Судите и судимы будете - Stashe

Рыдающая, впервые осознавшая свою беспомощность и уязвимость, я получила хороший урок. Мне пришлось пережить его молча. Выплакаться, проглотить обиду, запомнить унижение и идти дальше. Не по зубам оказался кусок. Хотя всего полгода спустя, этот господин умер от руки наемника, не месть Стоуша стала тому причиной, а банальный заказ. Он достался не мне.

У меня сложилась паршивая репутация. Подходящая работенка не слишком часто, но находилась. Выживать худо-бедно удавалось. Я шла своей дорогой, пенять не на кого. Колдобины и ямы на пути встречались часто, куда чаще, чем хотелось бы. Но я покривила бы душой, если сказала, что не испытываю малой толики благодарности ко всем мерзавцам, негодяям и простым равнодушным, повстречавшимся мне за это время. Они преподали жестокие уроки отчаянья, которые помогли в дальнейшем избежать еще больших мерзавцев, негодяев и простых равнодушных. Однако опыта прочувствовать некоторые ловушки не всегда хватало. Каждое такое 'попадание' грозило неприятностями, порой смертельными. Я не знала еще, что в те годы за спиной стоял Стоуш и оберегал, словно хранитель души. Во что мне поверить теперь? В его прозорливость, связи или собственную звезду, научившую уходить от беды за мгновение до того, как она разразится? В чью-то добрую руку и твердое плечо, что приходили на помощь и не давали погаснуть маленькому огоньку надежды в моем сердце? Не знаю…

Я снова начала замерзать. Натянула торопливо шерстяные носки, сунула ноги в нехитрую домашнюю обувку. Посмотрелась в крохотное зеркальце, висящее на стене. Розовые полоски еще тянулись по щеке. Завтра от них не останется и следа. Синяк на ноге, как я убедилась во время купания, приобрел желтый цвет, и уже не болел. Все царапины и ссадины затянулись. В девять лет мои руки и спина были покрыты шрамами, следами неудачного падения с дерева. Тогда понадобилось несколько месяцев, прежде чем они полностью исчезли. Но когда я выросла, и начала подчинятся циклу, способности к самоизлечению стали выше. Почему? Знала бы, стала лекарем. Эх, заглянуть бы хоть одним глазком в 'Книгу запретов'. Этот таинственный манускрипт хранился у волшебников на протяжении веков, как самое драгоценное сокровище. За долгие годы разговоров о ней книга обросла толстенным слоем предположений и легенд. В ней, так считалось, содержались ответы на многие вопросы о мире и созданиях, его населяющих.

Вздохнув, я наклонилась над лоханью и выдернула пробку, потянув за привязанную к ней веревку. Заурчала вода, исчезая маленьким водоворотом в сливном отверстии. Вот оно, преимущество города. В Холмогорах о канализации и не слышали. Чтобы искупаться, приходилось потрудиться, и не слабо… Но без всяких сомнений я поменяла бы здешние излишества на спокойную жизнь там.

Я покачала головой, наблюдая, как пена и вода стремительно уносятся прочь. О чем только думаю? Какое спокойствие? Ребенком с опаской покидала двор. Ни одного друга в селе не приобрела. Да кому нужна шантийка в Холмогорах без Стоуша? Даже пусть она в сто раз лучший лекарь, чем палач. В городе нравы со временем хоть немного, но смягчились. В селах и деревнях предрассудки и обычаи оставались необычайно сильными. Меня могли забить камнями, придумав любую причину, и никто не заступился бы. Эх, дура! Прав отец. Сколько лет прожила, а ума не нажила. Все еще верила в доброту и справедливость.

Я откинула мокрые волосы назад и замотала их тканью. Не о чем жалеть. И оглядываться, тоже не стоит. Закрыла дверь в умывальню и пошла по коридору, ориентируясь на вкусный запах.

Лида хозяйничала на кухне. Весело трещал огонь в очаге, по стенам плясали тени. Катаринка закатала рукава и повязала фартук. На широком столе высилась горкой мука из исмаи, и сильные руки женщины вымешивали тесто. Начинка для пирога стояла тут же, в миске. Мелко нарубленный плод янта — круглые сладкие ягоды размером с человеческую голову. Под жесткой кожурой сочная, плотная мякоть. Я притворилась смущенной и присела на краешек стула.

— Да хватит уже, — фыркнула Лида, — не вижу в тебе скромности. Не забывай, моя мать была шантийкой, ее кровь течет и в моих жилах. Садись и поешь, как следует. У меня руки в муке, не подам. Сама возьми. Вон миска, что тряпицей накрыта. Да, бери уже. Тряпку только откинь.

Я заглянула в тарелку. Никаких изысков. Нарезанное дольками вареное яйцо птицы рут (их дикие собратья встречались нам со Стоушем в лесу), несколько ленивых вареников и кусок прокопченной колбасы из свенки (некрупные бестолковые животные, разводимые на мясо). Рот мгновенно наполнился слюной. Еда… как же давно я не ела нормальной пищи? Да, собственно, меньше недели назад. Какая, оказывается, короткая память у голодных.

— Спасибо, — торопливо поблагодарила. — В наше время редко встретишь доброту, проявляемую к незнакомцам.

— Да и незнакомцы нынче не те, увы, — вздохнула Лида. — Раньше, бывало, и на постой пускала. А полгода назад зарезали соседку. Мы, женщины, часто остаемся одни. Порт. Мужчины в море месяцами. Мой муж и старший сын должны вот вернутся на неделе. Трудно стало прокормиться. Новые подати, новые выдумки городского совета. Волшебники затеялись строить храм на той горе, куда падала звезда. Говорят, чтобы задобрить богов и отблагодарить их за щедрость к простым смертным. Ну, что не всех извели, а только саранчу. Смотрю я на чудеса, что показывают волшебники по праздникам и святым дням, а думаю о другом.

Катаринка отерла лоб и замолчала. Я смотрела на нее.

— О чем?

— Хочешь пить? Там у плиты сыворотка. Свежая.

Я поднялась и подошла к кувшину. Налила себе в стеклянный стакан и только тогда обратила внимание, какую тонкую работу вижу перед глазами.

— Лида, какая красивая посуда. У сентов покупали?

— Нет. Муж привез. Они несколько лет торгуют с островами. Там живут очень странные люди, скажу я тебе, но продают великолепные вещи. Даже волшебники покупают, фрахтуют корабли у нас для закупки и привоза товара. А они только лучшее из лучшего берут. В храмах показывают немало занятного в святые дни. Помню сосуды для ритуалов, они очень похожи на те, что муж выменял для продажи на рынке. Стоят баснословных денег, но толстосумы не скупятся. Показатель процветания и достатка, так-то. Сказка то, что все торговцы богаты. У нас есть кой-какая посуда, но она самая дешевая из всего, что предлагают люди с островов. Возможно, те знают какие-то секреты выплавки. Они мастера своего дела, но очень уж нелюдимы. Гостей не принимают. Обменяются товаром и от ворот поворот. А оружие у них точно богами послано, — женщина прижала пальцы к губам, оставив на них белый след муки, — помолчу. Муж часто говорит, что я болтлива сверх меры.