История Александра Македонского - Квинт Курций Руф

неотомщенными; (13) большое их число занимало крыши и оттуда бросало на проходящих камни и все, что попадалось под руку. Александр приказывает перебить всех, кроме укрывшихся в храмах, и поджечь все постройки города. (14) Хотя этот приказ был объявлен глашатаем, никто из вооруженных не искал защиты богов: храмы наполнились женщинами и детьми, мужчины стояли у своих домов, готовые дать отпор свирепствующему победителю. (15) Многих спасли сидоняне, находившиеся в отрядах македонцев. Они вступили в город в числе победителей, но, помня о своем родстве с тирийцами (основателем обоих городов считался Агенор[117]), они спасли многих из них, уводя к своим кораблям и тайно переправляя их в Сидон. Так неистовства победителей тайно избежали 15 тысяч человек. (16) О том, сколько было пролито крови, можно судить хотя бы по тому, что внутри укреплений города было казнено 6 тысяч воинов. (17) Печальное для победителей зрелище было подготовлено яростью царя: 2 тысячи человек, на убийство которых уже не хватило ожесточения, были пригвождены к крестам на большом расстоянии вдоль берега моря[118]. (18) Послов карфагенских царь пощадил, но объявил Карфагену войну, которая из-за крайних обстоятельств была отложена.

(19) Тир, город, достойный памяти у потомства как по своей древности, так и по превратности судьбы, был взят на седьмой месяц после начала осады. Он был основан Агенором и долго господствовал не только в ближайших морях, но везде, куда только заходили его флотилии, и, если верить молве, тирийский народ либо изобрел письмена, либо первым стал их распространять[119]. (20) Его колонии расселились почти по всему свету: Карфаген в Африке, Фивы в Беотии, Гадес у океана[120]. Мне кажется, что они выбирали для своей многочисленной тогда молодежи незнакомые другим места для жительства или потому, что они, плавая; по открытым морям, часто туда заезжали, или потому, что земледельцы их, измученные частыми землетрясениями, — об этом тоже говорилось — были вынуждены с помощью оружия искать для себя новых колоний на чужбине. (21) Город этот испытал много падений[121], после которых вновь возрождался, теперь же под охраной римского гуманного владычества[122] он пользуется продолжительным миром, содействующим всеобщему процветанию.

Глава 5

(1) Почти в те же дни доставлено было Александру письмо Дария, написанное, наконец, как царю. Он просил Александра вступить в брак с его дочерью, по имени Статира, в приданое ей он давал все земли между Геллеспонтом и рекой Галисом, сам же довольствовался землями, лежащими к востоку. (2) Если, мол, Александр колеблется принять, что ему предлагается, то ведь счастье никогда не; остается подолгу на том же месте, и насколько большей удачи достигают люди, настолько большую зависть богов к себе возбуждают. (3) Он опасается, что Александр, подобно птицам, которых природная легкость влечет к звездам, предается пустому и незрелому увлечению: ведь нет ничего труднее, как в его возрасте справляться с таким счастьем. (4) У него самого остается еще очень много земель, да и не) всегда можно быть застигнутым в теснинах, Александру же придется переправляться через Евфрат, Тигр, Аракс и Гидасп, великие защитные рубежи его царства. Придется ему дойти до земель, где живет так мало людей, что стыдно об этом говорить. (5) Когда-то он еще пройдет через Мидию, Гирканию, Бактрию и достигнет индов, живущих у океана? Не говоря уже о согдийцах, арахосиях и о других племенах, населяющих Кавказ и достигающих Танаиса. Раньше состаришься, чем обойдешь все эти земли, даже без сражений. (6) Пусть Александр больше не зовет его к себе, а если он придет, то для его погибели[123].

(7) Принесшему письмо Александр дал такой ответ: Дарий делает ему невыгодные предложения: хочет делиться тем, что уже целиком потерял, предлагает в приданое Лидию, Ионию, Эолиду и берега Геллеспонта, чем Александр уже владеет по праву победителя. Но условия диктуются победителями, а побежденными принимаются. Если он один только знает, в каком положении кто из них находится, то пусть возьмется как можно скорее за оружие. (8) Он, мол, сам, переправясь Через море, предназначил покорить не Киликию или Лидию — это было бы ничтожной наградой за такую войну, — но столицу его царства, Персеполь, а затем Бактры и Экбатаны и область крайнего востока. Куда Дарий может бежать, туда и он сможет последовать за ним; пусть не пугает больше реками того, кто, как он знает, переправлялся через моря.

(9) Так писали друг другу цари. А родосцы приступили тогда к сдаче Александру своего города и гавани. Киликию Александр передал в управление Сократу, Филоту приказал начальствовать в области вокруг Тира, Сирию, называемую Келесирией, Парменион передал Андромаху, сам желая принять участие в незаконченной еще войне. (10) Царь, приказав Гефестиону объехать на кораблях берег Финикии, прибыл со всеми войсками в город Газу. (11) В те же примерно дни происходили торжества Истмийских игр, на которые стекается народ со всей Греции. На этом сборище греки, которые обычно откликаются на все события своего времени, отрядили к царю 15 человек поднести ему золотой венок за победу в борьбе за благо и свободу Греции. (12) Немного ранее до них же дошел неопределенный слух (об оракуле), чтобы они следовали за судьбой, куда бы она ни повлекла их колеблющиеся души. (13) Впрочем, не только сам царь покорял города, все еще не признававшие ярмо власти Александра, но и его командиры, отличные вожди, проникали во многие места: Калат — в Пафлагонию, Антигон — в Ликаонию, а Балакр, одержав победу над командиром Дария Гидарном, захватил Милет. (14) Амфотер и Гегелох при помощи флота в 160 кораблей подчинили власти Александра острова между Ахайей и Азией[124]. Взяв Тенедос, они решили захватить также и Хиос, так как жители острова их призывали. (15) Но командир Дария Фарнабаз, захватив граждан, державших сторону македонцев, снова передал город с небольшим гарнизоном людям своей партии: Аполлониду и Афинагору. (16) Военачальники Александра упорно продолжали осаждать город, полагаясь не столько на свои силы, сколько на стремление самих осажденных. И они не обманулись в расчете: между Аполлонидом и военными командирами началась распря, давшая македонцам возможность ворваться в город.

(17) Когда, проломив ворота, македонцы проникли в город, горожане, уже давно сговорившиеся отпасть, собираются вокруг Амфотера и Гегелоха: персидский гарнизон был ими перебит, а Фарнабаза с Аполлонидом и Афинагором они выдают в оковах[125]. (18) Выданы были также 12 трирем с находившимися на них солдатами и гребцами, кроме