Эксодус (Книга 3, 4 и 5) - Леон Урис

Она замолчала и ее взгляд неподвижно смотрел куда-то поверх головы Карен.

- Но все-таки ты его любишь.

- Да, - вздохнула Китти, - я его люблю, и то, что ты сказала, - правда. Нам с тобой досталась пара кислых лимонов. Ну, а теперь вернемся в гостиницу. Я хочу, чтобы ты успела переодеться и нарядиться как принцесса. У нас с Брусом есть сюрприз для тебя. И прическу сделаем тебе.

Когда Сатерлэнд явился на ужин, Карен действительно выглядела как принцесса. Сюрприз заключался в том, что они все отправились в национальный театр "Габима" на "Лебединое озеро". Играл оркестр Палестинской филармонии.

В продолжение всего балета Карен сидела, нагнувшись вперед, на краешке стула и не сводила глаз с прима-балерины, плывущей по сцене. Божественная красота этого балета произвела на девушку потрясающее впечатление.

Господи, как же все это прекрасно! - думала Карен. Она уже почти забыла, что на свете существуют такие вещи, как балет. Какое это счастье, что у нее есть Китти Фрэмонт. Сцена утопала в синем свете, оркестр бурно исполнил финал, где Зигфрид побеждает злого фон Ротбарта, а на сцене лебеди превратились в женщин. По лицу девушки текли слезы радости.

Китти следила больше за Карен, чем за балетом. Она чувствовала, что разбудила в сердце девушки что-то такое, что дремало там под спудом. Может быть Карен начинала понимать, что на свете, к которому принадлежала когда-то и она сама, есть вещи не менее важные, чем зеленые поля Галилеи. Китти снова приняла решение держать это чувство всегда живым в душе Карен. Как бы евреи ни завладели ею, а было все-таки и что-то такое, на что их власть никогда полностью не распространится.

Завтра Карен увидится со своим отцом, и ее жизнь примет новое направление. Нет, Китти все-таки добилась кое-чего за этот день,

Они вернулись в гостиницу поздно. Карен была вне себя от счастья. Она рывком открыла входную дверь, и, танцуя, прошла по вестибюлю. Английские офицеры изумленно подняли брови. Китти услала ее наверх и велела приготовиться ко сну, а сама она подошла с Сатерлэндом к стойке бара, чтобы выпить еще по одной рюмке на сон грядущий.

- Вы ей уже сказали про отца?

- Нет еще.

- Хотите, я пойду с вами?

- Нет, я лучше... сама.

- Конечно, конечно.

- Только потом мне бы хотелось, чтобы вы были здесь.

- Буду здесь.

Китти встала и поцеловала Сатерлэнда в щеку.

- Спокойной ночи, Брус.

Карен все еще танцевала в номере, когда вошла Китти.

- Помнишь Одетту в последней сцене? - сказала она, подражая балерине.

- Поздно уже, и ты устала, как негр.

- Ах, какой чудесный день! - сказала Карен, опускаясь на кровать.

Китти прошла в ванную и оделась на ночь. Она слышала, как Карен напевала мелодии балета. - Господи! - шепнула Китти. - Чем же она заслужила такое наказание? - Китти закрыла лицо руками и вся задрожала. - Дай ей, господи, силу... умоляю тебя, дай ей силы.

Китти лежала в темноте с широко открытыми глазами. Вдруг Карен зашевелилась. Китти посмотрела в сторону кровати девушки. Карен встала, подошла к кровати Китти, опустилась на колени и положила головку на грудь Китти.

Я тебя очень, очень люблю, - сказала девушка. - Родную мать, и то я не могла бы любить больше тебя.

Китти отвернулась и погладила девушку по волосам.

- Иди, иди спать, - сказала она, и что-то запершило у нее в горле. - Нам предстоит завтра утомительный день.

Китти лежала без сна, курила одну сигарету за другой, потом вставала и ходила по комнате. Каждый раз, когда она смотрела на спящую девушку, у нее сжималось сердце. Было уже далеко за полночь, а она все еще сидела у окна, прислушивалась к шуму прибоя, и смотрела на Яффу, которая была еле видна за поворотом. Было уже четыре часа утра, когда Китти погрузилась в беспокойный сон.

Она проснулась утром с тяжелым сердцем, с усталым лицом и с синевой вокруг глаз от бессонницы. Она, по меньшей мере, раз десять пыталась начать этот тяжелый разговор, но так и не могла заставить себя. Они позавтракали на террасе. Обе молчали. Китти попивала кофе.

- А где генерал Сатерлэнд? - спросила Карен.

- У него какие-то дела. Он придет немного позже.

- А какие планы у нас на сегодня?

- О, всякие.

- Китти... это связано с моим отцом, правда?

Китти опустила глаза.

- Я все время догадывалась об этом.

- Я не имела в виду обманывать тебя... Я

- А в чем дело?.. Пожалуйста, расскажи мне все... Что с ним?

- Он очень, очень болен.

Карен стала кусать ногти; ее губы дрожали.

- Я хочу его видеть.

- Он тебя не узнает, Карен.

Карен выпрямилась и посмотрела в сторону моря.

- Я так долго ждала этого дня.

- Карен, не надо...

- Каждый раз с тех пор как кончилась война - уже больше двух лет, - я засыпала и видела один и тот же сон. Я лежу, бывало, в постели и стараюсь представить себе, что мы с ним встретились. Я знала совершенно точно, какой у него вид, и что мы станем говорить друг другу. В лагерях для перемещенных лиц, затем все эти месяцы в Караолосе на Кипре я каждую ночь видела этот сон... отец и я. Ты понимаешь..., я все время знала, что он живой..., и что мы с ним свидимся.

- Карен... перестань. Все будет совсем не так, как ты это видела во сне.

Девушка дрожала всем телом. Ее ладони были мокры от пота. Она вскочила.

- Поведи меня к нему.

Китти схватила ее за руки и крепко стиснула их.

- Ты должна приготовиться к чему-то ужасному.

- Пожалуйста, Китти... пойдем к нему.

- Об одном помни... Что бы там ни случилось..., что бы тебе ни пришлось там видеть..., помни, что я с тобой. Я буду с тобой, Карен. Не забудешь?

- Не забуду.

И вот Карен и Китти сидели перед доктором.

- Вашего отца пытали в гестапо, Карен, - сказал доктор. - В начале войны они хотели заставить его сотрудничать с ними. Они прибегали к самым жестоким мерам. Все же им пришлось отказаться от этого плана. Он просто не мог работать на них, хотя бы он и подвергал этим вашу мать и ваших братьев смертельной опасности.

- Я сейчас вспоминаю, - сказала Карен. - Как-то не стало писем, и я все приставала к Ааге, не случилось ли что с родными.

- Его отправили в Терезиенштадт, а ваша мать и братья...

- О них мне все известно.

- Они его отправили в Терезиенштадт в надежде, что он передумает. Только после войны он узнал о том, что, случилось с вашей матерью и с вашими братьями. Его грызла совесть, что он так задержался тогда в Германии, из-за чего ваша мать и братья попали в западню. Когда он узнал про их судьбу после долгих лет пыток, его ум помрачился.

- Но ведь он поправится? Доктор посмотрел на Китти.

- У него психическая депрессия... крайняя меланхолия.

- А что это означает?

- Карен, твой отец вряд ли поправится,

- Я вам не верю, - ответила девушка. - Я хочу видеть его.

- А вы его еще помните?

- Очень мало.

- Было бы гораздо лучше, если бы вы сохранили у нем то воспоминание, которое у вас есть, чем видеть его теперь.

- Она должна его видеть, доктор, во что бы то ни стало. Этот вопрос нельзя оставить открытым ни под каким видом, - сказала Китти.

Доктор повел их вниз по коридору и остановился перед какой-то дверью. Сопровождавшая их сестра отомкнула дверь, и доктор открыл ее перед Карен.

Карен вступила в помещение, напоминающее келью. В комнате стояли стул, этажерка и кровать. Она оглянулась вокруг и застыла на месте. Кто-то сидел в углу на полу. Человек был босой и непричесанный. Он сидел, прислонившись спиной к стене, обхватив руками колени, и тупо смотрел на противоположную стену.

Китти шагнула к нему. Он был небрит, лицо было все в рубцах. Внезапно Карен почувствовала какое-то облегчение. Все это недоразумение, - подумала она... Это какой-то посторонний человек... это не ее отец... Он просто не может им быть. Все это - ошибка! Ошибка! Она с трудом подавила желание выскочить вон и закричать:

"...вы видите, все это недоразумение. Это не Иоганн Клемент, этот человек - не мой отец. Мой отец живет, но где-то в другом месте и ждет встречи со мной". Карен остановилась перед мужчиной, сидящим на полу, чтобы окончательно удостовериться, что это не ее отец. Она пристально посмотрела в его потухшие глаза. Это было так давно... так давно, она ничего уже не помнила. Но это, не тот человек, о встрече с которым она мечтала.

Там был камин и запах трубочного табака. Там был большой бульдог. Его звали Максимилианом. В комнате рядом плакал ребенок. - Мириам, сходи, посмотри что с псом. Я читаю сказку девочке, а он мешает.

Карен Ханзен Клемент опустилась на колени перед этой человеческой развалиной.

В доме бабушки в Бонне всегда пахло свежеиспеченным пирожным. Она пекла в продолжение всей недели, готовясь встречать родных в воскресенье.

Несчастный мужчина продолжал смотреть на стену, словно никого больше в комнате не было.

Ты только посмотри, какие смешные обезьяны в Кельнском зоопарке! Зоопарк Кельна лучше всех на свете. Когда же снова наступит карнавал?