Шелест ветра перемен - Ирина Ярич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В отличие от свекрови Благуша была уверена, что Ждан вернётся, и горячо убеждала в этом Мирославу, на что та удивлённо смотрела и всякий раз приговаривала: «Да услышат тебя, дочка боги». Дюжен не совсем разделял уверенность Благуши, но чтобы не огорчать её и детей, Ягодку и Ячменька, которых она быстро убедила в возвращении Ждана, старался ей поддакивать.
Ячменёк иногда подбирался к землянке, где остались его родные, но прятался по-прежнему от взрослых, опасаясь, что они его схватят, а потом уже не отпустят к деду и Ягодке, а если и удастся убежать, то боялся, что за ним придут к Мирославе и Благуше. Ячменёк приходил не с пустыми руками, приносил игрушки для сестрёнок, вырезанные Дюженном или им самим. Бывали гостинцы и другого рода: бобёр, что дед подкараулил или утка, что подстрелил, птичьи яйца, что Ячменёк собрал, краюха хлеба, что испекла Благуша, рыба, что он поймал в реке или озере. Всё это бывало мальчик оставлял рядом с землянкой или, если видел, кого из девочек передавал им, выспрашивая про их житьё-бытьё. А жили они впроголодь. Гроздана и Желанна часто ругались с мужьями, прогоняли их в лес за добычей, но тем редко удавалось кого-нибудь подстрелить, то стрелы ломались, то улетали мимо цели. Игрушки, которые приносил Ячменёк сёстрам быстро покидали землянку, на них женщины, как и раньше меняли в ближайшем селе зерно и репу. Практически это был основной их источник пропитания. Ячменек и Дюжен, жалея девочек, как могли помогали им.
Как-то блуждая по лесу дед с внуком набрели на выводок поросят с кабанихой. С опытом Дюжена и ловкостью Ячменька удалось избежать мести разъярённой кабанихи и заловить поросёнка. Потом его половину мальчик передал Неже, которую окликнул недалеко от землянки родителей.
Ячменёк всё думал, как помочь сёстрам, как сделать больше игрушек? И он, и дед улучали время от хозяйственных хлопот, чтобы их вырезать, но, несмотря на умение, быстро не выходило. И вот однажды взгляд Ячменька упал на глиняную миску, что стояла с молоком у печи, и вспомнил, что когда-то давно у него была глиняная игрушка-свистулька. Не попробовать ли ему слепить из глины что-нибудь? Ячменёк поделился своей идеей с дедом, и тот, как часто бывало, поддержал внука. С того времени они стали искать подходящую глину.
На высоком склоне крутого оврага росли стройные и высокие сосны. Но их корни устрашающе выпирали и зависали в воздухе. С каждым годом они слабее и слабее держались за землю, которая в прямом смысле постепенно утекала из-под них вместе с дождём. Злая Непогода, будто решила прикончить дни, хотя бы одной из них. Холодный и сильный северо-восточный ветер обрушился на лес. Скрипели и кряхтели стволы, трепыхались в испуге ветки. Под шквальным напором пышные кроны гнулись в разные стороны. И хрясь. Будто подкошенная одна из сосен стала заваливаться. Всё ниже и ниже. Со стоном упала поверженная, прослезилось смолой, беспомощно распласталась, тихо умирая.
– Ой, глянь внучек, что сотворил ураган, кака красавица пала! – Дюжен подошёл к поваленной сосне, погладил её шершавую кору.
– Иголки зелёные и не опали, – добавил Ячменёк. – Какая длина! – он прошёлся вдоль ствола. – Смотри дед, може глина та?
Дюжен подошёл к внуку, который присел и ковырял палкой под торчащими корнями сосны. Глина была светлая, он попробовал слепить влажный комок. «Пойдёт», – сказал дед.
Под умелыми пальцами деда и быстрыми и ловкими внука куски глины, смоченные водой превращались в лошадок, собачек, козликов и медведей. Тоненькими и острыми палочками они наносили чёрточки и маленькие извилинки, изображая шерсть Прокалённые в печи, игрушки становились твёрдыми и крепкими.
Изготовление глиняных игрушек не обошлось без участия Ягодки, которая с удовольствием подражала Ячменьку и Дюжену. Благуша заразилась этим увлечением, и в свободные минутки пыталась кого-нибудь слепить. А иногда даже Мирослава присоединялась к ним.
От зверюшек Ячменёк перешёл на изображение людей, и ему хотелось как-то раскрасить их лица и одежду. Но чем он не знал. Однажды сильный дождь застал его, когда он шёл по дну оврага. Рыжая глина, растворенная водой стекала со склонов и ручейками струилась по дну. Ячменек несколько раз падал на скользкой земле, запачкал в глину светлые льняные порты. Потом, очищая их, Ячменек обратил внимание, что глина оставила пятна, но при стирке мыльным корнем мыльнянки они исчезли. И он решил попробовать раскрасить игрушки рыжей глиной, растворенной в воде. Долго пришлось Ячменьку повозиться пока, наконец, он добился, что глиняная краска не смывалась, то есть игрушку с нанесённой краской надо было поддержать в печи. Теперь светлые фигурки мужчин и женщин приобрели рыже-коричневые глаза, нос, рот и волосы, а их рубахи украсились волнами, что означало воду, крапинками – зерно и знаками солнцеворота.
Ячменьку хотелось делать свистульки, но он опять же, не знал как. На помощь пришли дед и Мирослава, хотя они сами и не умели делать, но объяснили ему, как она устроена. Первую свистульку Ячменька можно было бы назвать «громыхало». То ли он шарик глиняный сделал большой, который помешался в пустую полость свистульки и под напором воздуха изо рта бился и вибрировал со свистом. То ли полость внутри игрушки оказалась с извилинами, не понятно, только она не свистела, а погромыхивыла. Немало труда и усилий пришлось затратить Ячменьку, пока созданная им игрушка смогла свистеть. Но упорный и неуёмный Ячменёк достигнув желаемого, не остановился. Он теперь так старался делать свистульки, чтобы они свистели по-разному.
Игрушек лесная артель налепила множество. Периодически обитатели другой землянки обнаруживали поблизости лукошко, а вместо грибов там красовались игрушки и свистульки. Благодаря этим дарам жизнь их стала сытнее, потому что эти поделки раскупались быстро. Да и девочкам матери разрешили оставить полюбившиеся им игрушки.
Ячменек и Ягодка были почти всегда неразлучны, вместе кормили и пасти скот и птиц, вместе ловили рыбу, вместе таскали глину, вместе лепили и раскрашивали. Иногда они спорили и даже ссорились, но быстро мирились.
Лосёнок, которого когда-то приютили и вылечили, подрос, и дети и взрослые отвели его в лес подальше от землянки, чтобы он начал жить самостоятельно без людей. Уже листва покрывала кусты и деревья и ему есть, чем поживиться.
Благуша со своей верой в возвращение, пусть даже нескорое, Ждана, стала поддержкой для всех. Первое время после разразившейся беды она плакала от горя, но потом старалась, чтобы её слёз не видели, чтобы Печаль, Тоска и Отчаяние не обосновались у них, как хозяева, чтобы Надежда, Вера, Любовь и Радость снова поселились с ними. Лишь иногда ночью еле слышные всхлипывания доносились до Мирославы, когда кручина прогоняла у неё сон.
Наконец, тошнота, которая мучила Благушу несколько месяцев, отступила. А то от вида и запаха варева её мутило, а есть ведь надо. Насилу проглотит что-нибудь, а оно тут же норовит выскочить обратно. Перетерпела. И уже ощущала внутри себя растущее дитя. В животе билась другая жизнь! Как это странно и удивительно! Невидимые частички её и Ждана слились и породят нового человека. И будет у Ягодки братик, как утверждает Мирослава. Каким он станет? Но его надо ещё выносить девять долгих и мучительных месяцев! А потом роды… страх и боль придут потом, потом и уйдут. Пока лучше об этом не думать. Надо жить, растить детей и ждать мужа. Так рассуждала Благуша.
Мирослава целиком поглощена заботой о внучке и сыновке. Как могла оберегала Благушу от тяжёлой работы, сама всё больше погружалась в хозяйственные тяготы. Мирослава с грусть бросала взгляды на стволы, срубленные Собимыслом. Не построить уж из них просторный и светлый дом. Оказалось, зря сгубил деревья, так и сгниют без пользы.
Благуша возражала.
– Ждан вернётся и построим, самим нам верно не совладать.
Мирослава печально вздохнула, нет у неё той веры, что была у Благуши. Отчего так? Она словно вслушивалась в себя. Нет. Далёк сын. Так далёк, что нет сил дотянуться до него. Даже более того, будто что-то прервалось между ними. Она чует… Но что? Неведом узор на полотне судьбы, который ткут боги.
– Ежели возвратиться Ждан, то брёвна уж будут не годны. Сожжём их. Принесём в жертву Мать-Сырой Земле, и они помогут родить жито.
Мирослава загорелась выкорчевывать пни, которые остались после рубки. Надо же посеять зерно и репу. Откапывали пни все, даже Ячменёк и Ягодка. Длинные и тонкие корни, уходившие очень глубоко, обрубали. Яма вокруг пня образовывалась большая, толстые и крепкие корни угрожающе торчали в разные стороны, но бессильны они, больше не питать им дерево соками земли. Но их смерть принесёт жизнь другим. Теперь пока корни сохнут, люди принялись обкапывать следующий пень.