Чертова погремушка - Татьяна Рябинина

Щелкнул замок, женщина в спортивном костюме вышла и остановилась, прислонившись к стене.

— Не спится? — спросила она писклявым голоском, не слишком подходящим к ее комплекции. — Мне тоже.

Я не ответила, надеясь, что она уйдет, но толстуха не спешила.

— Скажите, — она наклонилась ко мне и заговорила неприятным, «интимным» шепотом. — Скажите, а тот молодой человек, с которым вы едете, ваш муж?

— Брат, — буркнула я.

Ее поджатые губы распустились в два размокших бублика — кажется, она улыбнулась.

— Надо же! А я подумала, муж. Честно говоря, даже позавидовала. Вот, думаю, повезло бабе, такого мужика отхватила. Ваш брат, милочка, просто дьявольски привлекательный мужчина.

Я уже открыла рот, чтобы ответить что-то ядовитое, и вдруг запнулась. Отодвинула тетку, открыла дверь, отделяющую коридор от закутка перед туалетом, и пошла, не оглядываясь. За спиной лязгнул замок — тетка зашла в купе. Я остановилась перед своим.

Боже, какая же я дура! И как только раньше не сообразила? Или эта радужная звенящая сволочь отвела мне глаза? Верка, бабка Лукерья, назвавшая Костю «справным», две тетки в дизеле, толстуха в спортивном костюме. Я сама… «Дьявольски привлекательный мужчина»… Вот где, как говорил дядя Паша, собака порылась!

Все просто, как апельсин. «Погремушка» исполняет самое-самое-пресамое твое желание. Дядя Паша безумно хотел денег, он сам писал об этом в своем дневнике. И даже во сне сказал об этом дьяволу. Костя тоже хотел денег, но желание нравиться всем без исключения женщинам трепало его гораздо сильнее. Что ж, он получил, что хотел.

И что теперь делать мне?

«Странный вопрос, — ответил все тот же голос — словно бы и мой, но с противными чужими интонациями. — Конечно, достать «погремушку» и заглянуть в нее. Чары не действуют на других посвященных».

«А что будет, если я получу при этом такой же подарок, как и братец? — ужаснулась я. — Ему-то что, он мужчина. А мне штабеля обожателей и даром не нужны. Да и ладно бы еще штабеля — они хоть и преграждают дорогу, но лежат себе на ней смирно. А вот если распаленные мужики будут бросаться на меня, как на течную суку? Это ж на улицу будет не выйти».

«Не волнуйся. Ты сама сказала, что тебе это и даром не нужно. Значит, и не получишь».

Я задумалась, а чего бы я хотела больше всего на свете — что может дать мне «погремушка». Пожалуй… ничего. Все мои желания формулировались так: «Ну, хотелось бы… но если нет — то и не надо». Если только?.. Нет-нет, все-таки ничего.

«Ну, значит, ничего и не получишь. Увидишь рай и избавишься от противоестественной тяги к собственному брату. Разве мало? Все равно ведь другого выхода у тебя нет».

Я осторожно открыла дверь купе, медленно закрыла, чтобы щелчок замка не разбудил Костю. Встала на цыпочки и сняла с полки его рюкзак. Положила на свою полку, расстегнула, вытащила завернутый в тельняшку шар. Он словно слегка пульсировал, пальцы начало покалывать. «Погремушка» в моих руках наливалась теплом и светом, и я отвернулась, чтобы заслонить собою этот свет от брата. Вот послышался тихий звон, по купе поплыл аромат ночной фиалки.

Присев на корточки перед полкой, я развернула тельняшку и взяла шар в руки. Наклонилась к нему — опаловые облака начали стремительно разбегаться. Я увидела то, что ожидала увидеть еще на поляне у Синего озера. Освещенные невидимым солнцем синие воды океанов и разноцветные — в зеленых, желтых, коричневых, серых, голубых — пятнах материки. Они стремительно приближались — нет, это я неслась им навстречу. И вот…

Теперь мне стало понятно, почему дядя Паша не смог описать увиденное в своем дневнике, почему бормотал что-то несвязное Костя. Это было что-то неописуемое. В бедном человеческом языке нет просто таких слов, чтобы описать ту красоту, которая окружала меня.

Я оказалась в месте, которое даже не знала, как назвать. Сказочный лес? Сад? Парк? Меня окружали деревья и цветы, чем-то отдаленно напоминающие наши привычные, но… совсем другие. На плечо мне села птица, ласково погладила клювом по волосам. Она была похожа на синицу, но тоже другая. На пригорке стоял белый единорог и приветливо кивал мне головой. Из-за кустов вышел и потерся об мои ноги рыжий кот. Самый обыкновенный домашний кот, но только гораздо больше и пушистее. А еще он… улыбался!

Но главным было все же другое. Все вокруг было залито необыкновенным светом — притом, что солнца на небе не было. Светилось само небо. И свет этот был настолько теплым, ясным и умиротворяющим, что хотелось плакать от непонятной тихой радости. Что-то очень отдаленно похожее я изредка испытывала на закате летнего дня, когда все вокруг дышит миром и покоем. «Свете Тихий», — вспоминала я тогда свое любимое церковное песнопение.

Огромные бабочки с радужными крыльями танцевали передо мной сложный танец. Я наклонилась к цветку, похожему на огромный ирис, на лепестках которого краски неуловимо перетекали от бледно-сиреневого, почти белого, к густо-лиловому. Кот снова потерся об мои ноги и сказал: «Пойдем! Нам надо спешить». Он говорил на странном певучем языке, но я прекрасно его понимала.

Я шла за котом по дорожке, посыпанной искрящимся крупным песком. Он то убегал вперед, то возвращался, то стоял и ждал меня, продолжая улыбаться.

«Ты чеширский кот?» — спросила я, и он рассмеялся…

…И все исчезло. На поверхности шара снова сгустились мерцающие опаловые облака. Он еще слабо светился, но больше не звенел и стремительно остывал. Я застонала, испытывая почти физическую боль. «Ну, пожалуйста, пожалуйста!» — шептала я, пристально вглядываясь в «погремушку». Тщетно — пелена облаков становилась все гуще. Еще несколько секунд, и она перестала светиться. В моих руках был просто шарик из непонятного материала.

Вздохнув, я завернула его в тельняшку и положила в рюкзак, который забросила обратно на полку, уже не особо заботясь о том, что от шума может проснуться Костя. Брат заворочался, пробормотал что-то во сне. Я посмотрела в его сторону с неприязнью. Неужели всего полчаса назад я готова была залезть к нему под одеяло со вполне определенными намерениями?! Меня передернуло. Ну и мерзость!

Видимо, я плакала во сне — подушка, когда я проснулась утром, была мокрая. Говорящий кот, белый единорог, удивительный ирис, бабочки… дивный свет неба… Все это в одно мгновение промелькнуло перед моими глазами, и меня словно ножом полоснуло.

— Ленка, вставай, пойдем завтракать, — стоя перед зеркалом на двери, Костя пытался пригладить свой вечно торчащий завиток на макушке.

Я не ответила. Все вокруг казалось теперь тусклым, пустым и бессмысленным. Неужели я больше никогда не смогу радоваться жизни, тоскуя об увиденном и потерянном рае? Неужели на берегу Синего озера я, как Кассандра, действительно предсказала нашу с Костей судьбу?