Таинственный след - Кемель Токаев

— Здесь сильная охрана, почти совсем открытая местность. Можно провалить дело.

— Это самое подходящее место, — настаивал Вася. — Какой толк валить эшелон на равнине. Нам надо обрушить его в овраги, поэтому будем готовить взрыв на повороте.

Подбирались к полотну мы с большим трудом. Опушка леса у оврага огорожена колючей проволокой, через которую пропущен электрический ток. Часовой стоял на возвышении, и ему хорошо были видны все подходы к железнодорожному полотну. Но все-таки в сумерках мы незаметно проползли к зацементированным кюветам и залегли. Долго сидели и наблюдали за часовым. Перемерзли порядочно, но никто даже не пошевелился. Мы находились так близко от охраны, что хорошо слышали шаги часового.

— Вася, долго ли мы будем сидеть? — нетерпеливо спрашивает кто-то. — Потеряем время и не успеем заложить взрывчатку. Эшелон может проскочить в любую минуту.

— Эшелон от нас не уйдет, — уверенно говорит Вася, — сидите тихо и ждите.

Когда наконец появился одинокий паровоз, все облегченно вздохнули. Паровоз сильными прожекторами освещает полотно дороги, идет осторожно, ощупывая каждый стык рельсов. Мы знаем, что за ним движется воинский эшелон, и готовимся встретить его. Вася отдает короткий приказ:

— Минер идет со мной. Ты, Диченко, уберешь часового. Подберись к нему сзади и окликни. Когда обернется, действуй. Тут и я подоспею на помощь. Пока мы управимся с часовым, минер сделает свое дело. Пошли!

Операция прошла довольно быстро. Оглушенного часового мы с Васей бросаем в ров, тут же появляется минер. Он управился мгновенно. Мы возвращаемся на свое место и укрываемся за цементными стенами кювета.

— В двух местах заложил? — спрашивает Вася у минера.

— Так точно, товарищ командир! — бодро отвечает минер.

— Мины должны взорваться одновременно, — вслух размышляет командир. — Паровоз споткнется, и весь состав полетит с обрыва.

— Так и будет, товарищ командир, — подтверждает минер.

Мы улавливаем отдаленный грохот. Приближается долгожданный эшелон. Мы сидим и с замиранием сердца прислушиваемся к жаркому пыхтению паровоза. Эшелон подходит все ближе и ближе. Кто-то не выдерживает и высовывает голову из укрытия, чтобы своими глазами увидеть катастрофу.

— Спрячьте головы, — сердито приказывает командир. — Не то снесет обломками.

Поезд уже совсем близко. На минуту мы глохнем от грома, глаза слепит яркое пламя. Вагоны летят с обрыва, внизу что-то ахает так, что трясется земля.

— Какой из себя этот Вася? — Прерывает Григорий рассказ Диченко. — Богатырь, наверное?

— Как бы тебе сказать, человек он, в общем, совсем обыкновенный, — говорит Диченко. — Ну, как я, или как ты. Ростом только чуть-чуть побольше нас.

— Вот молодец! — восхищается Проценко.

— А вы слышали, какой был взрыв? — спрашивает нас Диченко.

— Не только слышали, но и видели, — ответил я, — немцы в городе совсем очумели. Машины, мотоциклы, танки. — все погнали к вам.

— В то время мы уже в лесу были, — засмеялся Диченко, — Мы видели, как немцы метались около эшелона.

— Мы тоже кое-что сделали, — решил прихвастнуть Проценко. — Мои ребята сожгли дом гебитскомиссара и здание комендатуры. В огне сгорели списки мобилизованных. Теперь немцы не скоро примутся за это дело. Ну мы к тому времени еще что-нибудь предпримем. Не дадим угонять наших людей в Германию.

— Уберечь нашу молодежь от рабства — это очень важно, — тихо сказал Диченко. — Избавить от слез наших матерей — все равно, что пустить под откос эшелон с танками. А может быть, и важнее этого. Не так ли? Я искренне поздравляю вас с успехом.

В справедливости слов Диченко мы убедились буквально на следующий же день. Мы с Григорием прогуливались по селу и повстречали бабку Дарью. Она шла в обнимку со своим внуком, радостно говорила о чем-то и все заглядывала в глаза своему любимцу. Увидев нас, она бросилась обнимать Проценко. Того самого Проценко, которого еще вчера честила на чем свет стоит.

— Ах, сынок, прости меня, дуру старую. Как ты сказал вчера, что внучок мой вернется, так все и вышло. Ты просто святой человек или колдун добрый. Дай я тебя расцелую. — Дарья смеялась и плакала от радости.

Проценко подставил щеку, и старуха от души поцеловала своего вчерашнего смертельного врага. Сцена была просто потрясающая.

А через два дня на Большую землю ушло сообщение о взорванном немецком эшелоне. В нем ни слова не говорилось о Кали Утегенове, скрывавшемся под именем Васи. Таков закон партизанской войны: и успехи, и неудачи делятся поровну между партизанами, и никто не сетует на это. Ведь они защищают Родину.

КРОВЬ НА СНЕГУ

Время шло, и мы начали поторапливать Проценко. Он должен был, подобрав надежных людей, разоружить отряд полицейских в Переяславе и уйти в леса. Эта операция, по расчетам подпольного комитета, должна была запугать полицейских, внести раздор в ряды изменников. Помочь Проценко в этом деле вызвался Дмитрий Никитович Яковец. Получив специальное задание от комитета, Яковец выехал в Переяслав.

До войны Дмитрий Никитович Яковец заведовал средней школой в селе Григорьевка, в том самом селе, где располагался штаб подпольного комитета. Мы посоветовали Яковцу реже появляться на людях, ни в коем случае не заезжать в Григорьевку. Он не был в селе уже полгода, и его появление там могло вызвать подозрение. Яковцу приказали после выполнения задания прибыть в Козино и передать мне собранные им сведения. А я, в свою очередь, должен был информировать комитет.

После отъезда Яковца ко мне в дом неожиданно нагрянули гости. Одного из прибывших, Николая Михайловича Попова, я знал, а второго видел впервые. Статный, плотного телосложения брюнет решительно вошел в комнату и протянул мне руку.

— Будем знакомы, — сказал он. — Меня зовут Васей. А вас как зовут?

— Алексей Крячек. — представился я.

— Вы врач?

— Да.

— Давно работаете здесь?

— Присаживайтесь, — предложил я гостям. — Третий год работаю, не так уж давно.

— Опыт у вас, конечно, есть?

— Кто его знает? Работаю, как могу, — ответил я. Когда Вася зачем-то вышел в другую комнату, я спросил у Попова: — Кто этот бородатый цыган? Чего он прицепился ко мне с расспросами?

— Тихо, — Попов поднес палец к губам. — Это не цыган, а казах. Он прибыл сюда с Большой земли со специальным заданием.

— Какое у него настоящее имя?

— Утегенов, — ответил Попов, — Кали Утегенов.

— Значит, это тот самый человек, который действовал под именем Васи? Я уже слышал о нем от Ломако. Это его партизаны взорвали недавно эшелон?

— Да, да, — сказал Попов. — Это тот самый человек.

— Чего вы шепчетесь, Николай? Боитесь, что вас услышат немцы? — Кали появился в дверях, шагнул к нам и весело рассмеялся.

— Садитесь, Вася, будьте гостем, — попросил я Утегенова и поспешил за угощением. В мой дом часто наведывались полицаи, и я всегда держал для них самогонку. И вот мне выпал случай принимать в своем доме знаменитого партизана. Я выставил на стол все запасы спиртного, нашлась и подходящая еда. Но гости очень торопились. Мы наскоро закусывали, Вася то и дело поглядывал на часы.

— Я слышал, Алексей Васильевич, — сказал Кали, — вы из Киева привезли много лекарств. Это правда?

— Да, правда. Привез.

— Не все еще израсходовали? — спросил Кали.

— Расходую помаленьку, — ответил я. — Ко мне обращаются и больные и раненые. Нельзя не лечить людей.

— Нашим партизанам тоже нужны медикаменты. Иногда нужнее, чем оружие. Я попрошу вас поберечь лекарства, — сказал Кали, поднимаясь со стула. — А пока прощайте.

— Хорошо, поберегу, — сказал я. — Постараюсь и еще раздобыть.

...Гости исчезли так же неожиданно, как и появились. Я несколько дней в тревоге ожидал вестей от Яковца. Он почему-то задерживался. Неужели его схватили? А может быть, группа Проценко попала в беду? Неизвестность тяготила меня. Я просто не находил себе места. Наконец поздно вечером ко мне прибежала связная Лена. Она скинула с головы тяжелую шаль, выпила с дороги целый ковш холодной воды, затем тревожно спросила:

— Алексей Васильевич, Яковец не приезжал?

— Если бы он приехал, я давно бы сообщил об этом комитету, — тихо сказал я. Лена бессильно опустила плечи и нахмурилась.

— Тогда положение наше плохое. Мы думали, что Яковец как-нибудь освободился.

— Что случилось? — встрепенулся я, почуяв неладное.

А случилось действительно непредвиденное. Яковец пренебрег предостережениями товарищей и пошел все-таки в Григорьевку. Он и раньше частенько говорил, что ему надоело прятаться и скрываться. Многие живут открыто, ходят куда хотят, и ничего. Чем же он хуже других? И вот, не заезжая ко мне, он прямо из Переяслава направляется в Григорьевку. Яковец смело шагает по центральной улице, рискует даже пройти мимо магазина, где в ту пору было много народу. В толпе у магазина стояла и Лена. Когда Яковец подошел к магазину, его окликнул какой-то полицай: