Сказочник - Георгий Зотов

Её лицо не изменилось, когда она набрала знакомый номер.

Часть вторая

Молитва Клары

Если мы так мало знаем о жизни —

Что же тогда мы можем знать о Смерти?

Глава 1

Троллейбус мертвецов

(центральный офис «Эмпайр стейт билдинг + север Петербурга)

… Косари обычно не готовы к свиданию со Смертью: в конференц-зале Небоскрёба тени переминаются с ноги на ногу и смотрят в пол, как нашкодившие дети. По правде говоря, неохота устраивать капитальную головомойку… но совсем без неё никак не обойтись. Смерть – единственный авторитет для призраков загробного мира. Так уж устроено человеческое сознание: Смерть внушает людям панический страх, и, умерев, они по инерции продолжают её бояться. Кто явился на разнос сегодня? Те самые чеченец и скинхед, посвящённые мной в косари после бесплодной беседы с братом Никао. Только что я узрел по монитору, как они шагали по коридору среди львов и зебр «Мадагаскара». Это смотрелось весьма забавно, но меня пока не тянет смеяться.

Я зол, как двести пятьдесят демонов. Ну, по крайней мере, как двести.

– У меня философский вопрос. Какого хера вы устроили здесь побоище?

Обычно я куда более вежлив. Но требуется говорить на понятном им языке.

Скинхед реагирует первым, и это о’кей. У многих людей система мозга так устроена: они сначала говорят, а лишь потом думают, что сказали. Да, и в Интернете точно так же.

– А чё он ваще тут? – в короткой фразе заключён вопль возмущённого сердца. – Я думал, хоть на том свете попаду в русский мир. А у вас сплошной хачленд. Вот скажи, Смертыч… Тебе мёртвых русских душ не хватает? Зачем хачей пачками в офис брать?!

«Смертыч» – так меня ещё никто не называл. Подумать только, парень ведёт себя, словно мы с ним вчера за бутылкой вместе «Катюшу» пели. О, сейчас я ему отвечу. Покойники изредка отрываются от реальности. Думают, если умерли, им больше ничего не угрожает. Напрасно. У меня нет мании величия, зато я терпеть не могу панибратство.

Я открываю рот, но меня опережает чеченец.

– Какой я тебе хач, козёл? – У него приглушённый акцент, так говорят кавказцы, – кажется, добавляя немного хрипотцы. – Хачи – это ваши друзья-свиноеды. Я – воин Аллаха. Ещё хоть один раз хачем назовёшь – Аллах свидетель, призрачным стулом в табло получишь.

– Ух ты! Надо же, хачу кликуха не понравилась! – веселится скинхед.

Чеченец хватает стул. Я простираю руку. Он замирает, как скульптура.

– Нет, вы оба просто феерические мудаки, – сообщаю я с отсутствующим видом. – У вас, судя по всему, и раньше мозга не было, а теперь он превращён в сжиженную туманную массу. Но это не повод устраивать разгром в Небоскрёбе. Я не буду топить вас в политкорректном говне по типу Евросоюза, и психолога вам тоже не вызову. Начнём с азов поведения покойников. Дорогой приятель со свастикой, я тебе ни хера не Смертыч, а Господин Смерть. Советую это прямо сейчас зафиксировать, я дважды не повторяю. Усёк? Отлично. Тогда вкратце растолкую то, чего ты до сих пор не удосужился понять.

Я смотрю скинхеду прямо в глаза. Он не мигает.

– Ты настолько тупой, что тебе даже на пальцах объяснять сложно, – грустно говорю я, повысив голос. – На любой вопрос в ответ два слова: «зиг хайль», остальное не колышет. Ты удосужился поинтересоваться переводом слова «хач»? Так вот, на армянском это «крест». Я не удивлён, отчего ваш национализм в такой заднице: весь стиль поведения – сплошной клубок противоречий. Ты думаешь, быть патриотом – это типа обрить башку, прицепить свастику, порвать на груди рубашку с воплем «Слава России!» – и идти домой кваску попить? Сколько ни мочи «чёрных» по переулкам, к вам меньше гастарбайтеров на расчистку улиц не приедет. Хочешь другой вариант? Сходи на выборы, избери новое правительство, пусть они примут законы против иммиграции, бога душу мать. На моей памяти ещё никто не перевернул мир, врезав в подворотне дворнику кастетом в ухо.

Чеченец, поправляя белую шапочку, довольно улыбается.

– Правильно, брат, – смеётся он. – И знаешь, вот ещё что этому ишаку скажи…

Я перевожу взгляд. Улыбка застывает у него на лице.

– Для тебя я не брат, а Эли Ажалла[10], – я выговариваю слова чётко, словно чеканю монеты. – И с чего ты взял, что я на твоей стороне? Напротив, я фигею с вашей простоты. Вам у себя жрать нечего, работы нет. Вы толпами приезжаете туда, где жизнь лучше. Пытаетесь установить свои порядки: и по ходу недовольны, что вашим бабам не разрешают носить хиджабы, а вам не дают резать на улице баранов? Чувак, в запасе всегда есть лучший способ справиться с расизмом и свинским отношением к себе: остаться дома. Все будут тебя любить, и никто не скажет – «вали отсюда». Неужели это так сложно?

Чеченец сникает. Чувствуется, он бы и рад мне ответить. Но, в отличие от скинхеда, парень инстинктивно понимает – это плохо закончится. Зато у наци в момент улыбка до ушей. Нет, люди всё же редкий примитив. Не удивлюсь, если творец жизни (ну, то есть Мастер) собирался оставить их амёбами, но те по недосмотру мутировали в крупных существ – увы, с полным отсутствием мозга. Стало быть, имеют двигательные функции, могут дышать, плавать, есть и испражняться, а вот с сообразительностью проблемы. Испанские конкистадоры искренне думали: перебьют всех индейцев, так им Бог за это скажет спасибо, дескать, грохнули легион нехристей, освободили землю от грешников. В результате на Кубу и кучу других островов, где вымерли индейцы, пришлось завозить рабов-африканцев – некому стало вкалывать на плантациях. Негры из Зимбабве как выгнали белых колонистов, так теперь с голоду пухнут, даже пшеницу растить не умеют. Думаете, на Земле что-то изменится? Никогда. Скажу одно-единственное слово – fuck.

Сто тысяч пятьсот миллиардов раз fuck.

Fuck Евросоюз с их долбаной политкорректностью. Меня давно тошнит от угодливой патоки, включая отказ праздновать Рождество в фирмах Британии: вдруг это оскорбит приезжих. Весьма скоро британцы почувствуют себя иммигрантами в своей стране.

Fuck нацистов с их вечными разборками с приезжими. По опыту Древнего Рима можно понять, что без гастарбайтеров никак не обойдёшься, если в стране хорошие зарплаты. А чистить тротуары и продавать шаурму за жалованье в две копейки местные не захотят.

Fuck приезжих вместе с неизменными баранами и восточным хамством.

Fuck либеральных реформаторов, от чьих реформ население дохнет быстрее войны.

Fuck ура-патриотов, мечтающих перевешать либералов на столбах. Да они тут словно сговорились, чтобы я увязал в работе круглосуточно, без единой секунды отдыха. Забавно, но не могу даже пожелать им убить себя об стену – ведь затем мне всех, образно выражаясь, и хоронить. А может, я сам умер? И сие, как говорил Сиддхатха Гаутама, моя вторая жизнь, в наказание за плохую карму? Да ладно. Fuck эту точку зрения.