Пирамида. Ленинградский альпинизм в четырех киносценариях - Григорий И. Сидько

Саша заводит ручку граммофона и, склонившись над пластинкой, аккуратно опускает на диск иглу.

Сначала раздается только шипение и треск. Потом сквозь шум постепенно пробиваются звуки торжественного и печального музыкального вступления.

Саша отходит от заваленного посудой стола, на краю которого стоит граммофон, и подсаживается к костру.

Все сидят плотным кольцом вокруг огня, сушат на коленях одежду, курят, время от времени подкладывают в костер поленья.

Яркие искры с шипением улетают в небо.

Над костром греется большой закопченный, видавший виды чайник. Эдик откупоривает несколько бутылок портвейна, вливает их в пустой котел и подвешивает его рядом с чайником. Альберт крошит туда яблоки, выжимает пол-лимона, кидает пригоршню рафинада.

Тем временем музыкальное вступление развивается, постепенно приобретая очертания очень знакомой, но искаженной до неузнаваемости строгим исполнением темы.

Пританцовывая в такт, подходят две девушки с пакетами продуктов в руках.

Одна из них, вывалив пакеты на стол, начинает самозабвенно вальсировать между деревьями. В больших мужских резиновых сапогах, нелепых шароварах, ватнике и шапке-ушанке она выглядит очень забавно.

Потом к ней присоединяется другая и теперь они танцуют уже в паре, продвигаясь в сторону более просторного "футбольного поля".

В затянувшемся медленном вступлении вдруг происходит неожиданный джазовый поворот и оно трансформируется в начало популярной в тридцатых годах быстрой и зажигательной мелодии.

Не в силах усидеть на месте, от костра вскакивают еще несколько человек. Следом за ними — Саша, Юлик, Валера и Костя. Не умея толком танцевать, они, не вынимая рук из карманов, весело дрыгают ногами в такт музыке, образовав своеобразный кордебалет.

Со стороны озера подходит Светлана и тоже включается в эту первобытную пляску.

Зажигаясь все больше, танцоры начинают выделывать рискованные акробатические номера.

Постепенно музыка и танец достигают своего апогея и в этот момент, озарив все вокруг, в небе вспыхивает первый залп праздничного фейерверка. Сразу же за ним — второй, потом третий.

Сидящие у костра вскакивают со своих мест:

— Ура-а-а!!!

Крики слышны отовсюду — из-за деревьев, с той стороны озера.

Вошедшие во вкус танцоры тоже вопят во все горло и продолжают беситься.

Один за другим, с разных сторон, в темноте ночи вспыхивают яркие, рассыпающиеся букетами, разноцветные огни, ненадолго выхватывая из темноты силуэты деревьев, и, сгорая на лету, снова погружают их во мрак.

БЕРЕГ ОЗЕРА СВЕТЛОЕ:

Три вспышки фейерверка, одна за другой, отражаются в черной глади озера.

Со всех сторон раздаются крики "Ура!", неподалеку за деревьями играет граммофон.

На мостках стоят два сильно пьяных человека. У одного из них в руках заряженный сигнальной ракетой пистолет. Злорадно смеясь, он целится в противоположный берег озера, в сторону нескольких горящих костров, и нажимает курок.

Яркая ракета с шипением проносится над водой и непредсказуемо, как кузнечик, скачет на том берегу между деревьями, вызвав бурю испуганного женского визга.

Пьяные кровожадно хохочут и заряжают новую ракету.

ЛАГЕРЬ НА ОЗЕРЕ СВЕТЛОЕ:

Вовсю гремит музыка.

Рассыпаются в небе фейерверки.

Все уже на футбольном поле — танцуют, прыгают, ходят колесом…

У костра остались только Эдик, помешивающий веткой глинтвейн, и Андрей, курящий очередную папиросу.

ПЕРЕУЛОК БОЙЦОВА. ОБЩЕЖИТИЕ АРХИТЕКТУРНОГО ФАКУЛЬТЕТА. ЖИЛАЯ КОМНАТА. ДЕНЬ.

По наклеенной на стену административной карте Советского Союза, из северо-западного региона в сторону границы с Китаем, быстро бежит таракан. Чья-то вымазанная тушью рука линейкой прихлопывает его в районе города Кзыл-Орда.

Андрей отодвигается, вместе с табуреткой, от своего проекта, на котором уже появились некоторые контуры будущего коттеджа. Не спеша, аккуратно закручивает колпачки рапидографов, закрывает банку с тушью.

В комнате, кроме него, работают еще три человека, ютясь со своими подрамниками между незастеленными двухэтажными кроватями, платяным шкафом и кухонным столом, заваленным красками, кисточками и банками с грязной водой.

Сосед (не отрываясь от работы): Уходишь?

Андрей: Мне пора уже, — вытирая руки о тряпку, он выглядывает в раскрытое окно, выходящее в переулок Бойцова.

Свесив ноги с подоконника освещенного солнцем дома напротив, сидит густо накрашенная полная женщина с пепельными волосами, лет сорока, в белом атласном нижнем белье. Увидев Андрея, она кокетливо машет ему пухлой ручкой и посылает страстный воздушный поцелуй.

Андрей: Вадик, смотри — дама твоего сердца уже на посту.

Бородатый парень (из угла комнаты, не поворачивая головы от подрамника): Когда-нибудь она, все-таки, свалится оттуда…

Сосед: А ты ее папашу видал?

Андрей: Нет. А что за папаша?

Сосед: Ну!.. Старикан такой, с полевым биноклем. Ему уже лет, наверное, восемьдесят. Он в соседнем окне живет. У него кликуха — Казанова… Сейчас, просто, не его время. Он сова, ему нужны сумерки. Его звездный час наступает поздно вечером, когда общежицкие девушки начинают ложиться спать…

ПЕРЕУЛОК БОЙЦОВА. ДЕНЬ.

С большой полупустой сумкой через плечо, грызя сушку, Андрей выходит из общежития.

Уже почти лето. В переулке зелено, солнечно. Тополиный пух летает по воздуху, комьями катается по асфальту.

Андрей быстро идет в сторону Фонтанки и сворачивает за угол дома.

ЗАВОД "СВЕТЛАНА". ДЕНЬ.

Андрей, с сумкой на плече, Юлик с авоськой в руках и Татьяна стоят у перекрестка.

Наискосок, через шумные потоки машин — длинные цеха завода, сходящиеся углом в высоком административном здании с надписью на крыше "НПО "Светлана".

Юлик: Что-то никого народу не видать…

Загорается зеленый сигнал светофора, они переходят на другую сторону и идут вдоль глухой стены здания, нижняя часть которой, метра на полтора в высоту, облицована крупными обломками разноцветного гранита, вделанными в сероватый раствор цемента. Ступив на газон, они сворачивают за угол.

Здесь облицовка уже метров пять высотой, а дальше, где начинаются цеха, она снова становится полутораметровой и постепенно сходит на нет, метров через сто.

На траве лежит пара спортивных велосипедов, брошены сумки и самодельные рюкзачки. Человек восемь стоят перед стенкой, озадаченно ее разглядывая.

Андрей, Юлик и Татьяна становятся рядом с ними, тоже смотрят на стену и недоуменно переглядываются между собой.

Андрей: Привет, Паша… Чего вы тут высматриваете? Будут что-то показывать?

Черноволосый коренастый мужчина в шерстяном спортивном костюме, с надписью "СССР" на спине, и велосипедных перчатках, показывает ему на стенку:

— А ты потрогай…

Сбросив сумку, Андрей подходит к стене и осторожно прикасается к ней пальцем — на нем остается грязный след.

Андрей (вытирая руку о траву): Чем это она вымазана?

Мужчина: Не знаю.

Татьяна: А чего это вдруг?

Мужчина: Да, в общем-то, не вдруг. Дирекция завода недовольна: "Вы, — говорят, — выломаете нам всю облицовку". Поначалу водой из окон поливали, теперь вот — мажут чем-то…

Юлик подходит к стенке, тоже трогает ее пальцами, трет их друг о дружку, нюхает. Удивленно снова вымазывает палец и