Шелест ветра перемен - Ирина Ярич

Ждан бросился в реку, схватил удивлённого неожиданным броском Светозара и со всей силы, выпихивая, вытащил на берег.

– Тебя укусил кто? – закричал юноша, не понимая ничего. – Зачем мне помешал? Деву спугнул! – оглядываясь и уже нигде не видя купальщицы, сокрушался Светозар. – Если б ты видел её глаза! Огромные! Синие! Акы… – и расстроенный умолк.

– Ага, акы омуты, да Светозар? – переведя дыхание, дополнил Ждан.

Тот грустно взглянул, еле сдерживая слёзы, он же был почти рядом с ней, несколько шагов и…

– В омут она и хотела тебя утащить, – отдышался и спокойно добавил, останавливая Светозара, который, конечно, не согласен и пытался возразить. – То была, друже, русалка и ушла к себе, в водоворот.

Слова Ждана ошеломили Светозара и казалось силы покинули, он только привалился к валуну и смотрел туда, где совсем недавно купалась дева необычной красоты с нечеловечески большими и прекрасными синими глазами и манила его к себе. Он знал, что её облик останется с ним, её глаза не забыть.

Часть четвёртая. Ратные дела

I

От лёгкого ветерка дрожат нежные листочки. Между веток сверкает солнце. Косые лучи прорвались сквозь древесный заслон, падают на сочную траву, где распластались утомлённые учебным боем воины и дружинники. Конечно, и пахарям и ремесленному люду не единожды случалось вести кулачные драки, но то забава, хоть далеко не всегда безобидная, а тут надо получить сноровку, чтоб жизнь свою спасти.

Ждан лежит среди цветущих ландышей на краю рощицы, тоненькие веточки берёз машут ему, пытаясь отвлечь от грустных дум. Ждан обычно побеждал своих ровесников односельчан, а тут никак не удалось вырваться из цепких рук. У него ноет тело, дружинник Моргач здорово его помял. Парня душит стыд за свою неловкость и неповоротливость, а тут ещё эти цветы… Их так любит Благуша! Бывало в эту пору всегда у неё венок, и с русых волос свисают душистые белые колокольчики. Да и в доме их дух, всюду натыканы небольшие пучки и привязаны увянувшие венки, сохнут для отвара. Ох, Благуша, милая голубка… и, когда свидятся, а уж и так тяжко… Кручина неотвязная измучила, тоска томит и по матушке родимой, и по непоседе Ягодке. Ох-хе-хе-ох!.. Ждан зачерпнул горстями травы, вырвал с корнем ни в чём неповинную, цедя прощения у Лешего, что без необходимости лишил растения жизни, но надо Ждану сбыть боль свою, а как… Моргач на глаза попался. И дерзость с решимостью всколыхнулись, выучится он воинскому мастерству, не за тем и он, и семья его претерпели горести, чтоб побитым быть.

Если бы сейчас увидела Мирослава сына, то узнала бы в нём молодого Собимысла, уверенность в осанке и решительный взгляд, ранее не часто проявлялись у Ждана и она бывало сожалела, что мальчик перенял больше её черт, чем отцовских.

Спина гусляра опиралась о ствол дуба, а глаза следили за тающими облачками. Нельзя сказать, что его терзали сомнения, но всё же… Верно ли поступил, свернув с пути Велеса, покровителя певцов и сказителей, перешёл под могучую руку Перуна, заступника воинов? В раздумье отошёл от дерева, нагнулся к своей суме, достал гусли, тронул струны. Мелодичный звон разлился по округе, и люди встрепенулись. Яромудр уселся на бревно, а вокруг него уже кружком новобранцы с охотой ожидают, что скажет, да и дружинники поглядывают, не прочь послушать.

Вновь зазвенели струны, но теперь величаво, протяжно. «Куда други, путь мы держим? Куда направили стопы? Доля наша тайная и каждый ищет свою, – задумчивость на лице гусляра сменилась решимостью, а струны запели резче и в то же время торжественно, голос Яромудра искренне и доверительно вещал. – Ведут нас мужи-дружинники многоопытные, да не токмо они. Боги указуют. Ведут к битвам. Да извилиста наша дорога к славе воинской. Страх душу тревожит. Раняя смерть страшит. Но разве единожды живём на белом свете? Вновь и вновь родимся мы! А случится умереть, станут души в ряды вечного воинства Перунова! Встретит Перуница32, напоит Живой водой. Наши бессмертные души в Нави33 соединятся с пращурами-небожителями. Смерть в бою не страшна, а красна и славна, потому акы вой, встав на Стезю Перуна идёт по Стезе Прави34, чтоб помощь принести тем, кто остался в Яви35. Други, став воями, станем защитниками родичам на земле и на небе на веки вечные…»

Молча внимали Яромудру. Дружинники, хоть и христиане, а довольны словами сказителя, преисполненные важностью своего земного и посмертного пути одобрительно кивали. Новобранцы приободрились, напомнил гусляр, что не только за себя радеть теперь должны, а весь род не осрамить, и славу приумножить, и доля каждого сражаться за правду славянскую и в Яви, и в Нави.

II

Три недели назад здесь на высоком берегу реки ветер лишь теребил луговые травы, шуршал листвой светлых рощиц. А ныне стуки топоров и людские голоса заглушили стрёкот кузнечиков и трели птиц. Крепкая бревенчатая стена споро растёт, перед ней копают ров, а землю трамбуют, образуя вал – первую преграду на пути строящейся крепости. Теперь новобранцам не до скуки, тоски и печали. Встают до света, ложатся затемно, кроме дозорных, что всматриваются во мрак степи, будущее воинство быстро засыпает, утомлённое работой и учебными боями.

Соорудили несколько небольших кузниц, по сути, они являлись железоплавильнями. Сперва местность разведали на наличие руды. Воевода Черныш не только ловок в воинском деле, умён он и смекалист в обустройстве оборонной крепости. Не зря он собирал разный люд, кто во что горазд. Ведь в первую очередь надо надеяться на себя, а не на князя. Это они ему подмога.

В окрестных болотах обнаружили железную руду. Хорошая, жирная руда. Добрила радовался, с такой работа пойдёт, лишь водой смыть песок, да и в печь. Добрила сам мастерил плавильню, сшивал из шкур меха, лепил из глины печь и трубу. Помощником у

него стал Яромудр, а потом напросился чудинин, кузнец немало перевидал их на торжищах в Новгороде, да и на службу княжескую среди них охотники нашлись. Уважал он людей племени чудь за терпение и трудолюбие и этот молодец оказался сноровистым. Яромудр иногда донимал друга бесчисленными вопросами, что тот даже срывался и бросал в ответ: «За день коваль не рождается». Тогда Яромудр умолкал, понимая, что мешает, но потом любознательность снова свербила. Сколько тонкостей надо знать и уметь, чтоб сделать простой гвоздь, а уж меч… Впрочем это для Добрилы ковать гвозди и скобы легче лёгкого, а для Яромудра – тайна тайн, а вот чудинин схватывал быстрее. Яромудр не мог уразуметь, как различить почти неуловимые оттенки окалины, чтобы понять, как нагрелся металл, ведь и недогрев, и перегрев сулит изделию плохое качество. Всё здесь, любая мелочь имела важное значение.

Черныш определил сменных рудокопов и возниц. Сани каждый день привозили с болота кучи руды. Кузни построили ближе к реке и отныне она станет снабжать водой жителей крепости.

Бывало и раньше, до отъезда Яромудр заглядывал к кузнецу в родном городище и с восхищением наблюдал, как тот с помощником орудует в полутёмном помещении, где лишь отсветы от печи, да искры летят от красного жаркого железного прута или полоски, по которой коваль размеренно бьёт молотом. Теперь же он сам на месте помощника и держит со страхом и трепетом раскалённый стержень, будто пробрался туда, куда ему путь всегда был закрыт, будто подглядывает и подслушивает за волшебником, чей дар и чьи заговоры недоступны, как он ни пытается в них вникнуть. И казалось ему, вот так же и всемогущий бог выковывает только ему ведомое и от этой великой тайны мироздания также оглушительно громыхает, а потом разлетаются, пронзая пространство искры-молнии. Какой же величины тогда сам Великий Кузнец? Наверняка может без усилий перешагнуть через лодьи в полноводном русле реки с одного берега на другой.

От этих мыслей и образов Яромудр забылся, руки шевельнулись, и щипцы, что держали заготовку дрогнули. Добрила чуть не промахнулся, чуть не ударил мимо того места, куда рассчитывал. Вовремя остановился, опыт и интуиция помогли, а то бы испортил будущий топор.

От кузниц, что расположились по окраинам, к центру будущей крепости вели уже утоптанные дорожки. От ворот, где пока только проём укладывают мостовую. Из леса на волокушах привозят сосны и ели. Светозар среди плотников, перенимает их ремесло, учиться толстый ствол рубить вдоль длины. Ждан подготавливает брёвна, отсекает суки и ветки. Потом эти брёвна-лаги укладывают на выровненную землю вдоль дороги по три, по краям и в середине между ними, но не рядом, а примерно на полтора шага друг от друга. А уж на них поперечные плахи из брёвен, диаметром приблизительно в локоть. Предварительно в полукруглой части плах вырубают выемку, после чего, подгоняя насаживают на лаги. Плоские стороны плах будут служить мостовой, ширина её должна быть такой, чтобы сани, которые поедут по дороге в противоположные стороны, разъехались.