В ритме сердца (СИ) - Майрон Тори

— Тогда в чём дело? — сквозь зубы спрашиваю я, чувствуя, насколько сильно взвинчено моё неудовлетворённое тело и весьма уставший мозг.

— Тебе не нужна ни я, ни любая другая девушка на постоянной основе. У тебя просто нет времени на это. И я не хочу быть лишней нагрузкой в твоей жизни, для которой тебе постоянно нужно ломать голову в поисках свободной минутки, чтобы провести время.

— Лара, прекрати преувеличивать! — не сдерживаясь, повышаю тон. — Ты так говоришь, словно мы с тобой вообще не видимся. Но всё же не так плохо. — Ощущаю нестерпимую необходимость закурить, что и делаю, наплевав на строгий запрет во всех помещениях общежития.

— Возможно, с твоей стороны это так и выглядит, — отходя в другой конец комнаты, подальше от сигаретного дыма, продолжает Лара, — но мне тебя не хватает, Остин. Постоянно. И я понимаю, что не могу требовать от тебя отказаться от своей мечты, ведь знаю, насколько это важно для тебя. Но и я не из тех девушек, кто будет просто смиренно молчать и терпеть, когда что-то не устраивает. Я и так на самом деле слишком долго уже это делаю, всё потому, что люблю тебя.

Я подхожу к окну, стряхивая пепел на подоконник, и вновь разворачиваюсь к девушке лицом. Она стоит передо мной, такая элегантная, стройная и до безумия красивая, что аж дыхание перехватывает, а ещё невыносимо грустная и беззащитная, что приходится до боли напрягать все мышцы тела, чтобы удержать себя на месте и вновь не накинуться на неё. Но в этот раз не для удовольствия, а просто потому, что хочу заключить её в объятия и поддержать. Хочу, чтобы она почувствовала то, что не умею высказывать словами.

Но её спокойный отчаянный тон голоса и искренние признания, в которых я вовсе не нуждаюсь, чтобы знать, что она чувствует, на сей раз вместо прилива живительного тепла зарождают внутри крайне неприятное предчувствие, что стальными тисками сдавливает мне грудь.

— Лара, говорю сразу: мы не расстанемся, — твёрдо заявляю до того, как она собирается продолжить свой монолог, даже несмотря на то что разумом я понимаю — она совершено права — сейчас в моей жизни нет места отношениям, по крайней мере таким, какие заслуживает столь идеальная девушка. Но ничего не могу с собой поделать — эгоистичное естество требует удержать её рядом.

— Это не тебе одному решать, — сердито отвечает она.

— Ты же должна понимать, что я не буду так много работать всегда. — Выбрасываю окурок в окно и приближаюсь к ней. — Просто сейчас всё навалилось одновременно, но совсем скоро учёба закончится, я получу диплом, определюсь с местом работы, и всё станет легче. У меня появится больше времени. — Мои оптимистичные прогнозы вызывают ироничную усмешку на её сочных губах.

— Ты хоть сам веришь в то, что говоришь, Остин? — но в голосе не слышно и капли веселья. — Я практически уверена, что ничего не изменится, по крайней мере, не в лучшую сторону для нас. Для тебя всегда работа будет стоять на первом месте.

— Ты не можешь знать этого наверняка. — Мой голос от напряжения теряет звучность.

— Но, вероятнее всего, так оно и будет, — отвечает Лара, сильно сжимая в руках кожаный пояс пальто.

— И поэтому ты готова всё закончить уже сейчас, даже не попытавшись? — задаю прямой вопрос я, заставляя её содрогнуться.

Очередная сокрушительная волна её боли прибивает меня к земле, ясно давая понять, что Лара лишь пытается выглядеть сильной и полностью уверенной в своём решении. На самом деле, как и все девушки, она не перестаёт ждать и надеется, что её остановят, не отпустят, закидают ложными обещаниями, приведут сотни доводов и найдут тысячу веских причин на то, почему мы не должны расставаться.

Но я не из тех, кто будет упрашивать и выдумывать небылицы, — я говорю лишь то, во что искренне верю сам. Держать насильно и привязывать к себе — тоже не мой вариант. Все мы свободны, даже если в «отношениях», и каждый вправе сам решать, что для него лучше.

— Так что, Лара, какой твой ответ? Мы заканчиваем всё здесь и сейчас или ты готова подождать ещё немного, чтобы узнать, есть ли у нас шанс на счастливое совместное будущее? — Мой голос звучит чересчур небрежно, совсем не отражая той тревоги, что таится внутри.

Лара молчит и растерянно смотрит, словно вовсе не она до сих пор вела разговор к печальному для нас обоих исходу.

— Отвечай, — чуть мягче требую я.

— Мне нужно подумать. — Она отражает крупицу удивления, лёгкий испуг и сильное сомнение, что заставляет меня глухо раздражаться.

Не люблю, когда сомневаются. По мне, выбор весьма прост — ты либо хочешь быть с человеком, несмотря ни на что, либо нет, а сомнения и неуверенность разрушают всё ещё до начала пути, лишая нас того, что мы можем обрести, стоит лишь рискнуть и попытаться.

— Пожалуйста, дай мне время подумать, — повторяет она дрожащим голосом, что немного остужает меня, заставляя сдержать язык за зубами.

Глубоко вздыхая, запускаю руки в волосы, до боли сжимая их у корней. До жути не выношу неопределённость и подвешенные вопросы, но понимаю, что все наши проблемы с Ларой исходят именно от меня, и потому не могу не дать ей того, что она просит.

— Хорошо. Я подожду, сколько нужно, детка. — Подхожу к ней ближе, убирая за ухо выпавший локон. — Но если ты всё же осмелишься дать нам шанс, я больше не хочу видеть в твоих глазах сомнений. Я полностью уверен в том, чего хочу, и надеюсь, что и ты разберёшься в себе. — Нежно касаюсь губами её влажного от слёз рта и на миг застываю, ловя себя на угнетающей мысли, что совершенно не знаю, будет ли у меня ещё возможность ощутить тепло её губ или именно сейчас я целую её на прощание?

Глава 5

— Остин?! Дорогой мой, что ты здесь делаешь? — Не успеваю закрыть за собой входную дверь, как в коридоре на меня набрасывается с объятиями Мэгги. На ней, как всегда, повязан любимый цветастый кухонный фартук, а не по годам свежее лицо и руки по локоть перепачканы мукой.

— Что за вопрос? Ты что, не рада видеть своего бессовестного внука, который наконец пришёл тебя навестить? — с улыбкой спрашиваю я, утыкаясь носом в пучок её седых волос, и до пробирающих кожу мурашек вдыхаю пряный и столь родной запах ягод с корицей, который совсем немного, но всё же облегчает тяжесть груза на душе и отгоняет в сторону затаившуюся внутри меня мучительную тревогу.

— Я не просто рада! Это же настоящий праздник для меня! Новый год, не меньше! — радуется Мэгги, вытирая руки об фартук, и нежно касается моего лица, будто пытаясь запомнить каждую мелкую деталь.

В пышном букете её душевного счастья я до крови впиваюсь в острые шипы глубоко скрываемой грусти.

— Прости меня, Мэгги, — горько произношу я, неизбежно осознавая, что своими страстными желаниями добиться успеха причиняю боль ещё одной дорогой мне женщине.

Мэгги прекрасно понимает, что я имею в виду, но в ответ лишь расплывается в лучезарной улыбке.

— Маленький мой, мне нечего тебе прощать. Я так рада, что ты пришёл. Только почему не позвонил заранее? — Она по-матерински приглаживает мне волосы и делает шаг назад, снимая грязный фартук, а я тут же возвращаю привычный хаос на своей голове.

— Я звонил. Неоднократно, но постоянно было занято.

— А-а-а! Так это я, наверное, с Кэрол полдня разговаривала. Ты же знаешь эту болтушку, если она начинает говорить, то остановить её может только сон. Однажды слушала её до тех пор, пока вместо слов в трубке не начал доносится раскатистый храп. Вот я знатно тогда похохотала. — Бабушкин тёплый смех всегда помогает поднять настроение, словно мёд, излечивающий любые раны и болезни.

— Помнится мне, я знаю ещё одну такую же болтушку, — задорно напоминаю я.

— Ой, ладно тебе! Не зря, значит, мы с этой надоедливой сорокой дружим уже столько лет.

Я снимаю верхнюю одежду и стягиваю обувь, желая поскорее оказаться в своей прежней комнате, включить старый проигрыватель ещё со времен деда и, растянувшись на кровати, насладиться неповторимым звучанием виниловых пластинок.