Выходи гулять! Путешествие по дворам нашего детства - Алексей Юрьевич Фёдоров

сорок мы чуть не покинули поезд против своего желания. Если пассажирский состав тормозит плавно, размеренно и то, случается, дёрнет так, что чуть не свалишься с верхней полки, то грузовому осторожничать незачем. Резкий рывок буквально впечатал нас в ржавое железо, а Хоха потерял равновесие и едва не оказался на рельсах между вагонами.

– Приготовились, – крикнул я. – Тормозит!

Но машинист и не думал останавливаться. Двумя толчками лишь сбросил скорость километров до тридцати – это все равно слишком много, чтобы приземлиться без ушибов, но, возможно, последний шанс покинуть поезд, пока он не увёз нас слишком далеко от города.

– Надо прыгать, пацаны, – давили мы с Хохой. – Страшно представить, что будет с родителями, если вечером мы не появимся дома и даже не позвоним. Уж лучше прийти домой со сломанным пальцем.

Мы проехали бетонный забор, и теперь вдоль полотна тянулась относительно ровная поверхность. Первым руку отпустил Макс и тут же оказался далеко позади нашего вагона. Я закрыл глаза и прыгнул следом. Удалось приземлиться на ноги, но тут же сила инерции мгновенно бросила меня на землю, я закувыркался, пытаясь закрывать руками голову. «Надо же, как мягко», – успел я подумать, прежде чем увяз в чём-то липком окончательно.

Руки, лицо, волосы были испачканы светло-серой грязью. Я протёр глаза. Метрах в тридцати позади меня, стоя по колено в жиже, обтекал бесформенной грязью Макс. Оказалось, мы «удачно» спрыгнули на территорию небольшого цементного завода. Вдоль путей шла дорога для бетономешалок, которые, выезжая, раз за разом теряли излишки жидкого бетона. Трактор отбрасывал это всё на обочину, ближе к рельсам. Всю ночь шёл дождь. А теперь мы, великолепная четвёрка московских пацанов, сидели в луже перемешанного с землёй бетона. Перепачканные с ног до головы. Живые.

– Надо линять отсюда, – осмотрелся Тима.

Пригнувшись, короткими перебежками мы двигались вдоль железной дороги в обратном направлении, когда вдалеке был всё ещё слышен гул удаляющегося поезда. Перемахнув через забор и убедившись, что остались незамеченными, зашли в лес и сели посовещаться.

– Надо идти вдоль железной дороги в сторону Москвы, рано или поздно появится станция, сядем на электричку и уедем домой, – предложил Макс очевидное в этой ситуации решение.

– Как мы появимся в электричке в таком виде? – скривился Тима.

Действительно, вид у нас был устрашающий. Моя пропитанная бетоном джинсовка буквально окаменела. Штаны напоминали рыцарские латы. Волосы слиплись и стали колючими, как проволока. Друзья выглядели не лучше.

– У нас нет другого выхода, – поддержал я предложение Макса. – Мы на большой скорости удалялись от Москвы минут сорок, наверное, на столько же километров и уехали, по-другому мы не вернёмся.

– Пацаны, кажется, я нашёл подберёзовик, – воскликнул за ёлкой отошедший по малой нужде Хоха.

Через полчаса пути впереди показалась станция.

– «Селятино», – прочитал я название знакомой вывески. – Это по киевскому направлению, между Апрелевкой и Наро-Фоминском, мы с родителями тут зеленушки собирали. Ща доедем!

Время близилось к полудню, касса на безлюдной платформе оказалась закрыта. Впрочем, нам она не требовалась.

– Теперь я понимаю смысл надписи «Людям в пачкающей одежде вход запрещён», – поржал Хоха. – Может, у контролёров не будет мазы к нам приближаться.

К счастью, несмотря на окно в расписании, долго ждать электричку не пришлось. Людей в салоне практически не было, не попались нам и контролёры. Большую часть пути наша компания провела в тамбуре, подальше от любопытных глаз редких пассажиров и свободных сидений, которые мы бы обязательно запачкали.

Придя домой, я замочил окаменевшую одежду в ванне и лишь потом положил вещи в стиральную машинку. Советская «Эврика» крякнула и медленно закрутила барабан, смывая грязь с репутации хорошего сына, который никогда не подвергает себя опасности.

Прыжок над бездной

Жизнь подростка в 90-х была пропитана опасностью. Однажды мы сидели в бревенчатом домике на детской площадке, пытаясь раскурить отсыревшие сигареты «Космос». Внезапно рядом раздались сухие хлопки. Закричала женщина, лязгнуло стёклами резко закрытое окно. Женька-музыкант выглянул на улицу.

– Убегает какой-то мужик, – сообщил нам разведчик.

Из-за угла раздался скрип автомобильных покрышек. А потом – полная тишина. Мы выскочили наружу. На узкой пешеходной дорожке, широко раскинув руки, лежал человек в чёрном плаще. Возле него на траве – закрытый чёрный дипломат. По асфальту медленно растекалась тёмная лужа крови.

Через год в соседнем подъезде взорвали бизнесмена. Бомбу оставили на пожарном балконе. Пострадавших не было, но весь двор засыпало битым стеклом. «Предупреждают», – сказал тогда дядя Гарик. Армяне появились в нашем доме то ли после землетрясения, то ли спасаясь от бакинской резни, они всегда были в курсе последних разборок. Объясняли нам правила зарождающегося нового порядка, который в Закавказье пришёл немного раньше.

В нашем лексиконе появлялись новые слова: киллер, плётка, заказ. Мы сами, пытаясь удивить друг друга, придумывали всё новые развлечения на грани. Например, на грани крыши панельной многоэтажки большой компанией решили поиграть в салочки. Тёплый летний вечер, оранжевый закат. Дюжина пацанов и девчонок убегали друг от друга на залитой липким гудроном плоскости. Хлипкий забор из тонкого металла вряд ли удержал бы от падения, а пробежать по самому краю было для нас очередной проверкой на слабо.

Меня осалили, и я быстро выбрал жертву: Гудок оказался ближе всех и явно выглядел уставшим. Но сдаваться он не собирался. Сделав два полных круга, я никак не успевал его осалить: догонял, протягивал руку, но он каждый раз прибавлял скорость. Пальцы проскальзывали в нескольких сантиметрах от его футболки.

Разозлившись, я сделал очередной рывок и в прыжке нечаянно толкнул его в спину. Ноги убегающего Гудка переплелись, он потерял равновесие и рыбкой полетел вперёд. Туда, где заканчивается крыша.

– Гудок, – закричал я, пытаясь остановиться. – Тормози!

Но Гудок всё ещё летел. Приземлившись в метре от обрыва собственной жизни, несчастный выставил вперёд локоть, неестественно изогнулся и попытался остановиться. Но скорость была слишком велика. Головой он ударился в символический заборчик и выбил вниз целую секцию. К счастью, препятствие помогло ему сбросить скорость и, выкатившись по грудь за край крыши, Гудок остановился.

Мы оцепенели. Макс первым пришёл в себя, подбежал к доступной для спасения половине Гудка и схватил его за ногу. Я держал вторую.

– Давай, шевели задницей влево-вправо, – скомандовал Макс куда-то вниз, за пределы крыши. – А мы с Поэтом будем подтягивать тебя за ноги.

Упёрлись ногами в шершавый гудрон – и вытащили.

Трудно представить, что чувствует человек, головой вперёд вылетающий с крыши двенадцатиэтажки. Гудок дрожал и хныкал. С предплечья капала кровь – от кисти до локтя глубоко была поцарапана кожа. Это цена