Цвет счастья - Клара Мария Багус

неутолимая жажда материнства растеклась в Луизе, как черные чернила, словно покрыв собой все, чем она была раньше. С каждой новой потерей ребенка черное пятно внутри только росло. Как темная краска на полотне, постепенно впитывающаяся все глубже в волокна материала, внутри Луизы образовалась большая черная дыра.

Когда она наконец взяла Флорентину на руки, это пустое пространство полностью заняло маленькое существо. Луиза проецировала на дочку все свои желания и потребности. Однако та, как и любой подросток, в конечном счете превратилась в девушку, ищущую свой собственный путь, и чем больше она начинала отделяться от матери, тем с большей паникой Луиза пыталась ее удержать. Тогда Луиза поняла, что отпускать – что на самом деле требовало меньше усилий, – несравненно тяжелее.

Когда Флорентина наконец устроила свою жизнь, и Луиза неизбежно стала проводить больше времени наедине с собой, ей пришлось осознать, что той женщины, которой она была до материнства, до проявления желания иметь ребенка, больше не существует. Даже глядя в зеркало, она не находила в себе ничего, что напоминало бы ей о двадцати-, двадцатипяти-, тридцатилетней себе. В ней росли опасения, что все, что она когда-то собой представляла, безвозвратно потеряно.

Луиза достигла этапа, когда мы все задаем себе одни и те же вопросы: стоит ли наша жизнь того, чтобы ее жить? Имеет ли она значение? Неужели она уже прошла? Нагрянет ли что-то, что встряхнет нас, пробудит от привычного оцепенения? Вопросы, обрушившиеся на Луизу внезапно и с такой силой, что у нее чуть не закружилась голова. Вопросы, сопровождавшиеся неопределенной печалью и ощущением, что все, что когда-либо давало ей опору, безвозвратно ушло.

Какой была жизнь? Была ли она просто набором принятых и непринятых решений? Совокупностью обстоятельств и совпадений и наших толкований на их основе? Или жизнь была чем-то большим? Была ли она частью более масштабного плана? Если да, то, где в нем место Луизы?

Глава 30

– Во мне Флорентина не нашла ничего из того, что искала, – как бы случайно сказала однажды Луиза Жюлю, имея в виду совершенно не случайные вещи.

– Это не так, – ответил он.

В последние годы Жюлю не удавалось подобраться к Луизе. Как только он пытался поговорить с женой на более глубокие темы, ее первоначальное дружелюбие исчезало, и на лицо снова ложилась маска безразличия.

Жюль наблюдал, как она соединяет кончики пальцев обеих рук и задумчиво их рассматривает. Луиза посмотрела на него снизу вверх. Впервые за много лет посмотрела по-настоящему. И он решился выразить свои мысли, тщательно подобрав слова:

– Каждому человеку нужна своя собственная жизнь. Мы можем гордиться тем, что Флорентина идет своим путем. Нам нужно поощрять ее отличие от нас, чтобы она могла проявлять свои таланты. Она имеет право на собственную жизнь, как и любой другой человек.

– Ты говоришь так, будто я лишила ее этого права, – резко сказала Луиза.

– Я этого не говорил.

Молниеносно голос Луизы снова зазвучал напряженно. Она ощутила дремлющий глубоко внутри гнев на себя и на мир.

– Флорентине не помешает пройти через то, что ей не нравится. Это закалит ее и в будущем позволит лучше справляться с ударами судьбы. Жизнь – это не прогулка. Это бег на выносливость, к тому же с препятствиями.

– Тем не менее мы должны иметь возможность стать теми, кем хотим быть. Только тогда мы обретем счастье. И Флорентина на пути к этому.

– Прошу тебя, Жюль. Не преувеличивай. Не думаю, что художественная школа была неправильным выбором для Флорентины. А хоть бы и так! Неправильный выбор профессии в начале пути – еще не конец света.

– Нет. Не конец. Но вещь серьезная. Мы ведь не должны усложнять Флорентине жизнь больше, чем нужно. Если она так быстро смогла исключить для себя эту профессию – тем лучше. Сложностей и так хватает. Извини, Луиза, но мне порой кажется, что ты хочешь сделать из нее женщину, которой мечтала стать сама. Но это уже другой разговор. Я хочу сказать, что нам надо больше доверять своему ребенку. Как и другие родители, мы переоцениваем свое влияние на ее счастье.

– Переоцениваем свое влияние на ее счастье? Хочу сделать из нее ту, кем не смогла стать сама? Глупости. О чем ты говоришь, Жюль?

– Мы оба не можем признать свой предел.

– Что ты хочешь этим сказать?.. Речь идет о Флорентине, а не о нас.

– Возможно, и о нас тоже. Вот смотришь на людей и видишь, что у них есть мечты. Смотришь на нас – видишь, что у нас их больше нет.

– Флорентина моя мечта. Она наполняет меня.

– Луиза, заполнять свою пустоту другим человеком – не самое лучшее решение. Этот человек, скорее всего, однажды уйдет и заберет с собой все, что в тебе есть. Только то, что ты вкладываешь в себя, создаешь внутри себя, принадлежит тебе навсегда. Этого у тебя никто не отнимет. Наше счастье должно зависеть лишь от нас самих.

– От одной мысли о том, что Флорентина когда-нибудь уедет, моя и без того жалкая жизнь кажется мне еще более ничтожной.

– Ты ощущаешь свою жизнь жалкой?

– С каждым годом материнства во мне все меньше той Луизы, женщины с ее собственными желаниями и представлениями. Я больше не та, кем была когда-то.

– Мы все больше не те, кем когда-то были.

– Ну тогда я не та, кем хотела быть.

– Никто не обречен оставаться тем, кто он есть. У всех нас есть выбор. Я бы не хотел, чтобы ты видела все в таком мрачном свете.

– Я стараюсь вообще ничего не видеть.

– Мир вокруг тебя – это отражение твоего внутреннего мира. Измени свои мысли, и ты изменишь обстоятельства.

– Я чувствую себя загнанной в угол. Что можно изменить в моем возрасте?

– Попытайся вспомнить себя. Порой нам приходится искать дорогу к самим себе, к тому, кем мы были, к тому месту внутри нас, где рождаются мечты. Это может быть долгий путь, если мы ушли уже далеко от себя истинных, если он скрыт под листвой прожитых лет. И смотря насколько крепко нас закалила судьба. Однако те, кто отправляется на поиски, всегда прибывают к цели, даже если они еще не знают, где находятся. Я в этом уверен. Зачастую то, что мы открываем, оказывается не тем, что мы искали, но тем, что нам необходимо. Отправляйся на поиски, и очень скоро в тебе снова вспыхнет страсть, которая когда-то заставляла твои глаза сиять, а жизнь – цвести. Иногда двигаться навстречу зарождающемуся будущему нам