемов, где инженерами являются книжники и фарисеи; она становится начетничеством. Совокупностью технических же приемов (традиционных или новаторских; это безразлично) — т. е. областью имитации опыта — становится искусство. Наконец, наука становится совокупностью технических приемов достижения власти над Природой.

Но Аркан священной магии, «Императрица», призывает избрать иной, возвратный путь — не путь вырождения, но путь полного обновления, на котором приобретает первозданный, немеханический вид все то, что стало чистой техникой разума, эстетики и морали. Чтобы стать магом, этого пути неизбежать. Ибо священная магия пронизывает всю жизнь, ту жизнь, которая открывается в Таинстве Крови. Пусть наши заботы станут голосом крови, — голосом сердца, — пусть наши слова произносятся кровью, и пусть наши дела будут кровью же скреплены{35}! Так становятся магом. Стать магом — значит жить тем, что жизненно необходимо, — необходимо как кровь.

В книге Элифаса Леви «Учение и ритуал высшей магии» в подзаголовок раздела, посвященного Третьему Аркану Таро, вынесены слова: «Plenitude Vocus». — Выбор более чем удачен: он, я бы сказал, вдохновлен свыше. Действительно — «полнота голоса»; можно ли лучше выразить саму суть священной магии? Именно «полнота голоса» составляет предмет забот и интересов священной магии; это полнокровный голос, это кровь, которая становится голосом. Это бытие, в котором нет ничего механического, — в нем все живое.

Сказанное приводит нас к итоговому, центральному значению Третьего Аркана Таро. «Императрица» — аркан священной магии — есть прежде всего аркан произрождения. Именно произрождение — один из его главных аспектов. В частности, если священная магия, как мы показали, есть союз двух волеизъявлений — божественного и человеческого, в результате которого происходит чудо, — то и само произрождение также предполагает наличие триады — произродителя, произрождающего и произрождаемого. Так вот, произрождение есть воплощаемое в произрожденном чудо, которое совершается в результате единения принципов произродителя и произрождающего. Идет ли речь о новой идее, о произведении искусства, о рождении ребенка — это, по сути, всегда один и тот же аркан — аркан плодородия, с которым неизменно связано одно и то же таинство Воплощения Слова — воплощения «по образу и подобию Божию».

Ранее мы говорили, что священная магия есть жизнь, какой она была до Грехопадения. Поскольку жизнь всегда является порождающим началом, то и аркан священной магии есть тем самым аркан произрождения до Грехопадения — произрождения по вертикали, из верхнего плана в план нижний, — вместо произрождения по горизонтали, т. е. на одном и том же плане.

Суть этого таинства окончательно сформулирована в «Символе веры»:

«...и воплотившегося от Духа Святого и Марии Девы». — В этой формуле мы видим триаду: произродитель свыше, произрождающее в дольнем и само произрождаемое; или: Святой Дух, Святая Дева и Богочеловек. Одновременно это и формула священной магии в целом, поскольку она является выражением таинства единения воли божественной и воли человеческой в стихии{36} крови: той крови, которая, в ее тройном значении — мистическом, гностическом и магическом, — и есть «скипетр» власти священной магии.

На этом, дорогой неизвестный друг, я умолкаю, препоручая вас вашему Ангелу-хранителю. Мой человеческий голос недостоин произносить то, что было бы дальнейшим, более глубоким раскрытием бегло очерченного в этом письме.

Письмо IV. Император

«Благословен Грядый во имя Господне».

Дорогой неизвестный друг!

Чем менее поверхностен человек — чем большими знаниями и способностями он обладает, — тем больше его власть: его авторитет{37}. Быть, т. е. являть собой нечто, знать нечто и нечто мочь — т. е. быть способным к его осуществлению — вот самооснование того или иного авторитета, которое и наделяет властью. Говоря более конкретно, величина и соответствующая сфера доступной человеку власти пропорциональны тому, насколько в нем соединяются глубина мистицизма, мудрость непосредственного познания — гнозиса — и действенная сила магии. Каждый, кто обладает этим в определенной степени, может основать «школу»; обладающий же этим в высшей степени получает власть «устанавливать законы».

Власть как таковая — вот подлинная и безусловная сила закона. Понуждение от имени власти уместно лишь как необходимая мера ее восполнения. Оно излишне там, где налицо истинная власть, где ощущается дыхание священной магии, пронизанной светозарным гнозисом, исходящим из пламенных глубин мистицизма.

Вот почему у Императора — фигуры Четвертого Аркана Таро — нет ни меча, ни вообще какого-либо оружия. Орудие его власти — скипетр; в ином он не нуждается. Такова первая идея, с которой мы сразу же сталкиваемся при анализе изображенного на карте: в основе закона — власть (authority). В контексте же медитации над тремя предыдущими Арканами это необходимо выливается в тезис: источник всякой власти (а значит, источник и основа всех законов) — неизреченное Имя Бога .

Смысл этого заключается в том, что человек, обладающий подлинной властью, подлинным авторитетом, не замещает собою власть божественную, но, напротив, сам предоставлен в ее распоряжение; т. е. он уступает ей место, ибо единственное средство доступа к ней — самоотречение.

Фигура Четвертого Аркана прежде всего выражает ту идею, что Император как воплощение власти несовместим с насилием и принуждением. У него нет оружия. Его взор устремлен на скипетр в правой руке, простертой в повелительном жесте; левая рука покоится на крепко затянутом поясе. За Императором — невысокий трон, на который он опирается, стоя на земле одной ногой; с нею скрещена другая; рядом — щит с изображением орла. На голове у Императора — массивная корона.

В целом изображенное на карте символизирует не столько идею неприятия насилия вообще, насилия как такового, сколько идею активного самоотречения. Нельзя сказать, что Император пребывает в состоянии покоя: он не сидит. С другой стороны, его поза плохо ассоциируется и с какой-либо свободой передвижения: он опирается на трон, к тому же ноги его скрещены, — т. е. он лишен возможности как самоутверждения (движение вперед), так и отступления (движение назад). Император, так сказать, привязан к своему месту, как к посту часовой: здесь его престол и герб (орел на щите).

Развивая эту мысль, можно сказать, что Император — страж скипетра, который в данном случае не просто знак власти и соответствующей свободы выбора, т. е. ее применения по назначению: символизируемая скипетром функция не сводится к одному лишь плану практической реализации. Иначе говоря. Император выше какого-либо конкретного действия: в его правой руке — скипетр, которым он как бы приносит присягу; левая рука — на затянутом поясе. Этим поясом Император как бы стягивает, ограничивает себя, поскольку пояс — нечто противоположное свободе, нечто обуздывающее порывы импульсивной и инстинктивной натуры, и в символическом смысле именно он, не позволяя ими увлекаться, не позволяя вмешиваться в ход событий, привязывает Императора к его сторожевому посту — к его престолу.

Поэтому ноги Императора — так, как они изображены, — естественно символизируют нечто противоположное движению, а руки — нечто противоположное действию. Кроме того, его голова увенчана массивной короной, двойственное значение которой уже было нами раскрыто в медитации над Третьим Арканом — Императрицей: корона — знак не только законности власти, но и связанного с нею долга, т. е. миссии свыше, возлагаемой на того, кто ею увенчан. Поэтому, собственно говоря, любой венец — терновый: корона не только тяжела, но и понуждает к строжайшему, порой мучительному обузданию каких-либо личных помыслов, фантазий, страстей. Исходящие от нее лучи — зубцы короны — оборачиваются во внутреннем мире ее носителя острыми шипами. Они словно гвозди, пронзающие и распинающие любой помысел или образ, возникший в его воображении. Здесь всякая мысль, если она верна, всякий благочестивый помысел получает подтверждение в ответном озарении, а мысль случайная и ложная отвергается и возвращается в ничто. Как положение рук и ног Императора символизирует отречение от свободы движения и действий по собственной прихоти, так его корона есть символ отречения от свободы движения интеллекта. В итоге получается, что Император лишен всех трех так называемых «естественных» человеческих свобод — убеждений, или мнения ( в учении Платона), слова и движения. — Этого с неизбежностью требует власть.