Малахольный экстрасенс - Анатолий Федорович Дроздов

– Всякое бывает, – не согласился я. – Артист Луспекаев в фильме «Белое солнце пустыни» – помните таможенника Верещагина? – снимался с ампутированными пальцами ступни. И ведь как сыграл!

– Он к тому времени знаменит был, – возразила Тома.

– Хватает и других амплуа, – пожал я плечами. – Например, диктор телевидения. Им танцевать не нужно. Вступительный экзамен по актерскому мастерству Маша вряд ли сдаст – тут ты права. Только есть такая профессия – режиссер. К ним требования другие, да и конкурс в разы меньше. Режиссеру, захотевшему сыграть в фильме, помешать трудно. Сколько у нас таких! Тот же Бондарчук, к примеру, или Рязанов.

– Может, к тому времени и танцевать стану, – подключилась Маша. – Ходить у меня получается все лучше. Укреплю мышцы и связки – и вуаля! – она изящным жестом вскинула руки над головой.

Артистка, что скажешь?

– Завтра твой дебют, принцесса, – улыбнулся я. – Отыграй его так, чтоб заплакали…

* * *

Люся с Сашей прикатили ровно в полдень. В открытое окно я видел, как во двор зарулил синий «Трабант» и замер у подъезда. Приехали на машине Саши. У него теща трудится на моторном заводе, тот заключил договор с пока еще существующей ГДР и купил у них сотню машин для своих работников. Один из «Трабантов» достался Сашиной теще, а она уступила его дочке, то есть зятю. Друг доволен: ездит на иномарке. Ерунда, что на деле «запорожец», но зато немецкий…

Люся с Сашей вышли из «Трабанта» и завертели головами. Фотокор обвешан камерами. У него два «Никона» – пленочных, естественно.

– Сюда! – помахал я из окна рукой. – Крыльцо рядом с подъездом.

Спустя минуту я уже обнимался с Люсей и ручкался с Сашей. Тот улыбнулся, показав два ряда зубов. Через двадцать лет от них останутся пеньки, и жена друга, уже другая, будет гнать мужа к стоматологу. Саша не пойдет – до обморока боится бор-машины. А на вид – здоровенный мужик. Выше меня и в плечах широк. Гости поздоровались с Машей, и я повел их показывать офис.

– Хорошо устроился, – заключила Люся, оглядев комнаты. – Чье помещение?

– Жилищного кооператива. Арендую.

– Сколько платишь?

– Триста рублей в месяц, коммуналка отдельно.

– Больше, чем моя зарплата, – погрустнела Люся. – Но не буду спрашивать, откуда деньги. Без того ясно. С чего начнем?

– С нее, – я указал на секретаря. – Машенька, угости нас чаем.

Девушка улыбнулась и встала из-за стола. Чуть вихляя и косолапя, прошла к стоящей на тумбочке электрической плитке с водруженным поверх нее чайником и воткнула вилку в розетку. Затем двинулась к холодильнику. У нас он имеется, купили. Родители больных детей в порыве благодарности часто дарят деликатесы: «сухую» колбасу, красную и черную икру, печень трески, красную рыбу… Недавно исцелил сына зубного врача с Камчатки. Кроме денег, он презентовал трехлитровую банку красной икры и балыки кижуча – все домашнего изготовления. До сих пор едим. Гостинцев много. Часть отдаю Томе с Машей, другую отношу домой, но холодильник в офисе не пустует. Вот и сегодня здесь угощение для гостей – Маша приготовила.

Спустя пять минут на столе исходили парком чашки с чаем, лежала открытая коробка конфет и стояло блюдо с бутербродами. Красная икра, кижуч, копченая колбаса. Гости набросились на еду. Ну, так журналисты вечно голодные. Поесть успевают не всегда, часто бегают с пустыми желудками. А потом гастрит, язва…

– Черт бы тебя побрал, Миша! – сказала Люся, прожевав очередной бутерброд. – Так вкусно! Я диету соблюдаю, а тут удержаться не могу.

В подтверждение своих слов она цапнула конфету из коробки и забросила ее в рот. Саша ничего не сказал, молча взяв с тарелки бутерброд с кижучем. Не первый, к слову. Похоже, оценил рыбку.

– Ну, так сколько не виделись! – сказал я. – Как не угостить?

– Только не мечтай, что отделаешься чаем! – хмыкнула Люся. – Я сюда не есть приехала, а за материалом. Ну, и где он?

– Вот! – указал я на Машу. – Знакомьтесь, моя первая пациентка. Мария Синицкая, семнадцать лет. Два месяца назад не ходила. Теперь работает у меня: отвечает на звонки клиентов, записывает их в очередь, ведет базу больных. Освоила работу на компьютере.

– Правда, что ли?

Люся недоверчиво посмотрела на девушку.

– Маша, солнышко, – попросил я. – Покажи тете свои ножки.

Девушка встала и потянула вверх подол платья. Оно у нее ниже колена. Когда идет, видны икры – тонкие, как палки. Это не беда, но, когда видишь такие же бедра… Люся громко выдохнула, у Саши изо рта выпал не дожеванный кусок.

– Мышцы пока не наросли, – объяснил я. – Но это дело времени. Машенька, опусти подол, сядь и расскажи тете свою историю.

Люся не обиделась на «тетю». Подхватив с пола сумочку, выхватила из нее диктофон и включила запись. Этот ее личный «Панасоник» дурных денег стоил. Газета журналистов диктофонами не обеспечивает. Саша, вскочив, сбегал к оставленным на тумбочке камерам. Закинув ремешок одной из них на шею, расстегнул футляр и прикрепил к фотоаппарату вспышку. Затем приник глазом к видоискателю. Профи.

Беседа длилась с полчаса. Люся, выключив диктофон, посмотрела меня.

– Во! – показала большой палец.

– Это не все, – улыбнулся и бросил взгляд на свои «сейко» – купил у Клары. Мы целители или кто? – Через пять минут привезут больного ребенка. Вы сможете наблюдать за процессом исцеления, оценить результат, поговорить с родителями пациента и с ним самим.

– Миша, я тебя люблю! – взвизгнула Люся…

Спустя два часа я проводил бывших коллег, одарив на прощание каждого увесистым пластиковым пакетом. Стандартный для моего времени набор: бутылка коньяка (у Люси – марочного вина), палка сухой колбасы, баночка с икрой, коробка конфет. Все – жуткий дефицит. Прощаясь, Люся расцеловала меня и Машу, Саша крепко пожал руку.

– Юзик прыгнет до потолка, – пообещала Люся.

– Лучше б из штанов, – уточнил я.

Гости рассмеялись и откланялись. На следующий день позвонила Люся и продиктовала по телефону текст статьи. Я попросил внести несколько поправок, которые она безропотно приняла.

– В гранках внесу, – пообещала. – Юзик уже отдал статью в набор. Я просила не спешить, он только руками замахал. Это будет бомба, Миша! Не забудь купить завтра газету, не то не успеешь. Тираж мгновенно разметут! Наборный цех уже гудит, гранки ходят по рукам. Завтра проснешься знаменитым!

Ага! Всю жизнь мечтал…

Газету покупать я не стал, за меня это сделала Маша.

– Вот! – вручила мне, едва переступил порог офиса. – Напечатали.

Я присел в кресло и развернул газету. Статья занимала всю вторую страницу. Заголовок: «Счастье Маши». Неплохо, хотя могли б и подумать. Посреди текста красовался большой снимок моей секретарши: Маша улыбалась в объектив и, действительно,