Одержимость шейха - Миша Рейн

младший эмир покидает комнату, оставляя мое уязвимое тело один на один с гибелью.

Сейчас этот мужчина кажется мне еще больше, выше и устрашающе, особенно когда он встаёт с кресла и молча приближается ко мне.

А мне исчезнуть хочется, стоит увидеть глаза, наполненные тихим гневом. Остатки разума кричат мне о том, что мне следует бежать сломя голову, прямо сейчас, хотя бы попытаться, но вместо этого я принимаю попытку достучаться до него.

— Я все объясню, — шепчу успокаивающим голосом. — Выслушай. Прошу.

Вот только что я ему объясню?

Если даже и поверит, что я не хотела всего этого, придушит за то, что ударила его брата. Еще и обвинит в покушении на жизнь наследника.

Но я снова пытаюсь.

— Все не так, как кажется, — лепечу я, но замолкаю, когда его лицо искажается гневом. Если бы не расстояние между нами, наверное, он бы ударил меня за эти слова.

С каждой секундой, сантиметр за сантиметром, моя кожа начинает источать чистейший запах страха.

Я никогда ещё не испытывала такой тревоги за свою жизнь. И никогда не видела мёртвый блеск в глазах Тени. Они заморозились холодной сталью. Болью? Мукой? Не знаю. Там сплошная темнота, и кажется, что теперь мне никогда не увидеть в них золотого рассвета.

Сейчас я отчетливо понимаю, что все те разы, когда я боялась этого мужчину, были лишь верхушкой того, как он умеет презирать и ненавидеть по-настоящему. И я совершенно не догадывалась, насколько это может быть невыносимо.

— Я могу все объяснить… — выставляю вперед ладони, — выслушай…

— Хочешь сказать, что не отдала моему брату то, что принадлежит мне?

Трясу головой и отступаю назад, пока не сталкиваюсь со стеной, отрезая себе все пути отступления.

— Получается, мой брат мне врет? — его зычный голос буквально пробирается мне под кожу, парализуя меня. — За это я должен буду вырвать ему язык.

— Не перекладывай на меня ответственность! — внезапный порыв смелости гаснет, как только Джафар пронзает меня предупреждающим взглядом насквозь. — Я не видела его ни в каком коридоре. Не пила и не целовала его. Не сделала ничего, за что бы ты мог причинить мне боль! Я вернулась в комнату сразу же, как ты ушел, а когда вышла из ванной, твой брат лежал на моей кровати. Я не…

Ахаю, прежде чем он резко склоняется к моим губам и смотрит на них так пристально, что там наверняка останутся ожоги презрения. А еще я знаю, что он видит… следы от поцелуев. Его дыхание становится шумным и тяжелым, а потом Тень обхватывает одной рукой меня за щеки, и я всхлипываю от боли.

— Лгунья, — обжигает он меня грозным рычанием, но у меня нет возможности ответить ему.

Мне больно. В носу и глазах начинает жечь от обиды и подступающих слез.

Открываю рот, судорожно хватая им воздух, а как только улавливаю запах алкоголя в своём же дыхании, зажмуриваюсь, понимая, что облажалась. Теперь со мной точно покончено. Мне никогда не оправдаться перед ним. Не доказать, что это вино в меня влили насильно.

Внезапно он отпускает мое лицо, только я не успеваю открыть глаза, как Джафар разворачивается и направляется к выходу, а я с кипящим в венах адреналином окончательно схожу с ума. Я хочу, чтобы он поверил мне!

— Ты ведь еще тогда знал, кто я? Знал, что я от Марата? — мужчина замирает, а моя грудь вздымается еще быстрее, но я продолжаю дрожащим голосом: — Поэтому спросил мое имя в первую нашу встречу? Надеялся, что ошибаешься?

Джафар медленно оборачивается, и моя уверенность гаснет, уступая место слабости.

— Ты… ты ведь дал слово Марату взять меня в жены…

— Я пообещал взять в жены невинную девушку. А ты — грязь.

— Нет! Неправда! Он не успел ничего сделать со мной! Никто не успел! Клянусь! Ни один мужчина ещё не притрагивался ко мне! Прошу, поверь мне!

Но мои слова больше не имеют для него значения. Он мне не верит. И в подтверждение тому Джафар вновь разворачивается и уходит, оставляя меня один на один с никому ненужной правдой.

Потеряв голову, я пускаюсь следом за ним, но даже не успеваю добежать до двери, как слышу звук щелчка, ужасом пронзающий в самую душу. Нет, нет, нет…

Снова и снова дергаю за ручку, но все тщетно. Меня заперли. Спасения нет и не будет.

Я в замешательстве. В ловушке. И любое предположение о том, что меня ждёт впереди… Нет! Даже думать об этом невыносимо. Ненавижу это проклятое чувство западни. Все в этом дворце против меня. Здесь нет жизни. Все пропитано гнилью и ложью. Подстать черным стенам, которые не спасет от грязи даже чистое золото.

Мое сердце сжимается от острой боли, прежде чем слезы вырываются на свободу и горячими дорожками беспощадно прожигают щеки.

Почему этот мир устроен так несправедливо и подло? Почему невиновные отвечают за все грехи, которые не совершали? По-о-очему-у-у?

Я задыхаюсь соленой болью, стекающей по моему лицу, пока внутри остатки меня борются за самообладание. Так робко и отчаянно, но в итоге я проигрываю и окончательно срываюсь в истерику.

Закрыв рот ладонью, сползаю по стене вниз и прижимаю колени к груди.

Я не могу дышать. Слезы беспрерывно текут из зажмуренных глаз, а звуки рыданий утопают в моей ладони. Все очень плохо. Мне не справиться с этим проклятьем в одиночку. Слишком много монстров окружает меня.

Я даже не понимаю, в какой момент поднимаюсь на ослабшие ноги и иду в ванную, долго умывая лицо холодной водой, пока кожу не начинает болезненно покалывать. Только сейчас это чувствуется лучше, чем глоток свежего воздуха. А вернувшись в комнату, я с тоской бросаю взгляд на свое отражение в зеркале.

Мне необходимо прийти в чувства. И как можно быстрее.

Как в тумане, я добираюсь до балкона и замираю возле больших мраморных перил, обречено опершись на них ладонями.

Дыхание замедляется, а последние отголоски истерики растворяются в ночной тишине.

— Зачем ты меня спасла? — шепчу в ночное небо, надеясь, что звезды донесут ведьме о моей боли, о том, что она спасла меня, чтобы отправить в ад.

Дрожь от прохлады усиливается, и мое мнимое спокойствие крошится на мелкие осколки, выпуская на свободу порыв тревоги за свое будущее. И оно страшит меня, отчего я до боли врезаюсь ногтями в каменные перила.

Все будет хорошо.