Паутина - Весела Костадинова

тех, кому и дела нет до боли нашей семьи? В руках людей с пустым, равнодушным взглядом?

Это ведь моя мама! Моя мама!

Рыдания рвались из груди.

Так нельзя, я должна подумать, должна сообразить, кто сможет помочь еще? Что можно еще сделать или предпринять.

Телефон. Где телефон?

Сжала трубку, тупо глядя на черный экран, на который падали мелкие капли дождя. Вдох-выдох. Собраться с мыслями. Думать.

Кто может помочь? Кто может хотя бы подсказать, с чего мне начать?

Первое мгновение ответ пришел почти моментально — позвонить Дарье. Она лучше других знала реальность этого подлого мира, она знает, как действовать в экстренных ситуациях.

Я почти нажала кнопку вызова. Почти. И застыла.

Нельзя. Она не одна. Она с ним.

Губы изогнулись в горько-противной ухмылке.

Кто я такая, чтоб мешать их тет-а-тету? Моя подруга уже не просто моя. У нее своя жизнь, свои проблемы и свое будущее. Отдельное от моего.

С губ сорвался истерический смешок — как забавно разбилась моя жизнь, разорвав все возможные связи, которые всегда держали меня на плаву, которые казались незыблемыми, надежными, а на деле — тонкими, словно паучья нить….

Бездумно листала бесполезную книгу контактов, механически читая забитые в нее имена — чужие, безликие, равнодушные.

Одно имя. Только одно заставило сердце забиться сильнее. Закрыла глаза, набираясь смелости, а после нажала на кнопку вызова.

Гудок. Второй. Третий.

— Да, моя дорогая, — проворковал спокойный голос на том конце.

— Наталья, — мой голос оборвался. — Мне нужна помощь. Я не знаю, что делать. Помогите, пожалуйста.

— Лиана, детка, успокойся, — голос Натальи стал серьезным, но при этом не утратил успокаивающих ноток. — Слушай меня внимательно. Дыши. Вдох — выдох, вдох — выдох. Я начинаю считать, а ты дыши под мой счет. Поняла?

Нет, не поняла, но подчинилась, прислушиваясь к тому, как она считает. Размеренно, уверенно, ритмично. Раз, два, три…. Десять…. Двадцать пять…. Пятьдесят…

В голове немного прояснилось, мысли перестали скакать с одного на другое, стало легче дышать и говорить.

— Лучше? — спросила Наталья.

— да, — ответила я, чувствуя, что паника немного отступает.

— Хорошо, моя милая. Теперь рассказывай. Спокойно, продолжая дышать. Не сбивайся с ритма дыхания, поняла?

— Наталья, мама пропала…. Она ушла из дома и не вернулась. Это моя вина…. Бабушке стало плохо, я вызвала скорую и вместе с ней уехала в больницу. И видимо не закрыла двери. Приехала, а дома ее нет. И около дома тоже…. Я уже все оббегала, звала ее…. Она исчезла….

— Тихо, моя хорошая, тихо, — успокаивающе ответил голос Натальи, — где ты сейчас?

— Около отделения полиции, — я навалилась спиной на шершавую мокрую поверхность забора, окружавшего участок.

— Написала заявление?

— Да. Они его приняли, но…. Наталья, они даже не начали поиски. Они вообще ничего не сделали, сказали — ждите.

В трубке на секунду повисла тишина.

— Ясно, — коротко сказала Наталья, и тон её мгновенно изменился. Он стал более собранным, почти командным. — Послушай меня. Сейчас тебе нельзя терять голову. Это важно. Дыши. Ровно. Спокойно. Тебе нужно тепло, тебе нужно место, где можно обдумать ситуацию. Куда ты можешь пойти?

Я зажмурилась, сдерживая подступающие слёзы.

— Я не могу просто сидеть, Наталья…

— Ты и не будешь, детка, — твёрдо ответила она. — Но хаотичные метания сейчас только украдут у тебя время. Нам нужна система. Шаг за шагом. Начнём с очевидного. Она не могла уйти далеко. Значит, она где-то рядом. Мы её найдём. Ты сейчас идешь домой, моя хорошая. А я позвоню сыну. Он соберет людей, и мы начнем поиски. Поверь, мой сын знает, как организовать такие мероприятия. Ты же иди домой, прямо сейчас, не стой под дождем. Если ты простынешь — никому от этого не станет легче. Поняла?

— Да, — кивнула я, шмыгнув носом, — да. Уже иду, — выпрямилась и направилась к дому.

— Хорошо, — удовлетворенно отозвалась Наталья. — Я отключаюсь, будем организовывать людей. Мы найдем ее дорогая. Обязательно найдем.

Я верила ей. Верила спокойному размеренному голосу, уверенным интонациям, властным словам. Шла по темным улицам, стараясь успокоится — права Наталья — моя истерика или болезнь никому не принесут облегчения, тем более маме.

Перешла освещённую часть улицы, углубляясь в тёмные переулки, чтобы срезать путь. Шла быстро, кутаясь в куртку, пытаясь сохранить хоть каплю тепла, но холод всё равно пробирался внутрь, пронизывая кожу ледяными иглами.

Когда я проходила под аркой одного из домов, позади резко вспыхнули фары, ослепив на мгновение.

Я зажмурилась, инстинктивно отступая в сторону, но одновременно с этим услышала, как сзади тихо взревел мотор.

Машина медленно, слишком медленно приближалась.

Резкий звук открывающейся двери. Чьи-то быстрые, уверенные шаги.

Я едва успела повернуть голову, прежде чем чужая фигура нависла надо мной.

Мощный удар.

Всё тело взорвалось болью. Ослепительная вспышка заполнила сознание, перекрыв все звуки, все мысли, все эмоции. Не было ни страха, ни удивления. Только боль.

А потом меня поглотила тьма.

*Заблуждение о необходимости ждать три дня перед подачей заявления о пропаже человека — одно из самых распространённых в России. И оно крайне опасно, ведь каждый упущенный час снижает шансы на успешные поиски. К сожалению, не одна героиня книги сталкивалась с безразличием системы, но в этот раз она поступилаправильно: настояла на официальном открытии дела и подаче заявления, что означало начало поисков. Увы, человеческий фактор и человеческое отношение нередко играют в нашей жизни далеко не лучшую роль.

14

Сознание возвращалось медленно, урывками, волнами боли, пульсирующей в основании шеи. Каждое биение сердца отзывалось глухим, жгучим толчком, от которого хотелось закричать, но я не смогла.

Мой рот был заклеен чем-то холодным, липким, таким же, как страх, разливающийся в груди. Нет, даже не страх — ужас.

Я попробовала пошевелить руками, но запястья словно не принадлежали мне. Они были стянуты чем-то жёстким, впивающимся в кожу, сковывающим любое движение.

О боже… боже…

Слёзы горячими дорожками потекли по лицу, но даже рыдать я не могла — скотч на губах глушил всё, оставляя только болезненные всхлипы внутри меня.

Я лежала лицом вниз на заднем сиденье автомобиля.

Машина не двигалась.

Двери открылись, впуская в салон влажный, холодный воздух. Вместе с ним проник запах дорогого табака — терпкий, приторный, цепляющийся за кожу.

Я напряглась.

Чья-то горячая ладонь легла на мою спину, точно между лопатками.

Я замерла, каждой клеткой ощущая это прикосновение. Оно не было резким, не было жестоким, не сжимало и не давило, но именно это и пугало сильнее всего. Рука двигалась медленно, осторожно, почти… ласково.

Нет.

Я содрогнулась, чувствуя,