Экстремальная зона - Сергей Зверев

— Что? — не понял Романенко.

— Антихристовы правила принимаете… — ткнул тот в номер паспорта.

И тут Романенко начал понимать, что к чему. Как оказалось, странные фразы имели вполне реальное объяснение — бородатые мужики оказались старообрядцами, или проще говоря — староверами.

Сибирь — край удивительный по многим параметрам, а старообрядцы — одна из достопримечательностей этой земли. Бежали они сюда издавна, еще с семнадцатого века, от религиозной нетерпимости царей-батюшек. Со временем, осваиваясь здесь, крепко становились на ноги, отличаясь трудолюбием и трезвостью. Богатые сибирские староверы становились известными конезаводчиками, купцами, золотопромышленниками, люди попроще хозяйствовали более скромно.

После семнадцатого года проблем прибавилось. От советских гонений староверы уходили глубоко в тайгу, жили в землянках, возводили скиты, категорически отказывались получать паспорта, служить в армии и участвовать в коммунистическом строительстве. Жили, ведя натуральное хозяйство, охотились, занимались рыболовством в тех местах, куда даже НКВД не могло добраться. Раз в год отправляли кого-нибудь в город — поменять звериные шкурки на соль, патроны и металлические орудия. Некоторые староверческие деревни умудрились пережить не только коллективизацию, но и просуществовать патриархальной жизнью «вне СССР» аж до середины пятидесятых.

В настоящее время в Сибири еще много староверческих деревень, расположенных в основном в глухой тайге. Электричества здесь нет, равно как и других благ цивилизации. Старообрядцы — люди религиозные, честные, работящие и трезвые. Обычное их занятие в этих местах — рыбалка, охота, земледелие. Многие, особенно старики, до сих пор придерживаются ортодоксальных традиций. Смотреть телевизор, слушать радио, пользоваться Интернетом, пить водку — грех. Врать и воровать — страшный грех. Грехом также считается любое соитие мужчины и женщины без цели зачатия ребенка. «Официальную» церковь староверы считают чуть ли не исчадием ада. В семьях правит домострой, однако молодежь уже не столь ортодоксальна. Практически все сибирские староверы в той или иной степени — дальние родственники, потому как браки заключаются лишь между «своими».

Мгновенно сориентировавшись, Лысый в разговоре повел себя соответственно. Когда было надо, он умел произвести положительное впечатление. Последующие минут десять он рассказывал о том, что его группа разыскивает потерпевую крушение винтокрылую машину. При этом старался вызвать к себе доверие и сочувствие. По поводу конфликта Лысый заявил о том, что посчитал местных браконьерами. И так далее, и тому подобное. Как тут же выяснилось, усилия Романенко не пропали даром.

— Так ведь видели мы энтот вертолет, — кивнул старообрядец, — как раз то, что вы ищете.

Он повернулся к своим товарищам, и те кивками подтвердили озвученное.

— Видели?! — встрепенулся Романенко. — Так ведь это здорово! Давайте я вам покажу место.

Он стал разворачивать карту, однако здесь натолкнулся на неприятие со стороны собеседников. Они как-то поморщились, глядя на километровку.

— Картой мы не пользуемся, — брезгливо сказал один из них.

— А как же вы ориентируетесь в тайге? — недоуменно спросил «банкир».

— Да уж, слава богу, обходимся.

— Мы же тут, в тайге, родились. Нам тут каждый кустик, почитай, знаком. Что уж о большем-то говорить? — в свою очередь удивленно пожал плечами бородач.

Общими усилиями, сочетая имевшиеся у людей Лысого координаты и знания староверов, ситуация была окончательно определена. Место трагедии было известно коренному населению, и называлось оно Митькино болото.

— А почему Митькино? — спросил кто-то.

— А это давно было, — отозвался один из бородачей, — тогда жил в этих краях такой Митяй. Фамилию его никто уж и не помнит. Говорят, разумный был мужик. Хозяйство крепкое у него имелось. Так вот, на охоте провалился он в самую трясину. Ну, а товарищ евонный, который с ним, значит, тогда был, выручать его надумал. Ну. А как же! Так вот, пока он ствол какой искал, чтобы вытащить Митяя, тот дожидаться не стал и утоп. Вот. Ну, а когда товарищ-то, Иван, прибег, то уже только пузыри из топи и шли. Так этотупокойник стал являться потом Ивану: дескать, что ж ты меня не спас тогда?! Ну, являлся, являлся, покуда тот там крест не поставил.

Выслушав рассказ, Лысый снова вернулся к насущным проблемам.

— Так помогите нам вертолет найти, — сделав скорбное лицо, стал просить Романенко, — мы ведь заплатим хорошо за помощь.

Глядя на изменившиеся лица старообрядцев, он тут же понял, что совершил непростительный промах.

— Какие деньги? Ты чего, дядя, рехнулся, что ли? — пренебрежительно взглянул на него бородач Савва.

— Так ведь у них все на деньги и меряется, — подсказал товарищ, — они ведь там у себя и воды напиться задарма не дадут.

— Нет, мужики, я ведь не в том смысле, — Ро-маненко извивался как уж на сковородке, пытаясь исправить ситуацию, — я же про то, что, может, у вас другие планы были.

Худо-бедно, но старообрядцы согласились помочь — провести к месту падения вертолета «поисковую группу».

— Эка, сами думали пройти, — ухмыльнулся бородач, — да вы бы там сами утопли.

— Это точно, — мотнул копной светлых волос его товарищ, — и никто бы ваших следов никогда не нашел. Не вертолет же!

Старообрядцы неожиданно весело рассмеялись.

Пока бородачи седлали лошадей, Романенко решал организационные вопросы.

— Значит, так, ребятки, — говорил он, собрав в кружок подчиненных, — с этого момента ведем себя сдержанно. Лишнего не болтать. И упаси вас бог обидеть этих бородатых. Они нам сейчас нужны, так что смотрите.

— А с катером-то что будем делать? — спросил «банкир».

— А судно надо ремонтировать, — развел руками Романенко. — Виктор у нас техник, так что ему и карты в руки. Ты ведь уже смотрел, что к чему?

— Да исправить в принципе можно… — протянул «техник». — Но только возни тут будет — ого-го.

— А тебе спешить некуда, — возразил Романенко, — мы не на прогулку идем, так что времени у тебя, Витек, предостаточно. Вот сразу и приступай.

По только одним им известным тропам старообрядцы вели Лысого и его людей к островку, на который упал вертолет. Караван состоял из нескольких лошадей, две из них шли под вьюками.

После ключа, впадавшего в реку, началась почти непроходимая, нетронутая тайга. Она впечатляла своей неприступной первобытностью городских, тех, кто впервые оказался в такой глуши. Путников стеной встретили колонны столетних кедров, растущих вперемежку с огромными елями и березами.

— Да тут, похоже, ни пила, ни топор отродясь не появлялись, — заметил кто-то из бойцов Романенко.

— Да уж, — согласился коллега, — так ведь сам посуди — какой смысл? Сюда же ни на чем не доберешься. Глушь!

Глушь здесь была еще та. Куда ни шагни — путь преграждали то свалившиеся друг на друга стволы крупных деревьев с предательскими сучьями, готовыми в любой момент изорвать одежду, то непроходимое сплетение ветвей. Путники продвигались медленно, делая бесконечные зигзаги между нагромождениями стволов и сучьев. Чаща сменялась новыми топями, ручьями, будто природа настойчиво решила заставить людей отказаться от задуманной цели. Но они шли и шли, оставляя позади себя узкую ленту тропы да затесы на деревьях.

Пров, несмотря на кажущуюся неуклюжесть, первым отыскивал проход. Рубил он ловко, по-молодецки, и остальные едва поспевали за ним.

— Однако не пройти. Эку беду навалило! — сказал он, присаживаясь отдохнуть и вытирая шапкой пот со лба.

Видя, что работы невпроворот, Романенко включил в рубку своих людей, да и сам брался за топор. Делал он это, конечно же, не из гуманных соображений — время было дорого.

Удары топоров нарушали тишину тайги. Работы было много — прорубаться, искать дорогу, идти самим и вести лошадей. Лошадям приходилось подолгу простаивать, пока шедшие впереди разведчики в особо сложных местах разыскивали проход через завал или топь. Звериная тропа, на которую вышли путники, то касалась крутого склона, то петляла в замшелом прирусловом ельнике. Огибая низину, она чуть заметно приподнялась на пригорок. Здесь, на большой поляне, среди высокой травы стоял огромный камень, напоминавший человеческое тело. Ненадолго присели отдохнуть.

Мелкая, липкая мошка лезла в рот, уши, пробиралась под одежду, комары, несмотря на жару, присасывались к лицу, к рукам, своим монотонным жужжанием словно издеваясь над непрошеными гостями.

Через некоторое время караван оказался на берегу реки Зимний Ключ. От недавних дождей в горах ее русло было доверху заполнено водою, и размытые берега оказались совершенно недоступными для переправы лошадей. Пришлось остановиться и сразу же приняться за сооружение моста. Находившийся посредине русла коряжник и послужил главной опорой будущему мосту. Два старообрядца с двумя концами веревок переплыли к коряжнику, расчистили его, как нужно было для укладки моста, а остальные стали подавать им дерево. Затем была сделана вторая часть моста: от коряжника до противоположного берега. После этого приступили к переправе лошадей. Каждую лошадь переводили два человека, придерживая ее за повод и хвост. Животные проявляли удивительную покорность, мирно шагая по качающемуся настилу.