Тесен мир - Сергей Иванов

Впрочем, в беспространстве Эрик пробыл недолго. Довольно скоро он уже обзавелся нормальным зрением (неясно, правда, какими глазами оно подкреплялось) и даже смутным подобием тела. И вот так, клоком белесого тумана, юноша понесся по струне вдаль, пронизывая стены и скалы, пока не вырвался из Горы, вновь очутившись в бурлящей ограндской мгле, стиснутой между серыми камнями и черными тучами, сотрясаемой Вздохами, пронизываемой молниями.

Поначалу Эрик воспарил над облачным слоем, сверху похожим на бескрайнее снежное поле, сияющее под солнцем девственной белизной, и помчался над нескончаемыми сугробами, из которых лишь кое-где торчали пики самых высоких ограндских гор. Но вскоре его призрачное облачко повлекло вниз, будто оно набухло и потяжелело от влаги, и по сторонам опять замелькал туман, быстро сгущаясь, обретая привычную свинцовую непроглядность. Затем юноша выпал из него в тот же сумеречный, ненастный мир, уже успевший ему наскучить, и тут падение замедлилось.

Словно в давнем полузабытом сне Эрик несся над горной страной, невесомый и бесплотный, пронзая скалы, горы, целые хребты, и, судя поюкорости, уже немалой и все нарастающей, его полет был устремлен не к близкой цели. Другое дело, что Эрик мог туда и не долететь, потому что с каждой секундой, сколько он ни противился, прозрачная его суть делалась плотней, будто Тигр обрастал новой плотью, и проникать сквозь камень становилось труднее. Когда он загустел настолько, что всерьез устрашился застрять в очередной горе, пришлось отклониться от прямой, поневоле удлиняя путь. Вдобавок Эрик словно бы тяжелел, и земля все сильнее притягивала к себе, не позволяя взмыть над вершинами, вынуждая петлять по ущельям или даже скользить по кипящему потоку подобием глиссера.

К счастью, горы делались все ниже, все положе. Затем вовсе остались за спиной, сменившись иной местностью – плоской, почти сплошь поросшей высокой травой либо кустарником, изредка разрываемыми кронами невысоких деревьев. Света вокруг становилось больше, как и красок, необычных даже для Кэнтии. В Огранде время суток почти не имело значения, настолько плотно тучи затянули небо, а тут вполне явственно наступал вечер. Смеркалось быстро, сквозь просветы в белесых облаках прорывались солнечные лучи, мерцая лужах и протоках. А здешний ветер было не сравнить с ограндским.

Эрик и сам не понимал пока, куда ведет эта нить. То есть как всякий Истинный, он представлял географию материка и знал, что к югу от Огранды, куда он направлялся сейчас, в низовьях великой Южной Реки, на тучных и плодороднейших землях благоденствует Тиберия – ныне последний оплот приверженцев Империи, последняя их надежда (если не считать ВК). Но пробраться туда из Кэнтии можно лишь по узкой полосе вдоль нестихающего океана. Потому что между Ограндой и Тиберией, от побережья до побережья, раскинулись непроходимые топи, точнее сказать, непроходимые для огров, но вполне пролазные для болотников-пластунов. И как раз эти непостижимые существа, порождения кошмара, неуловимые и едва приметные, укутанные в плащи из человечьей кожи, стреляющие колючками из своих громоздких гремучих трубок, оставались единственными на материке, кто еще не подчинился Империи. До сих пор они совершали набеги на приграничные поселки либо захватывали обозы, пробиравшиеся к южным провинциям. А затем сразу откатывались в родные болота, оставляя после себя выпотрошенные дома, горящие машины, освежеванные трупы. Преследовать их было бесполезно.

Эрик спешил, понукая свою тень на предельной скорости лететь вдоль эфирной нити. Но его облачко все ниже клонило к земле, к густой и яркой траве, под которой в любой миг могла распахнуться трясина, к непролазным кустам, похожим на клубы упругой проволоки либо на пепельные шары волос, украшавшие головы тиберийских красавиц. Все чаще Эрику приходилось отталкиваться от поверхности, чтобы взмыть в воздух хотя бы ненадолго и пролететь над болотом еще хоть сколько-нибудь.

Затем стремительный полет его стал больше походить на бег – невесомый, бесшумный, ошеломляюще быстрый, – но все же только бег, приземленный, накрепко связанный с опорой. Теперь Эрик уже не понимал, чем он разгоняет свою тень больше: мысленным усилием или вполне конкретными толчками о болотную почву.

Второе тело Эрика делалось все плотнее, все заметнее, и даже шаги его становились слышными, особенно когда он пробегал через водоемы, вздымая мелкие брызги, как будто легонько шлепал по глади ладонью. Впрочем, вскоре и вода перестала бы удерживать его вес, если бы Эрик не мчал с прежней стремительностью. Но он продолжал свой немыслимый бег, образованный из полета, – и нравилось это юноше не меньше. В ушах свистел ветер, словно Эрик уже больше рассекал воздух, чем пронизывал, по сторонам с немыслимой быстротой уносились назад здешние виды – такого наслаждения скоростью не испытаешь и на самой резвой машине.

Потом обрастание плотью если не остановилось, то сильно замедлилось, словно бы вышло на насыщение. А что наросло, окружило его летящую тень оболочкой, просвечивающей лишь на ярком свете. Теперь он смахивал на пустотелую расцвеченную куклу, видом не отличимую от человека, только куда более легкую. Впрочем, легкость не делала Эрика менее опасным – наоборот. Сейчас он мог двигаться с проворством ветра, а силу ощущал в себе прежнюю. Вдобавок на его бедрах, точно дополняя их, уже проросли Клыки, родовые его мечи, – будто и они умели проникать сутью в надпространство, превосходя в этом многих живых, считающих себя разумными.

Цель была близка – Эрик чувствовал это. Спешить уже не имело смысла. Все равно он стал слишком увесистым для полета, но даже треть своей обычной массы наберет нескоро – ситуация стабилизировалась, можно расслабиться.

И даже насладиться здешними видами, воображая, будто ты на прогулке.

Эрик шел по болоту, как до него не ходил ни один огр (если вообще сюда забирался), и поглядывал по сторонам едва ли не с восторгом. До сих пор он не видел похожего – тут все было иным, как на другой планете. И виды, и запахи, и звуки, а о местной живности юноша слышал столько занятного! Кое-что и наблюдал уже, когда Дэв обменял кусок Храма на здешний участок. Но тогда была ночь – беззвездная, черная, – вдобавок топи накрывал туман, плотный и опасный. Что разглядишь там, да еще в разгаре битвы? Не говоря о том, что все это едва помнится.

Обширные мшистые поля, лишь кое-где перемежаемые нарядными рощицами, вскоре сменились диковинным лесом, составленным из жутковатых, словно бы омертвелых деревьев, корявыми стволами погруженных в воду, а ветвями образовавших над головой подобие городской Крыши. Впрочем, еще больше это смахивало на трехмерный лабиринт, протянувшийся не на один день пути и населенный, похоже, особенными обитателями, Эрику и вовсе неведомыми. Странно было наткнуться на лес в самом центре бескрайних топей, но громадная эта территория настолько плохо знакома ограм, что тут могло скрываться и не такое.