Грёзы о закате - Владимир Васильев

       Ох, не скоро ещё придут на новые земли десятки тысяч литвинов! В отличие от множества абодритов, не тех абодритов, что колонизировали земли южнее Ладоги, а тех абодритов, что остались в Южной Балтии под немцами, не останутся литвины под саксонским игом. Словно из небытия, придут они на земли кривичей - и возникнет Великая Литва, и русские литвины будут люто бить ордена крестоносцев и татар.

       Нахлынули на Алеся воспоминания. Думал он о родном Полоцке, об отце, и внутренняя его речь звучала дискретно, с долгими паузами, и была чем-то схожа с колокольным поминальным звоном: "Эх, батя! Петр Буйнович! Всем тебе обязан и помню о тебе! Жил ты и воевал в самое тяжёлое и печальное время для литвинов! Каждый четвёртый погиб! И вовсе не евреи, а русские и литвины претерпели наибольшие страдания и потери от фашистов. Соседи с воровским менталитетом, прилагая все силы, отнимали у Литвы город за городом. Соседние жемайты даже имя Литвы отняли и присвоили! Примазались к великой славе Великой Литвы. Я не против названия Белая Русь, но такой языковой конструкт как Беларусь мне не нравится".

       Дискретность и паузы в речи объяснялись весьма просто: накануне он нарушил данный себе зарок: перепил и переел! Трудно было устоять. Пир, данный Лютобором в честь пресветлого и двух светлых князей, наутро создал проблемы: одолевали боли в голове да и в животе. Боли сминали его организм. Возвратно-поступательно. Словно блюмс на рольганге под клетью стана.

       С белой завистью взглянул Алесь на первую ладью, на палубе которой, взгромоздившись на новые колёса и деревянные конструкции, подготовленные для волока ладьи, красовался Страшила в своей латной боевой броне, сработанной волинскими мастерами. А рядом - волхв.

       "Волхв, естественно, все снадобья держит при себе... Какого хрена согласился на капитанство? Только спьяну! С другой стороны, нет иного пути: назвался князем - полезай в 'лохань'. Хотя, эта 'лохань' если и не чудо, то на высоте нынешних технологий. Нет, как говорят Страшила и Ведислав, равных нам на закате от нас. Проговорился Олег Дукович вчера: сказывал, что напросился в команду Люта из-за нежелания воевать с абодритами. Князья то с франками бьются против саксов, то с саксами бьются против франков иль угров, но чаще грызутся меж собой. А итог известен. Итог печальный. Выдернуть бы к нам, в Северную Русь побольше людей с запада" - так размышлял новоиспечённый капитан, оглядывая то лидера флотилии, то замыкающую ладью, которой командовал Кнут, то выискивая в воде возможный топляк.

       После Смоленска, то бишь, после Гнёздова селища и волока до Двины, пути-дорожки с волхвом разойдутся: волхву с двумя мастерами - в сторону Плескова, а князьям плыть к диким свеям. Там у них в Даларне возвышается Великая медная гора. А мастерам, Рознегу и Стояну, он выдал карту-схему с обозначением возможных месторождений вместе с заданиями, что включали поиск огнеупорных и тугоплавких глин. Волхв пообещал оказывать помощь Рознегу и Стояну.

       Запах дёгтя, заготовленного для смазки ступиц огромных колёс, подавляет все прочие запахи на ладье. Голова от этого запаха прямо-таки раскалывается!

       Нет в словенском языке слова 'ладья', а есть 'лодья', но родной язык для Алеся утешение, и, можно сказать, личный и тайный оберег. Оберегает от безумия. У его ладьи - свой оберег: на носу высится деревянный козёл с рогами.

       Мысли об оберегах напомнили о загадочном браслетике. Алесь достал его из кармана комби. Некогда он переливался янтарным цветом. Увы, ныне он серый, а точнее, блёкло-мёртвый. По словам Радима, идею пошуровать под завалом дома, где жил колдун, предложил его сын, причём незадолго до возвращения князя-колдуна. За время длительного хранения под землёй браслетик стал серым. Можно ли оживить мёртвый браслетик? Может ли он помочь ему? Алесь одел его на запястье.

       Увы, за весь день он так и не почувствовал какого-либо улучшения. Крепко перепил накануне! Браслетик тёрся о запястье, доставляя исключительно неприятные ощущения в дополнение к тяжести в голове и животе. Впрочем, вечером, когда ладьи пристали к берегу, пресветлый помог ему: заставил выпить огуречного рассола из запаса Страшилы. Помогла и ушица. На ладье имелись ромейские специи. Перец и лавровый лист придали ухе пряный аромат.

       Под присмотром дозорных спали на берегу, и Алесь, засыпая, с благодарностью вспоминал Козьму. Высмотрел он на ромейском рынке накидку, пошитую для ромейского стратига. Как ни упирался торгаш, не смог противостоять силе внушения божьего раба и странного молчаливого монаха с горящим взглядом.

       Утром в суете подъёма, Алесь не заметил, что потерял свой браслетик. Обнаружил позже, когда ушли далеко от места стоянки. Видно, во сне сдёрнул чёртов браслет. Уж очень он досаждал! На месте браслета, в самом деле, явственно виднелся покрасневший след. Чертыхнулся: так и не разгадал секретов браслетика!

БИТВА С РЕРЕКОВИЧАМИ

       Отважные курши, вооружённые боевыми топорами, благоразумно ретировались в кусты, увидев вторую, а затем и третью ладью. Как водится у дикарей, выглядывая из кустов, они облаяли проходящих купцов на своём языке. По слухам, курши успешно били данов и свеев.

       Из их набора, без всякого сомнения, матерных фраз, до ушей витязей на ходко идущих по Двине ладьях донеслось только одно понятное слово 'криви'. Таким вовсе не бранным прозвищем они называли всех пришельцев с заката. На протяжении веков все русские в этом регионе - криви. Значит, помнят божественного Криве, который привёл свой род на новые земли!

       Побоялись они сцепиться с пожаловавшими в их края гостями. Зато не побоялись другие. Те самые, против которых Олег Дукович не пожелал сражаться, будучи тысяцким в рядах воинства Челадрага, Великого князя велетабов. Зачем же биться с родичами, ближними и дальними?!

       - Море ходит! Ждать надобно. Заходим в Ригов! - все эти команды Страшила выкрикнул Алесю, а тот, в свою очередь - Кнуту, махнув рукой в сторону порта и города. Несмотря на ветер и расстояние, слова долетели до Кнута, и он закивал своей рыжей головой.

       Пришвартовавшись к причалу в славном портовом городе Ригове, населённом, в основном, русами, выходцами с острова Руяна, и кривичами, Страшила дал добро всем, кроме дозорных, на выход в город. Как же не глянуть на товар, что есть на рыночной площади, как же себя не показать! А потому витязи неспешно натянули лучшие одежды и надраенную до блеска броню.

       С ладьи Алесю была видна неожиданно возникшая суета на торговой площади. "Чего они так взволновались" - с этим вопросом Алесь оглянулся в ту сторону, куда показывали торговцы. С моря к порту шёл боевой корабль, узкий и с хищными обводами. Разглядел Алесь и фигуру на носу: некую птицу, вырезанную из дерева, похожую на сокола. Примерно половина воинов выделялась своими рыжими головами, головы второй половины были обриты, а оседелец волос на обритых головах второй половины выдавал их принадлежность к варягам, абодритам иль варинам.

       С соседнего борта донеслось проклятие Страшилы:

       - Готы-заразы! И варяги-выродки! Хорьки!

       Страшила явно имел ввиду внешность и варварские украсы готов в виде ожерелий, навешанные, пожалуй, в таком же количестве, в каком женщины-заразы украшают свои прелести. Почему лихих разбойных варинов и абодритов, родичей по крови, Страшила величал бранными словами? Неужто потому, что некоторые среди них выродки? Многие звали их варягами без бранных определений. Варяг - слово, производное от "вара", означавшее товар, а основным их товаром были рабы. Ныне рабы везде в Европе самый главный товар. Алесь припомнил разговоры со Страшилой, и ему стало ясно, что Олег не хотел с ними сражаться, но, вместе с тем, Дукович мгновенно привёл себя в состояние боевой готовности.

       Помедлив, Страшила отдал приказ:

       - Ходить наверх!

       Кнут и Алесь продублировали команду, и те витязи, что ещё копались под палубами на подтоварье, выскочили наверх.

       Варяги перебросили трап, рекомый по-словенски 'дъска', и на причал, важно и чинно, сошёл их старшой, а за ним на берег попрыгали воины.

       Подобно Страшиле, Алесь не горел желанием биться с варягами. Кто ж знает всех тех пращуров в его генеологическом древе? Алесю ведомы лишь три поколения его предков.

       Их дружина по числу воинов, была меньше дружины Страшилы, но по гонору и наглости явно превосходила лютичей.

       - Что вы, козлы, забыли в нашем море? - спросил старшой варягов. - Иль не ведомо вам, что Хельги, Великий каган Руси, запретил гостям, окромя нас, ходить на закат?

       В былинные времена людей определяли по речи, хуизху. Уста не лживы, и Дукович моментально понял, кто этот старшой, что саженью в плечах.