Кому бесславие, кому бессмертие - Леонид Острецов

— Логично, — резюмировал Антон. — Я готов попробовать поговорить с ним. Но каким образом я смогу сделать это? Кто отпустит меня из Риги?

— В этом я не смогу тебе помочь. Мне нельзя рисковать. Ты сам должен найти и, я уверена, найдешь какой-нибудь способ. Постарайся использовать свою работу в Комитете. Кого-то же у вас командируют в центр?

— Может быть, — предположил Антон.

— Зато в Берлине я смогу оказать тебе поддержку, помочь с жильем, деньгами и прочим, по необходимости.

Эльза вздохнула и, развернувшись, пошла к машине.

— Ты имеешь прямое отношение к тем людям, о которых говорила? — спросил ее Антон.

— Я выполняю их поручение, — ответила она. — Но это не имеет никакого отношения к делу.

Когда Эльза уехала, Антон вздохнул с облегчением.

«Она всего лишь использовала меня», — подумал он и вспомнил о Жанне.

Со следующего дня его жизнь снова вошла в привычный ритм — работа, вечерние посиделки в ресторане, прогулки по Риге и чтение книг по выходным.

Спустя пару недель после отъезда Эльзы, поздно вечером, когда Антон возвращался из ресторана, его сзади догнал какой-то человек. Обернувшись, он узнал в темной фигуре Скопова.

— Не делай лишних движений, Горин, — тихо сказал тот, поравнявшись шагом с Антоном. — Ты уж думал, что я больше не объявлюсь, а?

— Была такая надежда, — ответил Антон.

— Надежда не оправдалась, — с издевкой хихикнул Скопов. — У меня мало времени, и поэтому вернемся к нашему предыдущему разговору. Значит, так. Есть информация, что армейское командование в Риге часто посещают высшие чины СС и СД. Мы знаем, что ты имеешь выходы на них.

— О каких выходах вы говорите? — недовольным тоном спросил Антон. — Я общаюсь только с моим непосредственным начальством по работе в отделе. — Это нас не интересует, — ответил Скопов. — Я говорю о твоей бабе или об этом краснорожем полковнике.

Антон понял, что они следили за ним в тот день, когда он во второй раз встретился с Эльзой и Зивергом.

— С чего вы взяли, что фрау Вайкслер моя баба?

— С того, что мне известен каждый твой шаг, и повторяю, что в твоих интересах, Горин, пойти со мной на плотное сотрудничество. Итак: ты общаешься с этой бабой и этим краснорожим…

— Эта баба давно уехала, — перебил Скопова Антон.

— Неважно. У меня есть возможность переправить «языка» за линию фронта. Нам нужен офицер из высших чинов, и ты должен помочь мне добыть его. Пусть это будет кто-нибудь из армейского штаба, хотя желательно добыть человека из Берлина. Они тут частые гости, чувствуют себя в безопасности, и сделать это не составит особого труда. Например, этот краснорожий каждый вечер пьет в ресторане «Снайге», а потом на такси уезжает к себе в гостиницу. С ним там проводит время некий Кейслер из армейской разведки, а также штурмбаннфюрер Брокк из Берлина. Твоя задача проста: разговориться с кем-нибудь из них и подвести к нужному такси, стоящему у входа в ресторан. Шофером буду я. Дальше — дело техники.

— Легко сказать. Почему же вы сами до сих пор не подъехали к нему вместо настоящего таксиста?

— Не удалось. Поэтому ты мне и нужен.

— Это невозможно! — вспылил Антон. — Я с краснорожим почти не знаком, а с другими офицерами и подавно! С какой стати они будут общаться со мной?!

— Слушай, Горин! — тут же вспылил Скопов и остановился, грубо схватив Антона за рукав. — Если ты не сделаешь это, то прямо отсюда отправишься вслед за своим профессором! Понял!

Душу Антона тут же вновь полоснула мысль о печальной участи профессора Кротова, и он резко одернул руку. У него вдруг моментально возникло стойкое желание ударить Скопова, да что ударить — вцепиться ему в глотку и душить до последнего, пока не станет понятно, что мир наконец избавлен от человека, который способен уничтожить еще десятки профессоров, артистов, писателей и других невинных людей.

— Значит, так, — тем временем произнес Скопов, оглядываясь по сторонам. — С завтрашнего дня ты будешь регулярно ужинать в ресторане «Снайге» и при первой же возможности попытаешься завести разговор с полковником или его дружками. Уходишь вместе с ними. Твоя задача — кого-нибудь из них хотя бы подвести к моей машине, чтобы он сел в нее. Желательно тебе сесть тоже. Мы связываем «языка» и вывозим из города. Тебя я высаживаю, а сам еду дальше. Все.

— Как я узнаю вашу машину? — спросил Антон.

— Вот это другой разговор, — удовлетворенно произнес Скопов. — Когда вы выйдете, я включу свет в салоне и открою пассажирскую дверь. Номер машины тебе не нужен — он будет забрызган грязью, и это тоже ориентир для тебя.

— Мне нужны деньги на ресторан.

— Правильно, — удовлетворенно сказал Скопов и протянул Антону пачку купюр. — Рад, что мы наконец-то нашли общий язык.

С этими словами он отстал сзади и резко свернул в ближайшую подворотню.

Антон с облегчением вздохнул и ускорил шаг. Он хотел быстрее вернуться домой и со всех сторон обдумать мысль, которая неожиданно возникла в его голове.

В просторном зале ресторана звучала музыка, и бледная худая женщина пела немецкую песенку о «разбитом сердце Арнольда». В клубах табачного дыма среди людей в офицерских мундирах Антон отыскал глазами Понтера Зиверга. Вопреки тому, что говорил Скопов, Зиверг был в компании лишь одного человека, да и тот был в штатском. Они сидели за столиком у окна и о чем-то непринужденно беседовали. Антон пристроился у барной стойки и принялся наблюдать за ними.

Через некоторое время он понял, что Зиверг слегка пьян. Антон знал эту склонность немцев — постоянно удерживая себя в рамках дома и на службе, многие из них позволяют себе активно расслабляться, когда оказываются в других местах, в отрыве от привычной жизни. Видимо, к такому типу людей относился и Зиверг. Было заметно, что он часто прикладывался к рюмке, довольно громко разговаривал и не контролировал свои жесты.

Настроившись на непринужденный лад, Антон направился в его сторону.

— А… наш русский соотечественник, — воскликнул Зиверг, сразу узнав его. — Пожалуйста, присоединяйтесь к нам!

Антон обрадовался, что ему не пришлось вымучивать начало разговора, и, поздоровавшись, присел за столик.

— Э-э… Простите, как вас?.. — протянул Зиверг.

— Отто фон Берг.

Обратив внимание, что в стоящей на столе бутылке почти пусто, он подозвал официанта и заказал коньяк.

— Отто фон Берг, — повторил Зиверг, представив Антона своему собеседнику.

— Генрих Блауштейн, — в свою очередь, представился тот.

Это был человек среднего возраста, смугловатой внешности, с орлиным носом и черными волнистыми волосами. По внешнему облику он очень походил на еврея, чем и привлекал к себе внимание.

— Господин Берг — специалист по древнегерманской истории, — сообщил Зиверг и разлил коньяк по рюмкам. — Прозит! — и все выпили. — А Блауштейн — один из наших ведущих ученых-физиков, — продолжил он.

— А где вы изучали историю? — тихим вкрадчивым голосом поинтересовался Блауштейн.

— Он изучал ее в Москве, — ответил за Антона Зиверг.

— Да. Я изучал европейскую медиевистику в Московском университете, — подтвердил Антон.

— Вы русский? — спросил Блауштейн.

— Я немец, хотя и прожил всю жизнь в России. Впрочем, чем старше я становился, тем больше ощущал себя немцем, — как можно естественней произнес Антон.

— Чистая арийская кровь обязательно даст о себе знать, — заметил Зиверг.

— И по каким же темам вы специализировались? — вновь задал вопрос Блауштейн.

— Научные и мистические представления в Европе в эпоху раннего Средневековья.

— Да вы ценный специалист для нас, черт возьми, — воскликнул Зиверг. — Но разве большевики изучают подобные проблемы?

— Они изучают разные проблемы, но, к сожалению, исключительно с позиций марксизма, — ответил Антон.

— Вы тоже изучали древнюю мистику с этих позиций? — с долей иронии спросил Блауштейн.

— Пришлось отойти от них, — спокойно ответил Антон и добавил: — За что чуть не угодил за решетку.

— И каковы же результаты ваших изысканий?

— Самые неожиданные.

— В каком смысле?

— В том, что современная наука, заклеймив знания древних как мракобесие, только обеднила себя, если вообще не пошла по ложному пути.

— Прекрасно! — воскликнул Зиверг. — Совершенно согласен с вами, дорогой господин Берг. А вот господин Блауштейн считает, что все подобные исследования, которыми занимаются несколько десятков институтов рейха, — сущие пустяки.

— Я не говорил обо всех институтах, — отпарировал Блауштейн, — а лишь о тех, которые дублируют друг друга или занимаются откровенной чепухой.

— Что вы называете чепухой, господин еврей? — вдруг вызывающе произнес Зиверг, отчего Блауштейн, на удивление Антона, нисколько не смутился.