Тайфун - Робин Алан Уайт

Кто-то хрипло пролаял в мегафон:

— Они уже едут!

Студенты, собравшиеся на демонстрацию протеста, зашевелились. Над толпой поднялось несколько плакатов. Было слишком жарко, и никому не хотелось двигаться без крайней необходимости, расходуя энергию. Тропическое солнце ощущалось с физической явственностью. Оно буквально поливало двор Тайваньского Национального океанографического университета жидким расплавленным теплом. Ветер гнал бурую пыль, поднимавшуюся в воздух маленькими смерчами. Университетский городок был построен на вершине каменистой горы, которая господствовала над бухтой Килун. Здесь не было ни деревьев, ни тени. Никакого спасения.

Даже по тайваньским меркам океанографический университет считался третьеразрядным учебным заведением, и студенты здесь не столько думали о том, как завязать деловые контакты, необходимые для дальнейшей карьеры, сколько занимались непосредственно изучением моря. Вот почему Джеймс Ли Чжень выбрал именно этот университет.

Он чувствовал, как пот струится по его щуплой груди, прилепляя футболку к коже. Дорогой темный костюм будет безнадежно испорчен, и это тоже огорчало молодого студента. Костюм подарили ему на совершеннолетие родители.

Джеймс Ли Чжень родился и вырос на крохотном островке Цземой, расположенном всего в каких-то трех милях от побережья материкового Китая. Тайвань с него казался таким же далеким, как Токио, в то время как Китайская Народная Республика зловещей черной волной поднималась на западном горизонте — неумолимая, никуда не отступающая.

В 1949 году Мао Цзэдун направил тридцать тысяч солдат Народно-освободительной армии через узкий пролив, чтобы отбить остров у ненавистных гоминьдановцев. Он не потрудился посоветоваться с местными рыбаками, которые предупредили бы его о песчаных отмелях и сильных течениях вокруг Цзэмоя. Застрявший на мелководье десант был практически полностью истреблен.

С тех пор спорную границу пересекали только артиллерийские снаряды. Орудия националистов вели огонь по материковому Китаю, откуда отвечали тем же. И хотя большие зеленые громкоговорители, установленные на побережье материка, из которых в свое время слышались яростные пропагандистские вопли, теперь передавали тайваньскую поп-музыку, пляжи по-прежнему оставались заминированными, а солдаты все так же укрывались под толстыми железобетонными скатами блиндажей. В отличие от других ран холодной войны, Цзэмой никак не желал затягиваться.

И вот на фоне такой политической неопределенности Джеймс находил успокоение в предсказуемости моря. Океан подчинялся строгим, понятным законам. По приливам и отливам можно было сверять часы. Друзья и враги Тайваня могли меняться каждый день, но течение Куросио оставалось постоянным.

Семейство Ли жило морем. Рыбацкий траулер «Синьхуа» всегда возвращался в порт низко сидящим в воде, с трюмами, полными рыбы. Часть улова доставалась жителям острова. Другая по закону отдавалась гоминьдановским войскам, размещенным на Цземое. Третья, как правило, теми или иными путями оказывалась на другой стороне мелководного пролива, в материковом портовом городе Сямыне, где за нее давали большие деньги. Можно сказать, коммунистический Китай косвенным образом послал Джеймса Ли Чженя учиться в университет.

Молодой студент обернулся. Бетонная лестница, ведущая наверх в прохладное, полутемное святилище океанариума, оставалась свободной от демонстрантов благодаря деревянным барьерам, усиленным двойной шеренгой угрюмых, обливающихся потом полицейских.

Далеко внизу виднелся порт Килун. Обычно кишащий торговыми и рыболовецкими судами, сейчас он словно вымер, и причиной тому была не природная катастрофа, а политическая. Китай уже вернул Гонконг и Макао. Тайвань оставался на дереве последним плодом. Как долго немногочисленным островитянам удастся противостоять миллиардному материковому Китаю?

Пекин решил хорошенько встряхнуть это дерево.

Девятнадцатые ежегодные учения тайваньской армии «Ханькуан-19» («Слава Китая») были намечены на середину августа. Впервые за все время существования мятежной провинции Китай назначил проведение военных маневров в том же самом районе и в те же сроки. Две армии, два военно-морских флота не могут понарошку воевать друг с другом в одном месте без того, чтобы это не переросло в настоящую войну. Кто-то должен был отступить.

Первыми так поступили все до одного грузовые суда, которые могли покинуть Тайвань. В суматохе мало кто обратил внимание на то, что береговая охрана Китайской Народной Республики задержала рыболовецкий траулер недалеко от Сямыня.

Судно было захвачено вооруженным отрядом и доставлено на буксире в порт. Китайские власти созвали пресс-конференцию. На ней представитель Народно-освободительного флота объявил о том, что в трюмах задержанного траулера была не рыба, а винтовки, гранаты, пулеметы и боеприпасы. Этим траулером был «Синь-хуа». Суд над командой продолжался один день, на следующий был вынесен приговор. Согласно китайским законам, контрабанда оружием является тягчайшим преступлением. Казнь через расстрел транслировалась в прямом эфире по телевидению. Счет за израсходованные патроны был выслан по почте родственникам расстрелянных.

На Тайвань прибыла высокопоставленная китайская делегация для «решения важнейших вопросов взаимоотношений провинции Тайвань и центрального правительства». Ее возглавлял Ван Даоань, министр КНР по делам Тайваня. Человек, страстно увлеченный морскими змеями. В океанариуме Национального океанографического университета была собрана впечатляющая коллекция морских животных. Именно лицо Ван Даоаня было изображено на тысячах плакатов, которые держали в руках манифестанты.

— Вот он!

В конце улицы, ведущей к главным воротам университетского городка, показался кортеж. Джеймс Ли разглядел подпрыгивающие каски бойцов отряда полиции специального назначения, бегущих рядом с лимузином.

Студенты начали скандировать лозунги. Полиция заработала дубинками.

— БАЙ ДОН!

— ТАЙВАНЬ!

Кортеж проехал мимо главных ворот и въехал на территорию городка сбоку. Через ограду полетели камни. Они не долетали до цели, но любые метательные снаряды заставляли полицию нервничать. Полицейские размахивали дубинками над барьерами, не позволяя манифестантам подойти слишком близко.

— БАЙ ДОН!

— ТАЙВАНЬ!

Джеймс Ли увидел выходящего из лимузина ректора Национального океанографического университета. Метко брошенный камень попал пожилому профессору прямо в лысину. Студент, бросивший этот камень, рухнул на землю под градом ударов дубинками.

— БАЙ ДОН!

— ТАЙВАНЬ!

Следующим из машины вышел Ван Даоань. Невысокий, кругленький человечек с редкими седыми волосами и мокрым от пота лицом, чем-то похожий на Будду. В сопровождении полицейских высокий гость начал подниматься по лестнице, ведущей к океанарию.

— БАЙ ДОН!

— ТАЙВАНЬ!

Джеймсу Ли помогла, сама того не зная, девушка в джинсовой куртке. Выкрикнув ругательство, она бросила в Ван Даоаня плакат. Почему-то вместо того, чтобы упасть на землю, кусок картона метательным диском разрезал воздух и, попав Ван Даоаню в щеку, рассек ее до крови.

Полицейские набросились на девушку, перетащили ее через барьер и швырнули на землю.

Никто не обратил внимания на Джеймса Ли. Воздух был плотным, словно вода. Весь окружающий мир, казалось, перестал существовать. Наступила полная тишина. Пригнувшись, Джеймс Ли пролез под барьером и выпрямился. Достал из кармана промокший листок бумаги. Это был счет за убийство его родителей.

Наконец Джеймса Ли заметил один из полицейских. Его дубинка по дуге взмыла вверх.

Ли