Вдовец (СИ) - Лав Агата

— Я не прошу рассказывать о личных вещах.

— Я о другом.

Он замолкает, а потом рывком открывает дверцу. Итан сходит на землю и, быстрым шагом обойдя машину, замедляется у капота. Я запоздало понимаю, что он ждет меня, и тоже выхожу из машины.

— О чем тогда?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я хочу отпустить прошлое. И боюсь упустить тебя…

— Господи, Итан.

— Я такой, да, — он резко кивает. — Сразу нараспашку.

— Ты даже не спросил, есть ли у меня парень.

— А это имеет значение?

— Вообще-то да.

— Ну пусть он будет, и что с того?

— Ты так самоуверен? — выдыхаю беспомощно.

— Я так самоуверен, — он медленно кивает и протягивает мне руку. — Хотя ни черта, я не знаю, как вести себя с тобой.

— Ты отлично справлялся с тех пор, как увез меня из запертого дома.

— Да, в этом проблема. Ты доверяешь мне, потому что я помог, но совсем не знаешь меня. Обычно сперва узнают, а потом начинают доверять, — Итан сжимает мою ладонь, которую я все-таки положила на его крепкие пальцы. — Кирилл злился как раз из-за этого. Что ты бездумно села в машину к незнакомцу.

Я медленно отнимаю руку и делаю шаг назад.

— Незнакомцу? Хорошо, я запомню.

— Нет, подожди, — он широко улыбается, угадав мою издевку.

И решается на резкое движение, на то самое, от которого у меня перехватывает дыхание и на мгновение уходит земля из-под ног. Итан вдруг надвигается, прижав меня горячим телом к машине, и наклоняется, чтобы стереть большую разницу в росте и лучше видеть мое лицо.

— Я не хочу тебя отпускать, но и давить боюсь.

— Ты как раз давишь.

— И тебе нравится. Ты сейчас смотришь на меня, как в кафе. Я заметил и понял, что у меня есть шанс. Ты мне сразу понравилась…

— Легко догадаться, что я в твоем вкусе.

— Не надо.

Искренняя просьба, которая совершенно обезоруживает меня. Я чувствую его сбившееся горячее дыхание. И легкий полустертый парфюм, аромат которого чертовски путает мысли.

— Ты совсем другая, — добавляет Итан и кладет ладони мне на плечи, — ты сама поймешь, когда прочитаешь. Ничего общего, поверь.

— Ты знаешь меня всего…

Черт, сколько? Несколько часов? Это даже не смешно.

— Меня всегда так сносит, сразу и наотмашь, — признается Итан. — Не умею делать осторожные шаги.

— А я осторожная.

— Как тогда очутилась в багажнике?

Он специально смешит меня и я вдруг понимаю, что впервые вздохнула полной грудью. Может, это странно смотрится со стороны, но иначе здесь можно свихнуться. И наш кроткий беззаботный диалог, как напоминание, что жизнь продолжается.

Как глоток свежего воздуха.

Итан отступает на шаг, разрывая круг близости и убирая руки с моего тела. Но улыбается по-прежнему мягко, и я ловлю себя на мысли, что вновь смотрю на него тем взглядом, который позволила себе в кафе. Я все же откликаюсь на его мужское обаяние.

Мне мешает только жесткая обложка дневника. Она ощутимо давит на поясницу и напоминает о причине встречи с Итаном, о причине вообще всего.



Глава 18

Мы возвращаемся назад и не находим Кирилла во дворе. Открытая настежь входная дверь старого дома намекает, где его искать. Итан идет вперед и первым переступает порог. Он коротко оглядывается по сторонам и оборачивается ко мне.

— Идешь? — спрашивает он.

Его пальцы нащупывают ворот пиджака и поднимают его вверх, будто ему холодно, хотя легкая ткань вряд ли поможет согреться. Я вспоминаю, что видела в одной программе, что такие жесты называют адаптерами, человеку нужно чем-то занять руки, чтобы отвлечься и сбросить напряжение.

— Иду, — я киваю и следую за ним.

Внутри светло, зажжен верхний свет, который течет сквозь мутные плафоны с красными розами. В доме одна большая комната, что-то вроде гостиной с низкими диванами и прямоугольным столом посередине, под которым угадывается выцветший ковер с коричневым ворсом, а справа тесный коридор, выводящий к покосившимся дверям. Кухня и ванна, скорее всего, но мне не хочется проверять, потому что во мне просыпается брезгливость и с трудом дается каждый шаг.

— Чердак, — я замечаю опущенную лестницу, которая ведет наверх, впрочем, никуда она не ведет, на люке висит массивный замок из черного железа.

В записках, которые нашел Кирилл, как раз говорилось о запертом чердаке.

«Три комнаты и чердак, но там большой навесной замок. Я не буду даже трогать его, пытаться как-то открыть, на замке останутся зацепки, и он заметит».

Так странно видеть подтверждения чужим словам. Незнакомая девушка написала о замке, который ей никак не открыть, а я теперь стою и смотрю на него.

Хочу вскрыть его, черт возьми!

— Осторожнее, — Итан ловит меня за локоть и не дает сделать слепой шаг по коридору, — тут стекло.

— А где Кирилл?

Итан пожимает плечами, а потом громко зовет его. И Кирилл отзывается из соседней комнаты. На ее счет я угадала, это маленькая кухня, какие только и бывают в старых домах вроде этого. Она забита бабушкиной мебелью, верхний и нижний ряды шкафов занимают почти всё пространство, оставляя место лишь для окна со шторками и советского холодильника. Плиты нет, но стоит дешевая микроволновка, которая светится белизной, словно только вчера из магазина техники, и бросается в глаза.

Следом я вижу следующую деталь из записок. Почерневшие треугольники на фасадах шкафов. У них острые концы, и они все смотрят в разные стороны, повернуты то так, то этак.

«Я нашла способ. Кухонные шкафы украшены маленькими треугольниками из металла. Я переворачиваю на другое ребро по одному каждый день и так веду свой календарь».

— Об них можно порезать пальцы, — произносит Кирилл, когда замечает мое движение навстречу.

Я всего лишь сделала шаг, но он сразу же безошибочно угадал мое намерение.

— Здесь слишком много острого, — горько усмехаюсь я, вспоминая о разбитом стекле в коридоре. — Альбина их переворачивала?

Кирилл кивает и обходит меня, чтобы показать, как именно девушка вела свой календарь. Мужская ладонь накрывает ручку первого шкафа и подвигает ее в сторону, так треугольник переваливается на другую сторону.

— Их немного, можно отметить недели две, не больше…

— По три ребра, — отзывается Кирилл, — и на каждом свой узор, если приглядеться. Не самый короткий календарь.

— Окно без решетки и щеколда изнутри, — Итан указывает на деревянное окно, а я замечаю, что он стоит на пороге, не решаясь втиснуться в тесную комнату третьим. — Дом никак не укреплен, забор высокий, да и все. Но это скорее защита от посторонних глаз, чем тюремная необходимость, отсюда не так сложно сбежать, если захотеть.

Если захотеть…

— Альбина не хотела? — наивно спрашиваю я, будто у Кирилла есть все ответы.

— По запискам мне показалось, что Альбина хотела, чтобы он отпустил ее. Она хотела вернуться домой, но собственную волю потеряла. Ждала, что он сам проявит милосердие.

«Он был нежен, он мягко целовал и касался. И мне было хорошо… Как прежде с ним».

— Бедная девушка, — я все же подхожу к шкафам и дотрагиваюсь до декоративных треугольников, ощущая их прохладное шершавое прикосновение, — тут легко сойти с ума… И ты находил ее записки по всему дому?

«Я по-прежнему пишу и прячу записки по дому. Под плинтус, в щель двери, под обивку. Обживаю дом как могу».

— Да, — Кирилл отворачивается и мучительно замирает. — Нам стоит пройтись еще раз. Свежим взглядом.

— Я не могу понять эту историю, — в мягкий от природы голос Итана впиваются нотки раздражения. — Я был здесь, понимаете? Не было никакой девушки, обычный полузаброшенный дом с давящей на мозг тишиной.

— Этого я тоже не понимаю, — вполголоса произносит Кирилл, он по-прежнему стоит к нам спиной. — Ольга говорила тебе, откуда у нее адрес?

— Нет.

— И ты не спросил?