Типичный Петров - Владимир Новиков

Это даже приятно – бескорыстно провожать молодую симпатичную даму до парадного на проспекте Стачек, пусть и рискуя не успеть на последний поезд метро. Как прощаются в таких случаях? Целовать руку – не в моем стиле, не умею. А потянуться губами к лицу не получается, это слишком серьезно, это не голышом рядом в бане сидеть. Вика улавливает мою внезапную скованность и протягивает узкую ладошку:

– Большое спасибо, что проводили. Если захотите – позвоните, буду рада.

И прощается со мной глазами. Во взгляде оба варианта: и навсегда, и до следующей встречи.

…Все это, конечно, красиво и трогательно, но уже с этого момента

Вика меня начинает обманывать. Попрощаться попрощалась, а стоило мне домой прийти и лечь в постель, как она заявляется ко мне сновидением

– в том самом неприличном виде, в каком я, на беду свою, углядел ее в предбаннике. Не могу сказать, что просыпаюсь в спокойном состоянии. Сначала был раздвоен, потом рас-троен, теперь уже речь о расчетверении идет!

Да-да, и о тебе всегда помню, можешь не сомневаться. Причем без каких-либо конкретных видов на будущее. Просто хочу, чтобы тебе было хорошо. Вот уладится все в твоей жизни – и я тебя с чистой совестью забуду. Сложный цвет глаз забуду, бутончик твоих губ, их прохладный вкус с ветерком на Ильмень-озере, бедра твои уютно-шелковые, широкие и гостеприимные забуду, искривленные мизинцы на ступнях, забуду подземный монастырь со свечками, учащенное твое дыхание и бесконтрольно вырывающиеся слова… И где у тебя синева неожиданная – тоже забуду…

23. ДВЕ НОВОСТИ…

И обе хорошие. И обе связаны с одним небольшим, но великим городом.

Первая – твой звонок с позитивной информацией о семействе. Я уверен, что именно благодаря тебе и муж твой поправился, и дочка психологического равновесия достигла. Я же говорил, что у тебя феноменальная душевная энергетика. А ты, помню, еще так иронически:

“Энергетика… Энерджайзер… Дюраселл…” Вроде девушка ты гуманитарная, а так плоско-материалистически понимаешь понятие “энергия”. Душевный потенциал эмпирически не исчисляется, но это – реальность. И дочь, и муж получили от тебя необходимую дозу излучения в нужный момент. А у меня ты была для кайфа, для блажи, для опьянения. Поэтому наши с тобой отношения там, наверху, и не утвердили – знали, что ты скоро понадобишься по месту жительства, брака и материнства. Сурово, но справедливо.

Повеселев, отправляюсь в свое бюро пешком. В ровном настроении я пользуюсь какими-нибудь транспортами, а пешком хожу либо в очень плохом, либо в очень хорошем расположении духа. Фирма наша уже дважды перелетала с места на место, а теперь угнездилась в Басковом переулке, между улицами Маяковского и Восстания. Скромненько так, простенько с виду. Вход со двора. Поднимаешься по замызганной лестнице на третий этаж, нажимаешь на кнопку и оказываешься в пространстве светлом, уютном и ароматном – сложный букет из запахов доброкачественного кофе, дорогих сигар и чистеньких деловых девушек.

Куда-то это все поразбежались? Сажусь рядом со столиком отсутствующей секретарши, и рассеянный взгляд мой падает на листок с довольно потешным текстом: “В целях повышения конкурентоспособности фирмы устанавливаются следующие правила для персонала…” И далее – подробнейшая инструкция по форме одежды. Никаких там маечек голопузых – “белая блуза и темные брюки (не джинсы)”. Можно в юбке, но тогда обязательны колготки в любое время года. Джинсы и мужикам запрещаются – слава богу, что я тут не “персонал”, а приходящий эксперт. Ничего шерстяного сверху надевать нельзя – ну это уж просто садизм, при нашем-то климате и не зависящем от погоды сезонном отключении батарей. Обувь должна быть начищенной – тут я готов согласиться, тем более что администрация обязуется обеспечить всех на рабочем месте щетками и кремом. Дочитываю до слов: “Нижнее белье должно быть…” – и тут, как назло, страница кончается. А второй нету.

Какое же продолжение там следует?

Тут как раз секретарша возвращается. Европейского типа, молодая – но не слишком! – дама, живое воплощение спокойствия и уверенности.

Извещает, что шеф будет с минуты на минуту, что он очень просил меня подождать: есть серьезный разговор. В этот момент у меня вырывается почти непроизвольно:

– А вы не покажете, каким все-таки должно быть нижнее белье? А то я просто заинтригован…

Она смотрит невозмутимыми зеленовато-продолговатыми глазами Орнеллы

Мути – и вдруг медленно и плавно начинает расстегивать пуговицы своей белой, согласно должностному стандарту, блузы. Первую, вторую, третью. Белый бюстгальтер с розочкой между двумя чашами замечательно контрастирует с посмуглевшим где-то в Египте свежим и в то же время взрослым телом. Не всем женщинам и не всегда загар идет, но в данном случае то, что надо.

– Большое спасибо, – говорю. И начинаю осторожно объяснять, что вообще-то имел в виду письменный нормативный документ. Ну что, смутится или засмеется?

Ни то, ни другое. Находит и вручает мне вторую страницу приказа, после чего начинает в том же сдержанно-достойном ритме застегивать свои тайны.

Читаю, что нижнее белье “должно быть соответствующим и не отвлекать сотрудников-мужчин от работы”. Что за пошлость! Разочаровала меня бюрократическая мысль – в отличие от только что увиденной живой картинки. А тут уже и шеф своей стремительной походкой приближается.

В строгом синем костюме, белой рубашке и бордовом галстуке: личный пример безупречности показывает.

У меня с ним сложились странноватые отношения. Он на несколько лет моложе и потому немного меня стесняется. Хоть и выпивали с ним пару раз, но так и остались на “вы”. Что вполне понятно. Проще ему будет когда-то сказать, ко мне обращаясь: “К сожалению, фирма в ваших услугах больше не нуждается”. “Твоих” прозвучало бы грубо.

Прежде чем приступить к разговору, шеф долго и внимательно на меня глядит, бессловесно. Я тоже молчу и смотрю в лицо, знакомое детально: близко посаженные небольшие глаза, тонкая носовая кость, на губах всегда двусмысленная такая усмешечка. Произнеся глуховатым голосом коротенькую фразу, шеф вынимает из стола и торжественным жестом шлет мне красивый конверт. Открываю, а там ни много ни мало тридцать зеленых купюр. Точнее, светло-зеленых, европейских.

Большего, чем доллары, формата, а на сегодняшний день и большей покупательной силы – соответственно текущему курсу.

Три тысячи безусловных единиц! Таковы лавры за новгородскую разработку. Было за чем сюда приходить! И сумма симпатичная! Не слишком толстая, но и не слишком худая. Больших проблем – квартирно-ремонтно-дачно-автомобильных – ею не решить, конечно, зато сколько удовольствий можно купить! И моральный тонус приподнялся. В богачи мы не метим, но и в ряды нищих тоже пока не попали. Никак не скажешь ведь: в кармане этого нищего были жалкие три тысячи евро.

Или: бесперспективный маргинал пришел в офис и получил сто тысяч рублей (а тут даже побольше ста тысяч будет). Абсурд!

Надо будет матери к Восьмому марта субсидию выделить. Или лучше купить ей новый телевизор с видиком и привезти на дом. Чтобы “Сагу о

Форсайтах” смотрела и пересматривала она в правильном цвете.

А какие еще идеи? Денежки, когда я их в карман отправляю, уже начинают понемногу жечь руки, того гляди, прожгут конверт, пиджак, пальто и самого меня превратят в пылающий факел. Срочно требуется кутеж. Нужна какая-то роскошь. Где ее взять в нашем строгом, стройном городе?

Но – нашел…Нашел я город еще строже, хотя и отнюдь не стройнее.

Называется Лондон. В Лондоне – гостиница “Уайт лиф”, в гостинице – скромный номерок, в номерке – двуспальное ложе, на ложе – нагая

Беатриса со стаканом эля в руках. А я – не то рядом, не то прямо в ней, как часть ее неотъемлемая…

Дело в том, что, возвращаясь тогда домой с мешком евро, увидел я рекламку разных там туров и подумал: а чем я, блин, хуже какого-нибудь, на хрен, Березовского? Он торчит там в Лондоне, а

“back in the USSR” у него не получается, разве что в Грузию на денек пробрался. А я могу и туда и обратно. Бета бывала в нескольких странах, но Ла-Манша еще не пересекала. Гордая она у нас дамочка: “Я езжу за границу только с научной целью, как написано в одной советской пьесе. Вот когда Англия дорастет до моей высоты – тогда и пригласит”. Ну, думаю, этого ждать не переждать. Англичане, с одной стороны, самые умные люди в мире: Шекспир типа, Льюис Кэрролл опять же. С другой стороны, они же самые консервативные и, что самое непонятное, больше всего на свете уважают нарушителей ихних же правил. Классический пример – пресловутая принцесса Диана.

Несчастная женщина, севшая на иглу дешевой популярности. Манила к себе этих журналистов и фотографов – и от них же погибла. Что она, такая уж красавица, умница? Да у нас в любом провинциальном пед- или мединституте неотличимая от нее девушка-двойник точно найдется…