Дьявольский эликсир (сборник) - Эркман-Шатриан

– Где это я? Что со мной? — произнесла она с трудом.

Но, прежде чем кто-либо успел ей ответить, память, очевидно, вернулась к Прюденс: у нее началась страшная истерика.

– Ну что вы! Что вы! — успокаивала ее миссис Дюмареск.

– Не надо с ней так, не то ей станет еще хуже, — строго заметила мисс Лорд. — Ну, мисс Семафор, — продолжала она резко, — довольно. Сейчас же перестаньте смеяться и плакать, не то я опрокину на вас ведро холодной воды.

Она, очевидно, действительно имела такое намерение, и Прюденс, издав несколько судорожных всхлипываний, затихла. Хотя приступы истерики потом возобновлялись, но их каждый раз пресекали. Наконец, мисс Семафор раздели, уложили в постель, укрыли одеялом и оставили тихонько плачущей; вскоре она заснула от утомления.

На следующее утро Прюденс чувствовала себя так дурно, что не смогла встать. Маниакальное беспокойство, которое заставляло ее встать и действовать, найти потерянную сестру и бежать из Лондона, переросло в лихорадку. Мисс Лорд, к великой досаде больной, разместилась в ее комнате. Ни под каким предлогом медицинская дама не позволяла ей подняться. Читать газеты или писать письма — все это было строго запрещено. Прюденс, не обладавшая ни физической силой, ни твердостью характера, не могла противиться ей. Она лишь плакала, тяжело вздыхала и заламывала себе руки, глотая противные микстуры, приготовленные мисс Лорд.

Лихорадка между тем прогрессировала такими темпами, что медицинская дама посоветовала пригласить доктора Криди, лечившего семейство Семафор. Не спросив Прюденс, послали за доктором. Это был маленький, толстый, лысый, скупой на слова человечек. Он счел болезнь Прюденс весьма серьезной. Выйдя из комнаты, он сообщил докторше и миссис Дюмареск, что больная, очевидно, страдает от последствий какого-то потрясения, и спросил, где ее сестра. Миссис Дюмареск сказала ему, что мисс Семафор перебралась поближе к морю и перед этим сама болела какой-то таинственной и серьезной болезнью.

– Мне кажется, ей следует написать, — сказал доктор, — пугать ее, конечно, не надо, но уведомить обо всем стоит. Она поможет нам успокоить ее. Мисс Прюденс, похоже, что-то тяготит, и пока мы не устраним причины ее беспокойства, лекарства будут бесполезны.

– Но ведь мы не знаем адреса мисс Августы Семафор, доктор, — проговорила миссис Дюмареск. — От нее, кажется, вчера было письмо. Но мисс Прюденс Семафор никому не сказала, куда она уехала.

– Вероятно, наша больная даст вам адрес, если вы у нее спросите, — заключил доктор.

Прописав успокоительное питье и курс лечения, которому медицинская дама обещала следовать, мистер Криди взял шляпу и уехал.

Миссис Дюмареск, как и мисс Лорд, любила все, что могло придать ей значение. Едва доктор Криди уехал, она подошла к постели Прюденс и сладким голосом сказала:

– Мне кажется, милая мисс Семафор, что ваша сестра будет беспокоиться, не получая от вас известий. Доктор, знаете ли, говорит, что вам еще как минимум пару дней нельзя будет ничего делать. Я забыла, куда, вы говорили, она уехала? Можете дать мне ее адрес, и я с большим удовольствием сообщу ей все наши новости.

К великому ужасу миссис Дюмареск, после этих безобидных слов у Прюденс снова случился припадок. Он был так силен, что к постели мисс Семафор тут же прибежала медицинская дама. Безо всяких церемоний — хорошие манеры никогда не были ее сильной стороной — она вытолкала в коридор почтенную дипломатку и оставила ее там в горьких раздумьях о том, что с тех пор, как жена нового жильца обнаружила знакомство с ее семьей, мисс Лорд стала куда менее обходительна. Минут через двадцать докторша вернулась к ней и резко спросила:

– Что вы ей такого наговорили? Почему она опять так взбудоражена?

– Да ничего. Я и сама понять не могу. Я всего лишь спросила адрес ее сестры, чтобы написать ей. Вы ведь слышали, доктор сказал, что ей нужно дать знать о болезни мисс Семафор.

– Послушайте! — воскликнула мисс Лорд. — Это опять все та же тайна — тайна, которая, я уверена, и стала причиной ее болезни! Вам не следовало с ней заговаривать, ведь она пребывает в таком возбужденном состоянии! Хотелось бы все же узнать, в чем тут дело. Мне кажется, это все взаимосвязано.

– О, я не думаю, чтобы это касалось ее сестры, — возразила обиженно миссис Дюмареск. — Что это вы? Она упала в обморок вчера вечером, когда никто и не думал говорить о ее сестре. Мне показалось, что на нее подействовала статья, которую читал майор Джонс.

– Сообщение о женщине, промышлявшей детьми? Помилуйте, да какое же это может иметь отношение к ней? Это ее не касается.

– Признаться, я и сама толком не понимаю, как это возможно, но все же мне кажется, что тут есть какая-то связь. Вы видели, какое у нее было лицо, когда он начал читать? Нет? А я видела — на нем отразился дикий ужас. Я обдумала все обстоятельства и кое-что сопоставила. Помните ту странную женщину, которая приходила в пансион в среду перед обедом? Я ясно слышала, как она говорила что-то о чеке и о том, что привезет назад какого-то ребенка. Я, как вы помните, случайно оказалась на лестнице — поднималась наверх и остановилась, чтобы завязать шнурок.

– О, но это же нелепость, — сказала медицинская дама. — Мисс Семафор — порядочная женщина. Она не могла иметь дел с такой публикой. Помилуйте, я ведь тоже была тогда на лестнице, но не слышала ничего подобного. Конечно, о чеке что-то говорилось, но о ребенке — ровным счетом ничего.

– Уж извините, — колко заметила миссис Дюмареск, — может, у вас не такой тонкий слух, как у меня. Я точно слышала: эта женщина грозилась принести какого-то младенца назад, если мисс Семафор не выполнит ее условия.

– Они занимаются благотворительностью, — рассуждала мисс Лорд, — возможно, дают деньги на какой-нибудь приют или богадельню, и это была просто пьяная нищенка, которой они помогают, — вот и все.

– Может быть, — сказала миссис Дюмареск и многозначительно прибавила: — Поживем — увидим. Я уверена, что она расстроена таинственной болезнью сестры.

– А я уверена, что она расстроена появлением этой женщины и что все как-то связано с делом, о котором пишут в газетах. У меня есть чутье на такие вещи.

– Смотрите, как бы оно не подвело вас, — парировала докторша.

Миссис Дюмареск опять с горечью заметила, что ее приятельница стала менее почтительна с тех пор, как жена нового жильца так неожиданно заговорила о ее брате.

Каковы бы ни были причины болезни мисс Семафор, не подлежало сомнению, что, после того как миссис Дюмареск задала свой неосмотрительный вопрос, состояние Прюденс ухудшилось. Лихорадка, крайняя возбужденность, беспокойство, склонность к бреду — все это проявилось вновь, и только приняв успокоительное, больная погрузилась в тревожный сон. Сидя рядом с ней, мисс Лорд услышала легкий стук в дверь. Это была горничная Мэри.

– Извините, госпожа, — сказала она, — там какой-то джентльмен в передней спрашивает мисс Прюденс Семафор.

– Что ему от нее нужно? — с удивлением спросила мисс Лорд. — Вы передали ему, что она больна?

– Я не знаю, зачем он пожаловал. Я сказала ему, что мисс Семафор больна, но он говорит, что ему все равно нужно ее видеть.

– Я спущусь к нему, — с достоинством произнесла медицинская дама и пошла вниз.

– Сэр, мисс Семафор очень больна, и ее нельзя беспокоить! — начала она. — Если вы хотите ей что-то передать, то я к вашим услугам. Но, прежде чем начать заниматься делами, она должна поправиться.

– Я из Скотленд-Ярда, — почтительно произнес полицейский. — Дело касается исключительно мисс Семафор. Я задержу ее ненадолго, но мне непременно надо ее видеть.

– Это невозможно, — стояла на своем медицинская дама. — Доктор бы этого не позволил. У нее жар, она очень возбуждена, и ей только что дали снотворное, так что ее теперь не стоит тревожить. Но что же вам от нее нужно?

– Она должна дать показания по одному делу.

Мисс Лорд тут же пришел на память разговор с миссис Дюмареск. «Боже, неужели она была права?» — проговорила про себя медицинская дама. Толком не понимая, что говорит, мисс Лорд вдруг выпалила с самоуверенным видом:

– Это по делу о детском приюте?

– Да, — ответил незнакомец.

– Господи! — воскликнула медицинская дама и тяжело опустилась на стул в передней. — Кто бы мог подумать? При чем же тут она?

Полицейский из Скотленд-Ярда уже раскаялся, что сказал «да», и ответил:

– Я, право, ничего не могу вам об этом сообщить, дело касается только мисс Семафор.

– Но она не может вас видеть. Я ухаживаю за ней и не должна этого допускать. Не могли бы вы зайти как-нибудь потом?

Незнакомец колебался.

– Пожалуй, придется, — наконец проговорил он. — Как вы думаете, когда она сможет меня принять?