Не искавшие приключений (СИ) - Яблоня Дикая

Нужно было собраться с мыслями. Даже вооруженная "Прецедентом", даже продумав и мысленно повторив двадцать раз, что скажу судье, я могла просто-напросто не прорваться в зал суда. Ведь совершенно очевидно, что Гортензию хотят засудить и казнить, сделав публичным примером. Оттого и зевак на мосту не разгоняли. Потому и казнь заявлена ни где-нибудь, а на площади Четырех Рынков, где вешают лишь настоящих монстров: серийных убийц и тому подобных. Сделать примером чего? Примером для кого? Над этими загадками я биться не собиралась: хватало проблем по-насущнее.

— Не раскроете ли нам тайну, барышня Ронда: вы заболели, влюбились, или все сразу?!

Колотушка брезгливо махала перед моим лицом листами, которые я сдала несколько минут назад. Большинство машинисток поддержало начальницу угодливым смехом. Кое-кто посмотрел на меня с сочувствием, но лишь немногие. Как отреагировала Люути, я не разглядела.

— Переделать! Не пойдете на перерыв, пока не выполните работу.

Как же некстати! Гори она огнем, эта работа, но, если я встану и уйду прямо сейчас, у меня отберут пропуск. И тогда я точно не доберусь до зала суда.

Оплошность стоила мне всех малых перерывов до самого обеда. Что ж, по крайней мере, на обед меня отпустили. Ха! Прощайте, госпожа Колотушка! Удачи вам с менее больными и влюбленными. Наконец я могла приступить к финальной части плана. Теперь нужно лишь незаметно ускользнуть. Так. С чего это Люути направляется прямо ко мне?

— А я знаю, почему ты ведешь себя, как ненормальная, — подмигнула она мне, словно лучшей подруге. — Переживаешь из-за той стервы, которую завтра повесят. Знаешь, что тебе нужно?

Мне очень-очень нужно, чтоб ты от меня отстала, злая ты дрянь. Еще мне немножечко нужно стукнуть тебя промеж глаз "Ландрийским Правом", но это не обязательно.

— Тебе нужно посмотреть, как будут судить эту паразитку. Тогда ты сама поймешь, что она кругом виновата. Наверняка полегчает. Идем. Покажу одно местечко, откуда все видно.

Матерь Сущего услышала мою молитву! Причем не только услышала, но и ответила, проявив при этом нетривиальное чувство юмора. Хотя — чему я удивляюсь: если вспомнить Новейшее Писание, у нее это не впервые.

Люути долго вела меня разными коридорами и лестницами — сама бы я непременно заблудилась — пока очередной поворот коридора, обшитого мореным дубом, ни привел нас к нужной двери. И гвардейцу. Уронив челюсть не меньше трех раз, я пронаблюдала, как Люути кокетничает с молодым гвардейцем. "Не положено!" — мотал он головой. "Ну, пожа-а-алуйста," — канючила Люути, игриво улыбаясь. Наверное, все дело было в том, что юноша приходился ей земляком: среднего роста, коренастый узкоглазый брюнет. Что ж, логично. Должна быть где-то на свете страна, в которой Люути — красивая.

— Ладно. Но чтобы ни звука! — поддался таки на уговоры земляк.

— Пошли! — обернулась ко мне Люути. — Поглядим, как зароют эту стерву!

Нет. Нет и не будет на свете страны, в которой Люути — добрая и терпимая. А ведь злобными не рождаются. Как же ее угораздило?..

Галерея, на которой мы оказались, опоясывала поверху весь зал. Она была едва ли ни под самым потолком: перегнись через перила, протяни руку, и достанешь до древних ландрийских знамен, что свисают с черных от времени балок — наследие Войны, изодранное, прожженное, и — вот незадача! — ужасающе пыльное.

— Тихо ты! — прошипела Люути. — Не вздумай! Чеши переносицу, меня бабка научила. Помогает, чтоб не чихать в засаде.

В засаде?.. Кто же ты такая на самом деле, сердитая на всех северянка? Жаль. Мне действительно жаль, что к концу этого дня ты станешь считать меня врагом. Но по-другому, увы, не получится.

И все-таки я — бесконечно везучая! Суд начался раньше, чем было объявлено. Хотя — разве можно назвать этот фарс судом? К чему в зале столько гвардейцев — они опасаются, что подсудимая озвереет и перекинется в монстра? А представителей прессы сколько! Для них и перекидываться не обязательно — вон, как строчат в блокнотах: наверняка у Гортензии уже есть хвост, рога и опыт пожирания младенцев.

— Подсудимая, встаньте!

Зазвенели цепи. Бледная, как самая лучшая бумага в нашем отделе, Гортензия пыталась подняться со скамьи, но у нее не получалось. Гвардеец приблизился и поднял часть ее кандалов.

Да они совсем с ума посходили! Что к ней прицеплено — якорь линкора?!

— Вы обвиняетесь…

— Прецедент Русселя!!! Пчхи!

Вот он, мой звездный час. Хотя он скорее чертовски пыльный, чем звездный.

Гвардейцы в зале пришли в движение. Журналисты застрочили в блокнотах с удвоенной силой.

Ой-ей… Что, если меня даже теперь не послушают?.. Ну, нет! Я зашла слишком далеко, чтобы сдаваться!

— Преце… чхи! Прецедент Русселя, ваша честь!!!

— Ты рехнулась, или башкой ударилась? Заткнись сейчас же! — Люути смотрела на меня со смесью страха и изумления.

О, нет! Я не заткнусь. Меня услышат. Может быть, я не умею красиво визжать, но вещать на большую аудиторию меня научили.

— Прецедент Русселя! — крикнула я в третий раз. Дверь на галерею распахнулась. Ого! Сколько же за мной прислали гвардейцев — дюжину?

— Я не с ней! Я не с ней! — повторяла Люути, забившись в угол.

Размахнувшись, я метнула "Ландрийское Право" в зал суда.

Вот вам ваши законы.

— Вы отдаете себе отчет в том, что несете ответственность за содеянное?

— Да, ваша честь!

— Вы готовы подвергнуться тяжелым испытаниям в ходе судебных процедур?

— Да, ваша честь!

Если кто-то в зале подумал, что человек в пурпурной мантии, похожий на пожилого, страдающего запором бульдога, запугивает меня, он ошибся. Если сам господин верховный судья с его обвислыми щеками и колючими глазками думает, что я думаю, что… в общем, откуда ему знать про те восемь часов, которые я зубрила мой драгоценный тринадцатый том. Кстати, интересно, кому в голову он прилетел? Нужно будет потребовать его обратно. Потом. Когда все закончится.

— Вы понесете суровое наказание, если Истина не будет подтверждена в полной мере, вам это ясно?

— Да, ваша честь!

Это не запугивание. Это стандартные формулировки. Хотя придуманы они именно с целью напугать защитника-добровольца. Чтобы неповадно было. Юриспруденция такая юриспруденция…

Брыластая физиономия судьи чуть заметно вытянулась, когда он увидел уровень способности в моем паспорте. Я затаила дыхание. Но судья лишь дал знак судебному правдовидцу. Невысокая полная дама лет пятидесяти безо всякого выражения посмотрела мне прямо в глаза.

— Да, я верю, что Гортензия невиновна, — отчеканила я недрогнувшим голосом.

— У вас пять минут, — буркнул судья.

А вот этого в тринадцатом томе не было. Всего пять?! Гортензия в такой прострации, что ее за пятьдесят минут расшевелить бы. Давай, Авла, соберись! Иначе пропадете обе.

— Привет! — я оперлась о загородку, которая окружала скамью подсудимых. — Эй, привет! Ты меня помнишь?

Гортензия подняла на меня красные, опухшие от слез глаза и несколько мгновений бессмысленно моргала.

— Детектив, — побормотала она, когда я уже начала беспокоиться. — охотница за тайнами.

— Верно! — и очень своевременно, хоть и звучит бредово. Но это можно использовать.