Скоро будет буря - Грэм Джойс

– Не отставай, Сабина! Ну-ка, давай теперь я это понесу. – Несколькими широкими шагами преодолев разделявшее их расстояние, Мэтт освободил ее от плетеной корзинки.

– Ты всегда такой заботливый, Мэтт.

– Вовсе нет. Я просто оглянулся и увидел, что ты погружена в размышления. Я часто замечаю, что ты думу думаешь. Впечатление такое, как будто ты едешь в такси и прислушиваешься к счетчику – сколько там денег натикало. Чем же так занята твоя голова, хотел бы я знать?

– О, ты же меня знаешь. Сплошная безмятежность и благодушие.

Они подошли к выходу известнякового пласта на краю поля. Дальше к востоку громоздились более высокие каменные гряды с выступающими то тут, то там отвесными утесами, где, по словам Патриса, пещер было еще больше. На солнечной стороне известняковые пласты казались выбеленными, словно кости гигантского животного, обожженные солнцем.

Участникам вылазки пришлось продираться сквозь буйные колючие заросли ежевики, на которых поспевали черные ягоды, припорошенные белой пылью. Позади кустов ежевики находился узкий лаз в скале, очертаниями напоминающий женское лоно.

– Мы туда полезем? – спросила Бет, выразив вслух сомнение, которое смутно ощутил каждый из ее спутников.

Патрис включил карманный фонарик и просунул голову в отверстие, а вытащив ее обратно, обернулся и с шутливым возмущением выдохнул:

– Бр-р!

Его последующую речь пришлось переводить Сабине, так как он слишком быстро тараторил.

– Он говорит, что внутри пещера становится шире. Он знает это место с тех пор, как был мальчиком. Предлагает нам всем взяться за руки, так как не хочет, чтобы кто-либо свалился в какую-нибудь дыру.

Самым нерешительным из всех оказался Джеймс. Он даже не был уверен, что сумеет пролезть внутрь. Доминика предложила ему идти вслед за ней.

– В чем дело? – полюбопытствовал Мэтт. – Слишком плотный завтрак?

Взявшись за руки, они образовали живую цепочку и с некоторым усилием протиснулись в пещеру. Каждую из девочек снабдили маленьким фонариком – в дополнение к основному освещению, которое обеспечивали Патрис, возглавлявший цепочку, и Рейчел, замыкавшая шествие. Потребовалось пройти сырой участок и подняться по небольшому склону, прежде чем они попали в более просторную галерею. Пещера действительно по форме напоминала женскую утробу, и везде, где луч фонарика выхватывал из темноты внутреннюю часть стены, виднелись потеки красной охры и какого-то желтого пигмента, который просачивался из минералов, содержащихся в горной породе.

Патрис засунул пальцы в рот и оглушительно свистнул.

Звук заметался по тесной галерее, отдаваясь многократным эхом и бросаясь на стены, словно стая потревоженных летучих мышей, ищущих выход наружу. А затем внезапно оборвался.

– Он хочет продемонстрировать нам свое звуко-световое шоу. – Сабина переводила за Патрисом, из которого безостановочно сыпался поток веселой болтовни. – Вот сейчас надо, чтобы каждый наклонился и направил луч своего фонаря на дальнюю стену.

Лучезарно улыбаясь, Доминика жестом подбодрила спутников. Все сделали как велено.

– Я хочу выйти, – шепнула Крисси Мэтту. Мэтт никак не отреагировал.

Затем им велели выключить фонарики и ждать сигнала.

– Я хочу выйти, – повторила Крисси.

– Да ведь все идет как надо! – попыталась Джесси ее успокоить.

– Ш-ш-ш! – прошипел Патрис, требуя тишины. – Ecoutez! [19]

Они внимательно прислушались. Прошло не более минуты в темноте, и все, что им удалось уловить, – это дыхание друг друга. Кто-то из детей немного изменил позу. После этого тишину уже не нарушал никто.

Джесси напряженно вслушивалась, целиком погрузившись в омут безмолвия, стараясь поймать малейший звук. В самых уединенных уголках сельской местности можно услышать жужжание насекомых. Она полагала, что даже в пустыне существует движение воздуха. Но здесь, в пещере, даже ток собственной крови, поющей в венах, оказывался неуловимым, словно жизнь лишилась своей главнейшей составляющей – движения. Эта мысль понравилась девочке, но в то же время усилила ее беспокойство. Все сущее за пределами безмолвия начинало казаться чем-то хищным, набирающим силу во тьме, расползающимся, как опасная инфекция, разъедающая стену между тем, что внутри, и тем, что вне, грозящим обнаружить себя как…

Тишину взорвал голос Крисси:

– Мне нужно выйти на воздух!

Она резко выпрямилась и бросилась назад, к выходу из пещеры.

– Возьми фонарь! – крикнула Рейчел, но Крисси уже была далеко.

Замигали и вспыхнули остальные фонарики.

– Ничего с ней не случится, – сказал Мэтт.

Крисси сорвала замысел Патриса, согласно которому все они должны были по его команде одновременно направить лучи фонариков на пещерные рисунки. Вместо этого он обратил их внимание на ближайшую стену, где находились процарапанные в камне примитивные изображения каких-то древних – возможно, доисторических – существ. Создавалось впечатление, что части рисунка следуют случайным линиям, контурам или теням самой скалы. Вокруг центральной фигуры группировались несколько нечетких, закопченных изображений рогатых животных – возможно, стадо северных оленей. Центральная фигура, однако, выглядела куда более выразительно, хотя было трудно определить, кого именно она изображает. Когда они устремились вперед, Джеймс забрал у рассерженной Бет ее фонарик, чтобы получше осветить закрашенные древесным углем контуры рисунка. Он был потрясен, как и все остальные, за исключением Бет, которая отважно пыталась отвоевать свой фонарик обратно. Джесси пристально вглядывалась в неясные изгибы фигуры, словно зачарованная.

Патрис продолжал беглый комментарий на французском языке, а Сабина выборочно переводила или пересказывала услышанное.

– Он точно не знает, что это должно быть такое. Как видите, у фигуры слишком уж много ног и пара рогов. Может быть, это бизон и преследующий его охотник.

– Точно! – закричал Джеймс. – Вот его копье! Это объясняет количество ног и…

– Нет, – прервал его Мэтт, – это человек в чем-то вроде маскарадного костюма. Смотрите, вот головной убор. Возможно, шаман или другая важная шишка.

– Не вижу ничего подобного, – возразила Рейчел. – Это химера, мифическое существо, полуптица-получеловек. Вот здесь крылья.

– Крылья? – Джеймс не был согласен ни с одной из гипотез.

– Да, крылья.

Все задумчиво уставились на стену, как будто где-то здесь, в темноте, ожидал кроманьонский художник, попросивший: «Дайте мне свою беспристрастную оценку». Они продолжали рассматривать рисунок, когда Джесси нарушила чары.

– Это двое трахаются.

Ее слова эхом отразились от стены подобно свисту Патриса. Как только снова установилась тишина, Джеймс и Сабина строго посмотрели на дочь. Бет нервно захихикала. Рейчел и Крисси отвели взгляды.

– Qu'est-ce que la petite fille a dit? – спросил Патрик. – Что сказала эта малышка?

– Там или то самое, или ангел, – сказала Джесси.

18

– Меня знобит, – пожаловалась Крисси. Вернувшись из пещеры, она сразу же легла в постель: у нее поднялась температура. Мэтт приготовил ей травяного чая из пакетика, который Рейчел откопала в своей сумке.

– На, выпей и расскажи, что случилось в пещере.

После того как Джесси огласила свое неожиданное толкование пещерного рисунка, все вместе, щурясь на солнце, выбрались из грота и обнаружили Крисси: та сидела, обхватив себя руками, на источенном обломке выветрившейся скалы. Все засуетились вокруг нее. Доминика гладила ее по волосам. Патрис слегка ее приобнял. Сабина смотрела в небо. Она чувствует себя нормально, заверила всех Крисси; она и сама не знает, что это на нее нашло.

– Мне там просто не понравилось, – сказала она Мэтту.

– Да что же там могло не понравиться?

– Не знаю. Ну, прежде всего, запах.

– Наверное, это помет летучих мышей. Аммиачная вонь.

– Нет, что-то другое.

Мэтт кивнул. Он уже наблюдал Крисси в подобном состоянии прежде.

– Это тебе что-то напомнило? Из того времени?

В ее глазах плескалась беззвучная мольба, красноречивый призыв – не заговаривать больше об этом.

– Пей свой чай, – сказал он. – Поспи, если сможешь. Я загляну к тебе через час.

Позже, когда она заснула, Мэтт склонился над ее постелью. Она спала, приложив ко рту маленький кулачок, и ее темно-каштановые волосы веером разметались по белой подушке. Он любил ее и боялся за нее, хотя не мог бы определить природу этого страха.

Они уже научились принимать друг друга вместе с виной и невинностью обоих, и он надеялся, что это пришло не слишком поздно. Он жалел, что им не довелось встретиться, когда обоим было по четырнадцать лет, в ту пору, когда они не успели ничего изведать и не знали бы никого, кроме друг друга, но он понимал: это все равно что загадывать желание на потухшую звезду. Он оставил жену спящей и пошел вниз ужинать.