Мужчина с понедельника по пятницу - Элис Петерсон

19

Мы с Ником вернулись из школы. Я не могла дождаться, чтобы рассказать маме, что мы с Анной и Ником выручили целых семнадцать фунтов от продажи на детской площадке шоколадных пирожных-бабочек, так что теперь Мэган сможет поехать на лечение в Германию. Эти пирожные мы испекли сами в минувшие выходные. Когда брат надел мамин цветастый фартук, мы с Анной хохотали до слез.

Одна из маминых подруг (она с ней познакомилась в реабилитационной группе, куда ходила Мэган) рассказала, что в Германии есть один профессор, который может нам помочь. Но лечение было очень дорогостоящим – несколько тысяч фунтов. Некоторые из ребят старших классов участвовали в гонках на байдарках и каноэ, а вырученные от продажи билетов деньги отдали для Мэган. Мама так гордилась нами. Она говорила, что о нас напишут в газетах и покажут по телевидению, когда мы будем рассказывать историю Мэган. Папа же всегда хранил молчание. Он всегда был на работе.

Вечером того же дня мы с Ником спрятались в нашей спальне, лишь бы не слышать криков родителей.

– Ты не понимаешь! – кричала мама. – Мы же должны что-то сделать!

– Бет, мы не можем себе это позволить, – говорил папа. – Нам пришлось бы перезаложить дом, продать…

– Ты не ценишь жизнь Мэган!

– Как ты можешь говорить такое! Я тоже ее люблю.

– Тогда докажи это! Ладно, я все поняла. Ты просто не способен на это.

– Пожалуйста, – призывал он. – Будь реалисткой… Что мы знаем об этом лечении? Ты такая доверчивая…

– Что значит «доверчивая»? – шепотом спросила я Ника, боясь лишний раз пошевелиться.

Но он меня не слышал. Он закрыл уши руками.

– Я не…

– Дай мне закончить…

– Мы должны рискнуть…

– Ты слишком доверчивая, – растягивая слова, повторил он, – и готова поверить любому, кто скажет, что может помочь Мэган.

– Ты уверена, что это целесообразно?

Мы с Ником спрятались под одеяло и тут услышали мамин голос:

– Ты не на работе!

– Держи себя в руках, Бет, – попросил папа. – Дети могут услышать.

– А ты веди себя как отец, а не как адвокат! У нас что, есть выбор? Черт возьми, у нас нет других вариантов! Я не могу сидеть сложа руки и смотреть, как она умирает! Возможно, ты и можешь, но я – нет!

Мы услышали звук разбивающегося стекла.

– Ник и Джилли поддерживают меня…

– Они еще дети! Им сложно это понять! – кричал папа. – Бет, пожалуйста, – уже более спокойно произнес он, – подумай о них тоже. Ты даешь им ложную надежду, это несправедливо.

– Нет. Мы должны найти деньги, если ты не поможешь мне, я сделаю это сама.

Хлопнула входная дверь.

Тогда Ник сказал, что, когда вырастет, он заработает много денег и уедет далеко-далеко, насколько это возможно, чтобы забыть о маме с папой.

– Они всегда кричат! Я ненавижу их, – мрачно проговорил он.

Ник обещал взять меня с собой. Мы залезли с головой под одеяло, соединили руки и пообещали друг другу всегда быть лучшими друзьями.

20

– Куда-куда ты собралась? – спросила Мэри, пока мы со скоростью звука приводили в порядок магазин, чтобы быть уверенными, что он готов к прибытию Блейза. Она рассказала мне, что однажды Блейзу приглянулся один из ее фонарей, который хранился в цокольном этаже, и после тех смотрин он громко сыпал проклятиями, потому что поцарапал свои новые ботинки из крокодиловой кожи.

– С Гаем по магазинам, – повторила я.

– Только ты и он?

– Угу.

Мэри была не в состоянии переварить эту информацию.

– Джилли, ты что, влюбилась в него?

– Нет. Боже мой, конечно, нет, – добавила я.

– Я ни в чем тебя не виню, – заверила она, как если бы я сказала «да».

– Ты смешная и очень симпатичная и не такая, как все.

– Да брось. Между прочим, он помолвлен, – напомнила я.

– Знаю, но это же не значит, что он не может понравиться. Я просто давно заметила, что между вами возникла химия, некая связь. А его девушка меня просто поражает в худшем смысле этого слова.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ну, я не могу взять в толк, почему ей взбрело в голову исчезнуть с лица земли именно в тот момент, когда он сделал ей предложение?

– Мэри, все люди разные. Ты не смогла ужиться даже с собственным мужем.

– Вот поэтому у меня все сложилось как нельзя лучше. В тот момент, когда Перси переехал ко мне… у нас все и закончилось, – сказала она.

– Мэри, мне не нравятся мужчины в шляпах.

– Хорошо. Я тебе верю, – улыбнулась она.

Нет, он совершенно не мой тип.

И на самом деле он мне вовсе не нравится.

Я невольно улыбнулась.

Когда Блейз Хантер Кинг вошел в наш магазин, одетый в первозданной чистоты белую рубашку, сшитые на заказ брюки и кожаные ботинки, а его темные волосы были зализаны назад с помощью геля, я чуть не грохнулась на стоявшую на полу лампу в стиле рококо. Мэри и Блейз не успели послать друг другу актерский воздушный поцелуй, как послышались трели одновременно четырех мобильников.

Он достал из кармана первый и резко щелкнул крышкой:

– О, Мадонна, дорогуша, подождешь? Я поставлю тебя на удержание… – Он порылся в поисках второго телефона.

– Мадонна, – повторила я. – Он поставил на удержание звонок от Мадонны?

Мэри попросила меня убрать с лица дурацкое выражение.

– Это Блейз Хантер Кинг, один из самых известных дизайнеров интерьера, который работает исключительно со звездами, – ее снова переполняла гордость, – и, черт возьми, он может делать все, что ему нравится.

Когда она представляла меня как свою ассистентку, я чуть не присела в реверансе, с трудом пробормотав слова приветствия.

– Очень миленькая, – проговорил он, разглядывая меня сверху донизу. Я нарядилась в новое черное платье, а волосы заколола золотистой заколкой.

Вскоре Блейз заставил нас с Мэри разуться и карабкаться по горам вещей на складе, чтобы добраться до «бесподобного» фонаря цвета венецианской яри[35] для нью-йоркской квартиры Мадонны. На антиквариате Мэри съела собаку. Она безошибочно определяла, какая лампа будет выигрышней смотреться в той или иной обстановке.

– Нет, Джилли, не этот, другой! – командовала она. Я рассмеялась, сказав, что это очень напоминает игру в «твистер».

– О, Мэри, он божественен, – вздохнул Блейз, а потом указал на одну из люстр в витрине: – Медж она бы понравилась. Сколько стоит?

– Пять с половиной тысяч, – ответила я, чувствуя, как в крови заиграл адреналин.

– Грабеж! Сфотографируй ее, – потребовал он, ткнув в меня пальцем. Мэри предупредила, что он обязательно это потребует, поэтому я предусмотрительно прихватила с собой камеру.

Два часа спустя, сделав по меньшей мере пятьдесят снимков, я окончательно поняла, что выдохлась. Большую часть времени я проползала на коленях в подвале в поисках деревенского фонаря, который подошел бы для французского шато Мадонны, затем карабкалась по лестнице, чтобы снять зеркало для загородного дома Пирса Броснана в Аспене, а потом бегала в местный магазин деликатесов, чтобы купить эспрессо для Мэри, а для Блейза – свежевыжатый сок. У меня совсем вылетело из головы, что мы с Гаем договорились встретиться здесь, пока не прозвенел дверной колокольчик и Гай не вошел в магазин.

– Мэри, дорогуша, сколько я должен? – спросил Блейз, размахивая картой American Express.

– Гай! Проходи и познакомься с Блейзом, – сказала я, задыхаясь от пыли, покрывшей мое платье, которое я с переменным успехом пыталась очистить. От меня не ускользнуло, что Гай с благоговением разглядывает содержимое магазина, его драгоценные вещи, балансирующие на столах и полках, являющие собой мину замедленного действия. Блейз приобрел четыре фонаря, две подставки под лампы, одно зеркало и люстру из витрины.

– Уверена, Мэри даст мне бонус, – прошептала я Гаю, когда мы вышли из магазина.

Наши поиски костюма для свадебной церемонии сестры Гая начались на Фулхэм-роуд. Рейчел выходила замуж через две недели и поставила ему условие, чтобы он был в классическом костюме. Поэтому я решила начать шопинг с любимого магазина Эда, где можно было посоветоваться со стильным лысым человеком по имени Адриан. Эд всегда сравнивал голову Адриана с белым блестящим футбольным мячом. Это был небольшой уютный магазинчик, в котором продавались великолепные костюмы ручной работы, рубашки, шелковые галстуки, а также дизайнерские трусы-боксеры и запонки. Здесь на каждое Рождество я покупала папе темно-бордовые кашемировые носки. Я решила, что на следующий год куплю ему носки другого цвета.

– Джилли, входи! – поприветствовал меня Адриан, словно я была его давнишним другом, с которым он не виделся лет двадцать, прежде чем окинуть оценивающим взглядом мужчину рядом со мной, так сильно отличавшегося от Эда.

Затем он спросил, нужна ли нам его помощь, и я сообщила, что Гаю требуется костюм для свадьбы сестры.

– Итак, друг мой, тебя надо приодеть к балу, – сказал Адриан, обращаясь к Гаю, одарив его ослепительной улыбкой и сверкая золотыми зубами.