Дважды укушенный - Хлоя Нейл

"Итак, это — твоя позиция?" спросил Джейсон.

"Ты просишь нас прямо здесь объявить себя?" — он покачал головой.

— Я не буду этого делать.

Вампиры вышли из укрытия, и получили беспорядки и слушания в Конгрессе США.

Мы вышли, и что же мы получили?

— На нас проводят эксперименты, — сказал четвертый и последний оборотень, которые должно был Робин, глава Западной Стаи.

Он был один в темных очках.

“Нас заключали в тюрьму в военных объектах, отправляли Бог знает куда, чтобы чиновники могли выяснить, как использовать нас в качестве оружия.

Он поднял руку и опустил очки, я чуть не вздрогнула при виде его глаз-молочно голубой, глядя безучастно в нашу сторону.

Он был слепым?

— Нет, спасибо, — тихо сказал он, потом одел очки снова.

— Не принимай во снимание меня, и остальную часть Западной Стаи.

Мы не заинтересованы.

— Я высоко ценю тот факт, что ты уже догадался о моей повестке дня, и ты готов, чтобы проголосовать, — сказал сухо Габриэль.

"Но это не собрание, а я не предлагаб резолюцию, так что давайте не будем гадать". За столом послышалось возгласы сомнения, но никто вслух не возражал.

"То, что я хочу," продолжал Габриэль. — "это поставить вопрос и спросить Стаи.

Это — моя повестка дня.

Мы остаемся и столкнемся с ближайшим потоком?” Он поднял свой взгляд и пристально посмотрел на Этана.

Двое из них смотрели друг на друга, страх, гнев и власть объединены в выражении Гавриила, "ближайший поток", очевидно, вампира связаны между собой.

"Или мы уезжаем?"

"Какое из тех решений более безопасное?" — спросил Тони.

"И которое,"- вставил Джейсон, — "более безответственное?"

"Неустойчивость," — сказал Робин.

"Смерть.

Война.

И не между оборотнями.

Не между Стаями.

Дело вампиров, не наше.

Никогда не было."

Это и есть затруднение, тихо сказал мне Этан.

Их нежелание сделать шаг вперед.

Нет, их нежелание пожертвовать собой и своими семьями ради нас, поправила я про себя.

Это было решение, которое они приняли прежде, во время Второй Чистки.

И в то время как я сочувствовала вампирам, которые были потеряны, я поняла убеждение оборотней защитить себя от хаоса.

Я предоставила бы философам право решать, было ли то, что они сделали, нравственно противным.

"Жизнеспособность этого мира — наш бизнес," — сказал Габриэль.

"Стаи в целом.

Социальные сети.

Фирмы.

Финансовые интересы не были проблемой двести лет назад.

Но они есть сейчас."

Тони положил карту на стол с решающей хваткой, затем вытащил новую из стопки.

"И что из твоего нового дружественного отношения относится к нашему приятелю с мечом там"? Он посмотрел на меня с ненавистью и жуткой похотью в глазах.

"Особенная цыпочка?"

Габриэль утробно зарычал, от чего волосы на затылке у меня встали дыборм.

Я обхватила свою катану более сильно и мои глаза вспыхнули с угрозой, которую мне не надо было симулировать. (вроде смысл перевода должен быть таким)

"Поскольку ты — гость в этом городе, — сказал Габриэль, — я собираюсь предложить тебе возможность принести извинения Мерит, мне, и Тоне."

"Извиняюсь," бросил Тони.

Габриэль закатил глаза, но, возможно из уважения к статусу Тони, позволил ему это.

Он посмотрел на Робина.

"Шутки в торону, я хочу услышать твою точку зрения, брат.

Я всего-лишь опрашиваю Стаи.

Им решать как поступить."

В комнате повился тишина.

Через некоторое время, Робин кивнул.

Джейсон последовал его примеру.

Прошло достаточно времени прежде, чем Тони заговорил снова.

"Когда мы собирались в Тусоне," — сказал он, — "мы обязывались придерживаться правила Стай.

Чтобы позволить большинство решать судьбу других."

Он посмотрел вниз на стол, качая головой с сожалением.

“Проклятье, если мы предполагаем возможность посылки наших сыновей и дочерей

на войну это будет результатом этого решения.

Когда он снова поднял глаза, его глаза были с чем-то глубоким и непостижимым.

Это было то же самое мистическое открытие, которое я видела в глазах Габриэля, когда мы встретились в первый раз, прежде, чем он сделал загадочное замечание о нашем переплетенном фьючерсе.

Это было визуальное выражение, так или иначе, в связи с вещами, которые он видел, местами, которыми он был, жизни, которую он знал…

и потерял.

Я не знала, что он видел, и почему его реакция была настолько сильной.

Я не знала, что он повидал, и почему его реакция была настолько сильной. Я понимала, о чем мы просили оборотней — Габриэль объяснил это очень отчетливо, прошлой ночью.

И Габриэль упомянул людей, недовольных клыкастыми среди них.

Но был довольно большой разрыв между жалобами и насилием, и мы еще не были там.

Независимо от глубины его эмоции, или как ннеобоснованный страх казался сегодня, он также, казалось, понял, что числа были против него.

Наконец, он смягчился с поклоном.

"Мы соберемся через две ночи," заключил Габриэль.

«Мы предложим решать: остаться или возвратиться, пусть будет, как карты лягут».

Собрание Стай продолжилось и игра возобновилась снова.

Они играли в карты в течение почти двух часов, два часа, почти не разговаривая, в которых они решали: называть, раскладывать или поднимать, были единственными произнесенными словами.

Этан и я стояли позади них, один Мастер вампиров и один Страж-новобранец, наблюдая за четыремы азартными игроками, перевертышами в захудалой задней комнате придорожного бара.

«Мы согласились на собрание,» сказал Габриэль, его пристальный взгляд был все еще на его картах, когда он прервал тишину, «если решение будет принято — остаться в Чикаго, может быть, тогда будет пора рассмотреть слияние с одним из Домов.»

Я чувствовала накал волшебства в комнате, и не все от оборотня.

Когда я просмотрела на Этана, его глаза были распахнуты, губы приоткрыты.

В его выражении была надежда.

"Никогда не было союза между Стаей и Домом", сказал Джейсон.

"Формально — нет", согласился Габриель.

"Но как недавно заметил коллега, Дома не имели такой политической и экономической власти, что имеют сейчас"

Я слегка выпрямилась, понимая, что я была тем коллегой, которого он упомянул.

Джейсон наклонил свою голову на бок.

«Ты думаешь, что союз может быть полезен и для нас, в противоположность извлекающих одну только выгоду вампов?»

«Я думаю, что если мы останемся, то друзья будут не оценимы.

Я уже представляю, как позабавит Дома, эта новость».