Мой (не)желанный малыш (СИ) - Элли Шарм

с ним несколько дней, не имея возможности снять? Чтобы ты понимал, – возмущаюсь вполне искренне, – мне пришлось с ним даже купаться!

– А вот тут поподробнее, – Стэфан, внимательно посмотрев на меня исподлобья, упирается рукой в подлокотник кресла и пальцами прикасается к своим чувственным губам.

Не знаю даже, чего мне хочется больше: прикоснуться подушечками пальцев к скулам с легкой небритостью или же стукнуть по этому ровному классическому носу.

– Ну-у, – тянет Стэфан, будто подначивая, – если бы ты не упрямилась, милая, мы бы встретились еще два дня назад.

Что?! Определенно, второе – стукнуть по…

– Ладно! Проехали, – бурчу, понимая, что мне не выиграть в этом споре. Меняю тему на все триста шестьдесят градусов. – Расскажи, как ты разбогател? – и мне все равно, что вопрос бестактный и даже вопиющий. Мне для дела надо знать!

– Ты не перестаёшь меня удивлять, милая, – не сдержав изумленного смешка, Стэфан задумчиво откидывается на спинку кресла. – Обычно девушек интересует не откуда у меня деньги, а лишь только, как их потратить.

– Я не такая, как все, – произношу это тоном, подозрительно напоминающим угрозу, – если ты не понял!

– Я уже понял, – примирительно успокаивает Дицони. – Не ругайся, милая.

Терпеливо жду, пока Дицони сделает заказ подошедшему официанту. Как только молодой человек уходит, Стэфан одаривает меня кривой улыбкой.

– Решил разбогатеть, – слегка скучающе начинает Стэфан, – придумал бизнес-план, но оказалось, что все мои планы уже прописаны в Уголовном кодексе, – поблагодарив официанта, принесшего охлажденную бутылку с каким-то замысловатым названием, Дицони продолжает, – поэтому путь моего успеха оказался немного не таким быстрым, как я на то рассчитывал.

Глава 23

Катя

Спустя время, равнодушно ковыряясь в салате, с интересом наблюдаю за тем, как Стэфан режет сочный ростбиф.

– Тогда, – делаю паузу, чтобы сформулировать правильно мысль, – тот ужин у меня дома…

– Не бери это в свою прелестную голову, – перебивает Стэфан. Будто по щелчку пальцев становится серьезным. – Зимин хотел задеть лично меня. Ты тут не причем. Скорее всего, он даже не подумал о твоих чувствах…

– Но почему? – поспешно понижаю тон, понимая, что вопрос прозвучал достаточно громко. – То есть я хочу сказать почему…

Встречаемся глазами. В нетерпении напряженно жду ответа.

– Неужели твой отец не сказал, – Стэфан в притворном изумлении приподнимает темную бровь, а затем почти выплевывает, – что я наполовину «грязный» цыган? – делая вид, что не замечает моего удивленно приоткрытого рта, Дицони продолжает: – И, конечно, для него далеко не новость, что конина табуирована для моей национальности.

Даже не замечаю, как отрицательно качаю головой. Нет, отец не поднимал эту тему. Да, он много чего нелицеприятного говорил про Стэфана, но об этом умолчал.

Будто не замечая моего замешательства, Стэфан Дицони продолжает:

– Люди думают, что главное – ударить посильнее. Это неверно, – сжимает так сильно вилку, что, кажется, еще немного и она согнется, как мягкий податливый алюминий. – Чтобы было больно, необязательно бить сильно. Главное – знать, куда бить.

Настойчивый звонок прерывает наш разговор. Покосившись на экран своего сотового, в слух стону:

– Это отец.

Черт! Как не вовремя…

– Ответь, – удивляет Стэфан, кивая на телефон. – Вдруг что-то важное.

Неохотно взяв трубку, подношу прохладный пластик к уху. Но как только слышу полные яда слова, почти тут же убираю сотовый подальше от лица.

– Это правда, что ты сейчас с этим?! – орет отец, как не в себя. – Не смей врать! Тебя видели Соколовы в «Портье»!

– Я и не собиралась врать, – выбиваю окончательно из колеи своим ответом отца. – Да, я со Стэфаном.

Мучительно краснею от полившегося в сторону Дицони потока грубых оскорблений. Молюсь только об одном: чтобы динамик телефона не был таким громким, как об этом говорили продавцы в бутике, когда нахваливали трубку последней модели. Увидев, как мужчина продолжает со спокойным видом ужинать, немного успокаиваюсь.

– Ты немедленно уберёшься оттуда, Катя! – даже через динамик ощущаю волны ярости, что бьют гейзером из отца. – Слышишь, Екатерина? НЕМЕДЛЕННО!

Бросив раздраженный взгляд на динамик своего сотового, хмурюсь. Да ты что?!

А затем делаю то, чего никогда бы раньше себе не позволила – нажимаю на сброс.

– Как я устала от всей этой дряни! – слова почти помимо воли слетают с губ, когда поднимаю нечастный взгляд на Дицони. Мне стыдно, что отец называл его такими словами – это низко даже для него.

– Какой именно? – яркие глаза брюнета блестят, подталкивая к разговору.

– Всей вообще! – в моем голосе все оттенки отчаянья переливаются.

– Кать, если устала, то почему ничего не предпринимаешь? – довольно участливо интересуется Стэфан. – Делай то, что ты действительно хочешь делать. Не играй в его игры. Ищи свой собственный путь, – пожимает широкими плечами.

Будто все зависит от меня! Бесит!

– Все не так просто, – громко вздыхаю, прежде чем продолжить. – Боюсь потерять свободу, – сама себе противоречу. Ведь живу в доме родителей, словно птица в золотой клетке.

Стэфан галантно подливает перламутрово-розовую жидкость мне в бокал. Делится своими мыслями:

– Свобода ничего не стоит, если она не включает в себя свободу ошибаться, – бьет прямо в цель Дицони. – Да и в чем именно заключается твоя свобода, милая? К чему эти страдания?

– Забей, – слегка моргаю, чтобы прогнать выступившие соленые слезы. Длинными ресницами прикрываю глаза, чтобы спрятать ту боль, что причинили слова отца. Вымученно улыбаюсь. – Я научилась страдать пассивно.

Стэфан хмурится, а затем откладывает вилку в сторону. На широких четко очерченных скулах желваки играют. Не сомневаюсь, что он все слышал. Все те мерзкие слова, что отец, словно бешеных псов с поводков спустил в его сторону.

– Представь, что ты тонешь. Ты же не будешь ждать что тебя спасут? – мотаю головой. – Вот и сейчас не жди. Действуй.

Мну в пальцах бежевую льняную салфетку. Нерешительно прикусываю губу.

– Я хочу доказать отцу, что чего-то стою. Понимаешь?

– Понимаю.

– Что справлюсь и без его проклятых денег! – в глазах вновь слезы обиды собираются. – Не хочу быть у него на крючке, – чувствую себя неловко под взглядом внимательных проницательных глаз. – Мне тут о тебе много гадостей наговорили.

– Перечисляй, – снова удивляет Стэфан.

– Зачем? – округляю удивленно глаза, – Хочешь оправдаться?

– Нет, хочу дорассказать то, что твой отец упустил, – добродушно подмигивает Стэфан.

Непроизвольно уголок рта вверх ползет. Поразительно! В который раз удивляюсь тому, как Дицони умеет влиять на мои эмоции. Пара слов и – все, что до этого меня буквально убивало, кажется уже таким примитивно глупым. Не стоящим внимания. Отец сам себя выставил дураком и неотёсанным неандертальцем.

– Если с тобой поступают несправедливо, унижают, оскорбляют твои честь и достоинство – борись! – Стэфан берет мою прохладную ладонь в свою – большую