Гувернантка из Лидброк-Гроув - Виктория Анатольевна Воронина

- Она полюбила другого молодого человека, - рискнул произнести мой кузен.

- Другого!!! – вскричал дядя, и изумление на его лице сменилось гневом. – А мы, значит, недостаточно хороши для нее, если она нами пренебрегает!

- Это не так, дядя, - сумела выдавить я из себя. – Я люблю Джона, но люблю как брата. Питая любовное чувство к другому джентльмену, я буду плохой для него женой. Джон заслуживает лучшего.

Но мои доводы ничуть не подействовали на дядю.

- Неблагодарная! Вот так-то ты отплатила мне за мою доброту и благодеяния! – загремел он, и показал указательным пальцем на дверь. – Не хочу тебя больше видеть! Если твои знатные друзья и обожатели значат для тебя больше, чем родственники-торговцы, то отправляйся к ним и покинь мой дом.

- Дядя, неужели вы в самом деле выгоняете меня?! – спросила я, ошеломленная тем неудержимым гневом, который охватил моего прежде доброго и щедрого родственника.

- Папп-па, так нельзя. Эмма ни в чем не виновата, - произнес не менее потрясенный, чем я решением своего отца сказал Джон.

Я с молчаливой благодарностью посмотрела на моего кузена. Он, вопреки тому, что сделался отвергнутым женихом, продолжал вести себя по отношению ко мне крайне великодушно и благородно. На минуту я пожалела, что влюбилась не в него, поскольку такое золотое сердце, какое было у Джона Уилсона, встречалось крайне редко даже среди лучших представителей человеческого рода. Чуткий, верный любящий – о таком муже можно было только мечтать.

Но заступничество Джона не помогло. Дядя оказался столь обижен моим пренебрежением его сыном, что не пожелал слушать его защитную речь дальше, и приказал горничной собрать столько моих вещей, сколько я могла унести в руке. Заливаясь слезами, я взяла небольшой саквояж и вышла из гостиницы «Голова Сарацина». Так печалилась и горевала грешница Ева, покидая райские кущи и направляясь в бесплодную пустыню. Моя голова была словно в тумане от горя, я еле разбирала куда иду. Джон догнал меня по дороге и вручил кошелек с деньгами на неотложные расходы.

- Лэндоны приютят тебя на первых порах, кузина, а там папа сменит свой гнев на милость и простит тебя. Я постараюсь, чтобы это произошло как можно скорее, - с сочувствием глядя на меня, сказал Джон и тяжело вздохнул: - Это я виноват. Мне нужно было сначала осведомиться о твоих чувствах, а потом уже разговаривать с папой.

Кузен выглядел столь несчастным, что я поняла - он больше был огорчен моим изгнанием из дома Уилсонов, чем моим отказом.

- Джон, я ни в чем тебя не виню! И никогда не забуду того, что ты для меня сделал и как ты защищал меня! – с чувством произнесла я и порывисто обняла своего двоюродного брата. Щеки Джона заметно порозовели от удовольствия, и он с улыбкой сказал:

- Все будет хорошо, милая Эмма. Бог не оставит тебя в беде! – после чего проводил меня на почтовую станцию Чип-стрит. Она распологалась вблизи лондонской и оксфордской больших дорог и по этой причине там часто останавливались пассажирские дилижансы, которые следовали в нужном мне направлении. Джон посадил меня в полупустую пассажирскую карету и долго смотрел мне вслед. Я махала ему на прощание платочком, пока он не скрылся из виду, затем забилась в угол кареты и снова залилась слезами. Оплакивала я резкую перемену в своей судьбе, разрыв с дядей и крушение своих иллюзий. До последнего дня пребывания в Бате я надеялась, что Дориан как рыцарь в сверкающих доспехах приедет за мной и увезет в свой замок. Но он не прислал даже весточки о себе, отчего мне начало казаться, что я ошиблась, полагая, будто он влюблен в меня. Будь Дориан влюблен, он обязательно нашел бы способ связаться со мной. Но его безразличие и гнев дяди омрачили мою жизнь, словно в ярко освещенной комнате с любящими меня родственниками и преданными друзьями внезапно потухли свечи и она погрузилась в тьму, полную зловещих теней и пугающих призраков. Будущее покрылось для меня мраком неизвестности, и я не знала, как примут меня Лэндоны. Все в моем мире перевернулось с ног до головы.

» Глава 10

В Лондон я приехала к ночи, едва часы на городской башне пробили одиннадцать часов. На темных улицах стали появляться странные личности, напоминающие пугающих черных призраков, и мне при взгляде на них не верилось, что у этих людей имелись добрые намерения. Одинокой девушке в моем положении легко было стать их добычей, и я затрепетала от страха при мысли, что мне придется столкнуться с ними лицом к лицу. На мое счастье кучер дилижанса оказался добрым человеком. Он согласился по моей просьбе, изложенной довольно робким голоском остановиться прямо перед парадным въездом городского особняка моих столичных друзей, и я успела добежать до больших двустворчатых дверей особняка, прежде чем кто-либо из уличных незнакомцев мог приблизиться ко мне.

Лэндоны уже собирались ложиться спать, но мой неурочный визит заставил их сразу отказаться от этого намерения и они оказали мне то сердечное гостеприимство, в котором я отчаянно нуждалась после горестного разрыва с дядей.

Сэр Джордж и леди Амелия усадили меня в гостиной и, после того как я подкрепилась горячим чаем с гренками начали недоуменно расспрашивать, что побудило столь юную девицу как я отправиться из Бата в дальнюю дорогу без надежного сопровождающего. В ответ я залилась слезами и без утайки рассказала родителям Фанни историю неудачного сватовства ко мне моего кузена и моего последующего изгнания из дома дядей. К моему немалому облегчению они приняли мою сторону.

- Это самое настоящее тиранство – заставлять юную, не знающую жизни девушку выходить замуж против ее воли, не считаясь с ее чувствами! – возмутился сэр Джордж и пообещал: - Я подниму этот вопрос в парламенте, поскольку подобное принуждение родственников, применяемое к слабым девицам, не согласуется с моралью добрых христиан и устоявшиеся законы этого рода нужно менять.

Но я не хотела, чтобы мои непростые отношения с родственниками стали достоянием публичной гласности и начала просить отца Фании никому о них не говорить. Видя, как я расстроена, лорд Лэндон пообещал молчать, а леди Амелия успокаивающе сказала мне:

- Ложись спать, дорогая Эмма. Я уверена, что утром мы обязательно найдем выход из вашего затруднительного положения, и возможно