Тайны Руси - Булычев Кир

А что же Афанасий?

«А я пошел в Дербент, а из Дербента в Баку, а из Баку пошел за море...»

Странный купец?

Полностью ограбленный, даже книг лишившийся, в 1468 году он оказывается в Персии.

Почему-то о том, где он был и что делал целый год, в дневнике ни слова.

О Персии Афанасий пишет кратко и, я бы сказал, невыразительно. Словно она остается на периферии «нерушимого напутствия». Он отмечает, что «из Рея пошел к Кашану и тут был месяц. А из Кашана к Найину, потом к Йезду и тут жил месяц... Из Сирджана к Таруму, где финиками кормят скотину...». И это все, что он заметил или счел нужным записать.

И так проходит еще год.

В конце года Афанасий меняет имя.

Дальше на Восток отправляется хорасанский купец Ходжа Юсуф Хорасани. Больше того, из самого текста Афанасия следует, что купец уже отлично владеет персидским языком. Впрочем, с одним русским языком на Востоке Ходже Юсуфу делать нечего.

Но что самое удивительное – Афанасий прибывает в Индию с породистым жеребцом и пишет, что переезд в Индию стоил ему сто рублей.

На этого самого жеребца он извел 68 футунов – целое состояние из золотых монет.

Разумеется, все бывает, но маловероятно, чтобы простой русский купец провел два года в Персии и четыре в Индии. Большей частью он свободен в средствах, без сомнений и опасений принимает мусульманское имя, не изменяя христианской вере, о чем в его дневнике есть любопытные размышления. Афанасий приходит к выводу, совершенно греховному с точки зрения православной морали: всякая вера хороша, если это искренняя вера в единого бога. Впрочем, и индуисты, и буддисты его не возмущают. В нескольких эпизодах книги Афанасия рассказывается о попытках властителей склонить его к басурманской вере. Ничего из этого у них не получается, но, ввиду того что книг у путешественника нет, он не знает дней недели, «и я позабыл всю веру христианскую и праздники христианские: не знаю ни Великого дня, ни Рождества Христова, ни среды, ни пятницы. И среди вер молю я Бога, чтобы он хранил меня... Бог един». Чтобы укрепить себя в христианской вере, Афанасий соблюдает пост. Но не христианский, потому что не может определить его сроки, а мусульманский.

Еще пример. В городе Дунире местный хан позарился на жеребца. «Хан взял у меня жеребца. Когда же он узнал, что я не басурманин, а русский, то сказал: “Жеребца отдам и тысячу золотых дам, только прими нашу веру”. Афанасий обратился к хорасанскому негоцианту Ходже Мухаммеду за помощью. Тот отправился к хану, уговорил его, чтобы меня в веру не обращали, он же и жеребца моего у него взял».

У Афанасия были влиятельные друзья-мусульмане.

Это еще ничего. Но так как обычно современные читатели знакомятся с книгой Афанасия по переводу, мало кто знает, что все размышления о Боге, посте, молитвах и т. д. написаны Афанасием не по-русски. А вот так: «А промежу есьми вер тангрыдань истремень...», что означает «молю я Бога, сохрани меня...».

Долгие годы многочисленные иноязычные вставки в тексты Афанасия считались шифром. Словно он не желал, чтобы кто-то прочел некоторые страницы его дневника. И эти страницы тщательно переписывали из рукописи в рукопись. Теперь понятно, что кое-что Афанасий записывал персидскими и татарскими словами, но русскими буквами. Почему? Забыл русский? Чепуха – он был одним из лучших «прозаиков» своего времени.

За четыре года жизни в Индии Афанасий объехал много княжеств. Но из его записок трудно понять, что же его интересовало на самом деле. Он много пишет о драгоценных камнях, даже посещает рудники и копи, возможно, не только в Индии, в Голконде, но и в Бирме, в царстве Пегу.

Пытаясь разгадать тайну Афанасия, некоторые журналисты и историки приходят к выводу, что он был агентом тверского князя, который искал поддержку Твери и старался найти для Михаила драгоценности.

Вряд ли для этой версии есть основания.

Но все равно у меня записки Афанасия оставляют ощущение недоговоренности, незавершенности и даже порой сознательного умолчания.

А уж противоречий в них – тьма-тьмущая.

До сих пор исследователи не договорились, писал ли эти записки Афанасий по следам событий или потом, в конце путешествия. Даже не знают, существовал ли один экземпляр или Афанасий по крайней мере дважды написал их, чтобы быть уверенным, что они доберутся до Москвы.

Как понимать такое пожелание: «Итак, русские братья-христиане, кто из вас хочет идти в Индийскую землю, тогда ты оставь свою веру на Руси и, признав Мухаммеда, иди в Индостанскую землю»? И буквально через две строчки – противоречие: «Меня обманули псы басурманы: они говорили про множество товаров, но оказалось, что нет ничего для нашей земли. Весь товар белый, только для басурманской земли».

Что же он делал в Индии четыре года? Ведь для последнего вывода подобных сроков не требовалось.

Нет сомнений в том, что путешествие в Индию было для Афанасия не первым и язык восточных торговцев, на котором записаны некоторые абзацы рукописи, был ему знаком еще до путешествия в Индию. Но остается вопрос: почему надо было писать на этом языке рассуждения о России? Почему в тексте появляется абзац «на восточном языке», звучащий вызовом порядкам, царящим на родине: «...На этом свете нет страны, подобно Русской земле, хотя бояре Русской земли несправедливы и злы. Да станет Русская земля благоустроенной и да будет в ней справедливость»?

Конец путешествия Афанасия Никитина не совсем ясен.

Лишь в одной русской летописи говорится о судьбе Афанасия: «Сказывают, что, до Смоленска не дошед, умер. А писание сие своей рукой написал, иже его руки тетради привезли купцы Мамыреву Василию, дьяку великого князя, в Москву».

Тверичанин Афанасий послан с грамотами Михаила, тверского великого князя. Чуть-чуть не дойдя до дома, в нескольких днях пути, у Смоленска, он от чего-то умирает.

После этого его записку увозят не в Тверь, а в Москву, и не к кому-нибудь, а к начальнику московского сыска, главному «чекисту» княжества. Может быть, смерть Афанасия была неслучайной...

Видно, до смерти Мамырева тетради хранились в архиве, и лишь потом до них добрались любопытные летописцы. И тогда опубликованная многократно рукопись Афанасия стала бестселлером.

Умер (или погиб?) Афанасий Тверичанин в 1475 году.

В 1485 году москвичи осадили Тверь, и юный князь Михаил бежал в Литву.

Россия была независима. Россия была объединена.

СТАРШИЙ БРАТ ГРОЗНОГО. Кукла в колоде

Древний Суздаль громадным полукругом высокого берега Каменки обегает низину, на которой среди деревенских домиков вольно лежит старинный монастырь Покрова Богородицы. Белокаменный собор с колокольней, каменные кельи для монашек да какие-то служебные помещения... Все это обнесено каменной стеной с невысокими башнями. Когда-то монастырь был знаменит на всю Россию, но потом потерял свое значение и стал чем-то вроде тюрьмы – сюда ссылали на вечное житье знатных женщин, о которых следовало забыть, да раскольниц «на исправление».

И еще монастырь был славен тем, что там когда-то томилась и умерла святая Соломония, которую в монастыре знали под именем Софии.

Сразу после революции монастырь закрыли, монашек – кого арестовали, а кого просто выгнали на все четыре стороны. Долгие годы в монастыре были разные учреждения, а потом решили устроить туристический центр для иностранцев с барами, ресторанами и концертным залом. И только четыре года назад монастырь вернули Церкви, и сейчас в нем снова живут монашки.

Если сегодня туристы попадают в этот монастырь, они обычно спрашивают:

– А кто такая эта Соломония? Русская или нет? Почему она святая?

– Святая женщина, русская царица, – отвечают монашки.

И оказывается, что не знаем мы такой царицы.

История эта началась еще при жизни великого московского государя Иоанна III. При нем Россия стала державой могучей, с которой уже считались в Европе. Сам Иоанн III женился на скрывавшейся в Риме дочери последнего византийского императора Софии Палеолог, женщине умной, властной, сделавшей немало для того, чтобы Московское княжество стало центром великого государства: она привезла с собой память о величии погибшей империи и хотела сделать Русь наследницей Византии. Ее окружали священники, художники, зодчие и философы. Москва должна была стать Третьим Римом.