Мученики Колизея - Тур Евгения

Тела замученных отдавали на съедение зверям и собакам, или бросали за город и сторожили, чтобы христиане не могли предать их погребению. Города были обагрены кровию мучеников и арены всех цирков пропитаны и насыщены ею. По мере того, как языческое общество, правители и народ распалялись ненавистию к христианам и ожесточались все больше и больше, доходя до неслыханных дотоле жестокостей, христиане возвышались духом. Оробевшие вначале преследования, скорбевшие и потерявшие людей близких и нежно любимых, опечаленные потерей состояния и потерей положения соединялись теснее между собою и влияли одни на других благодетельно. Молитва, возвышавшая душу, беседы, услаждавшие скорбь, наставления пастырей, вливавшие мужество в сердце, смерть мучеников, исполнявшая умилением и удивлением все существо оставшихся, возвели их на ту степень нравственного величия и отречения от себя во имя любви к Богу, на которой почти все являли собою пример величайших добродетелей. В христианах обнаружились тогда все противоположные свойства язычникам: жестокость, озлобление, ненависть преследователей ярко оттеняли кротость, незлобие и любовь гонимых. Богатство, власть, сила физическая находились на стороне язычников, на долю христиан достались бедность, беспомощность, бессилие физическое, но зато великая сила духа, пламя сердца, распаленного всем добрым и чистым, и милосердие, подвигавшее их делить последнее с беднейшими своими во Христе братьями соделали их несокрушимыми. И победа осталась на стороне по-видимому бессильных и жестоко мучимых. Гонение Диоклециана оказалось последним испытанием. Вскоре после его смерти Константин, прозванный Великим, вошел на престол, принял христианскую веру и объявил ее господствующею во всей империи. Так сила истины, духа, правды и любви в конце концов восторжествовала! Бесчисленное множество христиан, погибших в цирках, на площадях и в морских пучинах, отдали жизнь и пролили свою кровь для окончательного торжества нашей религии! Крест Голгофы в смиренном величии приковал к себе души человеков, и великая правда на веки воссияла к утешению и спасению мира.

VIII

Разрушение Рима

а севере Азии жили дикие народы, которые никогда не слыхали о Риме; они отличались как лицом, так и обычаями от народов Европейских. Они не обрабатывали земли, любили охоту, битву и наживу и гнали пред собою многочисленные стада, когда перекочевывали с места на место. Жили они в палатках из кожи звериной, пили кобылье молоко, ели вяленое на солнце мясо, одевались в грубые ткани, часто в лохмотья. Их вид был ужасен: короткая шея, широкие плечи, сутулые, с огромною головой и плоским лицом, с черными маленькими глазами, с приплюснутым носом, с широким ртом, с визгливым голосом, они не могли не внушать содрогания в прекрасных собою Греках и Римлянах.

Давно народы эти, прозванные Римлянами «варварами», сходя с севера Азии на юг, достигали берегов Каспийского моря и воображали, что за этим морем конец земли. Рассказывают, что два молодые охотника, преследуя раненую козу, переплыли за нею рукав моря и к своему великому удивлению увидели плодоносные долины, широкие реки, дремучие леса. Они воротились домой и описали яркими красками красоту и богатство страны, куда попали случайно. Тогда, забрав детей и женщин, кочующий народ этот, по имени Гунны, со своими многочисленными стадами перебрался через море и как потоком залил новые, неведомые ему места. Гунны достигли до Дакии, где жили Готы, которые пытались остановить их, но были разбиты и ушли за пределы Римской империи. Они просили убежища и перешли Дунай. К сожалению, варвары не умели, овладев страной, жить в ней мирно. Они грабили города, разрушали памятники, жгли и убивали жителей. Римские императоры вели с ними войну, но, увы, Римляне времен империи не походили на древних Римлян. Они были развращены и любили одну роскошь, удовольствия и удобства жизни; жили в раззолоченных палатках, и изнеженность их доходила до последних пределов. Им трудно было бороться с дикими, жестокими, мужественными племенами пришельцев.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Готы, опустошив Грецию, поселились в Иллирии; ими предводительствовал храбрый и хитрый Аларих, который усилил свое войско, приняв в него Гуннов, Алан и Сарматов. Готы боготворили Алариха; в торжественном собрании подняли они его на щит и провозгласили королем. Аларих то дружился, то ссорился с Римскими императорами и за дорогую плату продавал им свои услуги.

В 400 году по Рождестве Христове Аларих, будучи недоволен императором Геннадием, внезапно перешел Юлийские Альпы и вторгся в страну, лежащую близ реки По.

Ужас объял жителей, когда Готы перешли Альпы и стали брать города, грабя и сжигая их. Христиане искали убежища в гробницах своих мучеников, язычники в храмах своих богов, толпы беглецов спасались бегством и населяли острова Средиземного моря. Гонорий с трепетом услышал, что Аларих подходит к стенам Милана, и собрался бежать в Галлию, но храбрый Стиликон, первый министр и военачальник империи, собрал войско изо всех людей способных носить оружие. Гунны, Аланы, даже Готы служили у него по найму. В самый день Светлого Воскресенья, перешедши Альпы, он напал на Алариха и разбил его. Тогда король Готов решился отступить, ушел опять в Иллирию, и там принялся собирать новые силы.

Между тем, слабодушный и слабоумный Гонорий поверил врагам Стиликона, которые обвиняли его в измене и в намерении самому сделаться императором, и приказал схватить его и обезглавить; этим преступлением он лишил себя верного подданного, человека одаренного воинскими талантами, способного вести борьбу с варварами и спасти империю от их вторжения. Аларих, набрав войско и умножив его всеми беглецами из римских гарнизонов, одушевленных ненавистью к Риму и Римлянам, выступил в поход и стремительно вошел в Италию. Он переправился через реку По, не встретив римского войска. Наемники, не имея славного вождя, уклонялись от битвы и поспешно отступали. Один из писателей того времени говорит: «шествие Алариха походило на воинский праздник, так стройно и в таком порядке вел он свое войско, и спокойно встречало его население Италии».

Недалеко от Болоньи, в укрепленном замке находился гарнизон; Аларих взял замок, разрушил его и пошел вдоль болот Равенны. Он миновал ее, но опустошил окрестности Анконы. Римская армия, не принимая сражения, постыдно отступала. Римляне, погрязшие в неге, роскоши и разврате, не умели уже биться, даже и тогда, когда дело шло о защите их отечества, семейств и состояния и вверяли эту защиту наемникам. Аларих подвигался к Риму, все сжигая и грабя на пути своем. Перейдя через Аппенинские горы, он разрушил, ограбил и сжег все крепости и города, лежавшие в долинах Тибра. Пред его полчищами бежало население и гарнизоны, успевшие уйти вовремя. Эти беспорядочные, обезумевшие от страха толпы бежали к Риму и наполнили его; они прибавили к его и так многочисленным жителям несметные полчища пришельцев, лишенных имущества и крова. Рим был переполнен и поражен ужасом.

А между тем сам Аларих, по мере того как приближался к Риму, предавался смущению и внутреннему страху. Вот он этот Рим, стяжавший столько славы, повелитель вселенной, которому она поклонялась и который чтила! А он, Аларих, идет разорить великий город, где хранилась святыня христианская и языческие сокровища. Гордость, упоение, честолюбие наполнили сердце варвара и боролись в нем с тайным страхом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Рассказывают, что старый пустынник, вышедший из бесплодных ущелий Аппенинских, пришел к Алариху и, обливаясь слезами, умолял его пощадить город, принадлежавший всему человечеству.

— Я иду не по собственной воле, — отвечал ему Аларих, — неведомая сила гонит меня вперед и безустанно твердит: «иди и возьми Рим!»

Войско Алариха было возбуждено и смущено, как и он сам. С детства всякий варвар слышал чудесные, дивные рассказы об этом властелине всех народов — Риме. Готы были уверены, что безнаказанно нельзя подойти к городу, что это был не город, но некий бог, и что самые стены, окружавшие столицу мира, метали гром и молнию. Страшная гроза, разразившаяся над городом Нарнией, поразила ужасом уже и без того смущенное войско Алариха; оно предалось панике и бежало. Сам Аларих, поддавшийся тому же чувству, овладел собою только у Акрикулума и остановил там свое бегущее войско. Оттуда он опять повернул к Риму, обложил его с севера и юго-запада и захватил устья Тибра; таким образом он мог остановить подвоз съестных припасов и заморить Рим голодом.