Мертвый остров - Николай Свечин

После обеда, простившись с генералом, Лыков отправился заселяться. Дом батальонера стоял по другую сторону от храма. Он поразил сыщика богатством обстановки. Были даже акварий с рыбками и фисгармония. Умеют жить сахалинские командиры! Вещи с парохода уже доставили. Лыков переоделся в переходный костюм и пошел купить бритвенного мыла, а заодно и посмотреть городок. И был неприятно удивлен. Все встречные за двадцать шагов сходили с тротуара и снимали перед сыщиком шапки. Сидевшие на лавочке вставали. Так делали даже те, кто не походил на арестанта. Когда появился какой-то совсем молодой чиновник в фуражке с кокардой, ему оказали такие же почести.

Алексей не знал, как ему поступить. Он отвечал «здравствуйте» всем, кто обнажал перед ним голову. И один раз сам приподнял шляпу, когда ему встретился явный интеллигент. Но все равно «шапочный вопрос» давил. Сыщик решил поменьше гулять по сахалинской столице. Когда он уже возвращался домой, ему навстречу попалась партия кандальников. Звон их цепей вносил в сердце какое-то особенно заунывное настроение… Солдаты с суровыми лицами держали винтовки на изготовку. При виде «благородия» вся партия, как один человек, безо всякой команды сорвала бескозырки.

– Здорово, ребята! – вполголоса ответил сыщик и побыстрее убрался восвояси. А что же ждет его в Корсаковске, где он будет царь и бог?

До вечера Алексей просидел в своей комнате, не показывая на улицу носа. Уже в сумерках из казармы вернулся Виктор, и они вдвоем поужинали. Батальонного командира, как выяснилось, тоже обслуживали каторжные. Повар был из тифлисского ресторана и готовил прилично. Алексей умял еще три жареные трепанги, выпил полграфинчика водки и несколько успокоился. Черт с ним, с Сахалином! Свои порядки заводить глупо, буду жить по ихним, решил он. До осени потерплю и вернусь туда, где шапку передо мной будет ломать только дворник…

Друзья засиделись до полуночи, стараясь говорить о приятном. Наконец глаза стали слипаться, и они легли спать.

Глава 6

Новые беглецы

Два дня Лыков провел в канцелярии, зазубривая свои права и обязанности. Жил он у Таубе. Раз на минуту туда зашел Бисиркин – проститься. Ему пора было возвращаться в Рыковское. Договорились встретиться там как-нибудь, и штабс-капитан уехал.

На третий день, в два часа ночи, за Алексеем явилась пролетка. В ней сидел хмурый и невыспавшийся Таскин. На козлах возвышался огромный детина при винтовке и револьвере.

– Это Буянов, – пояснил Иван Сергеевич. – Выдающейся силы и смелости. Я без него по Сахалину не езжу.

В кромешной тьме пролетка двинулась куда-то на юг. Коллежский советник, зевая, продолжил:

– Воеводская тюрьма отсюда в семнадцати верстах. Дуэ был когда-то первой столицей острова. Но сейчас просто обычное селение. Рядом угольные копи, поэтому там две тюрьмы: кандальная и вольная. Все добывают уголь.

– Мы не опоздаем? Надо застигнуть их до рассвета.

– Успеем. Буянов тут все канавы знает. Где мы с ним только не бывали!

Их на пароме перевезли через Дуйку – у Таскина все оказалось приготовлено заранее. Мелькнули в темноте какие-то два огня и скрылись.

– Провиантские склады, – сообщил Иван Сергеевич. – В Дуэ есть две дороги. Одна вдоль моря, короткая. Но там надо ехать через тоннель в горе Жонкьер. Мы этот путь не любим, потому что, когда выбираешься из горы, приходится часть пути катить по отмели. Если прилив или сильный ветер – беда! Поэтому сделали вторую дорогу, через горы. Она много безопаснее.

– Значит, тоннель зря строили?

– Не совсем зря. На другой стороне мыса выходит из моря телеграфный кабель. Телеграфисты – вот те пользуются тоннелем. Еще там солеварня. А другие ездят в обход.

Помолчав, начальник округа добавил:

– Опять же надо было чем-то занять каторжных…

И выпускник Александровского лицея уныло выругался по матери…

Дальше ехали молча и даже успели подремать. Через час экипаж остановился перед высокими палями. Лыков и Таскин вышли. Их встретили двое. Один был в тужурке тюремного ведомства, другой – в офицерской шинели.

– Ваше высокоблагородие! – доложил первый. – К поверке все готово!

Таскин представил Лыкова местному начальству. Штабс-капитан Машинский возглавлял Дуйскую воинскую команду. Смотритель Фищев заменял своего предшественника, бежавшего во Владивосток. Не имея никакого чина, он управлял двумя тюрьмами (Дуйской и Воеводской), рудником и еще селением Дуэ. Такое несоответствие – и всего в семнадцати верстах от столицы. Что же творится на окраинах?

– Сколько человек под вашей рукой? – спросил Лыков.

Фищев стал загибать пальцы:

– В обеих тюрьмах общим счетом восемьсот каторжных. В Дуэ поселенцев триста душ… Воинская команда сто сорок… И в копях по вольному найму сто пятьдесят. Полторы тыщи выходит, ваше высокоблагородие!

– И как справляетесь?

– Бог грехами терпит…

Лыков заметил, что по периметру забора тюрьма окружена солдатами. Когда ворота распахнулись, выяснилось, что на дворе выставлен усиленный караул.

Собственно Воеводская тюрьма состоит из трех больших бараков и одного малого. Сюда присылают со всего Сахалина штрафников и рецидивистов. Здесь же содержатся те, кого за беспокойный характер приковали к тачке. Народ самый отчаянный. Теперь Лыкову предстояло проверить его на предмет наличия. Интересно, сколько тут встретится его, Алексея, знакомцев? За время службы сыщик арестовал несколько сот уголовных. Будучи «демоном», в притонах и на пересылках тоже знавал многих. Память у него феноменальная. Ну-ка, ну-ка…

Проверяющие вошли в первый корпус. Длинный коридор, в конце его чадит масляная лампа. Вонь невообразимая… По обеим сторонам двери, рядом с каждой табличка. Лыков подошел и едва разглядел в темноте: «Камера нумер один. Иван Непомнюзвать, бессрочный. Василий Концов, бессрочный. Полуект Федюнин, бессрочный» и так далее, всего двенадцать человек.

Надзиратель, со злым чугунным лицом, распахнул ближайшую дверь и заорал:

– Подъем! Выходи строиться!

– Чево орешь, околелый черт! – послышалось в ответ, а затем полетели и матюки. Но тюремщик уже шел к следующей двери. Не выдержав ужасного запаха, Алексей вернулся на двор. Следом за ним выскочило и остальное начальство.

– Как они этим дышат? – спросил сам себя Таскин, отплевываясь.

На тюремном плацу тем временем зажгли все четыре фонаря. Из бараков стали выползать люди. Раздраженные, невыспавшиеся, они выстраивались в шеренгу. Темно, холодно, промозгло… Каторжные стояли без шапок и мерзли на ветру. Алексей не выдержал и скомандовал:

– Шапки надеть!

Арестанты мигом накрыли головы и будто повеселели. Матерная брань сменилась приглушенным разговором. Кто это там такой добрый? Из новых – лицо незнакомое. Каторга любопытна, она все подмечает и истолковывает по-своему.

Фищев почтительно тронул Лыкова за рукав:

– Ваше высокоблагородие! Дозвольте начинать? А то на штрафы попадем.

– Какие штрафы?

Подошел начальник округа и пояснил:

– Штрафы владельцу копей. Угольные ломки сданы в аренду акционерному обществу «Сахалин». По договору, мы должны ежедневно командировать в общество четыреста рабочих. За каждого недопоставленного – рубль штрафу. Вот смотритель и опасается, что поверка затянется и…

– Иван Сергеевич, давайте сегодня наплюем на штрафы. Проверять будем тщательно, не глядя на часы. Иначе не имеет смысла.

– Наплюем так наплюем, – нехотя согласился Таскин. – С генерала, конечно, голову в Петербурге снимут за перерасход. Ну да не в первый раз…

Наконец все арестанты выстроились на дворе. К ним вышел Фищев со списками в руках. Старший надзиратель светил ему лампой. Лыков и Таскин стояли сбоку. Огромный Буянов занял позицию в затылок коллежскому советнику. Как бы невзначай он положил ручищу на кобуру…

– Аванезов Ашот!

– Я!

– Ко мне!

Подошел оборванец, придерживая кандалы руками. Смотритель тщательно сверил его приметы по спискам и кивнул в сторону:

– Вставай туда. Архипов Иван!

Шеренга враз загудела:

– Эвона што! Ай да поверка! Беглых ищуть!

– Архипов Иван! – повторил смотритель, повысив голос. – Ко мне!

Перекличка шла быстро. Лыков встал поближе к бумагам и читал их через плечо Фищева. Через несколько минут тюремщик выкрикнул:

– Збайков Иван!

Подошел рослый парень, и Алексей узнал его. Это был маз [28]дорогомиловских налетчиков Ванька Пан. Они встречались в Москве в восемьдесят третьем году. Лыков под своим именем, но в образе независимого человека, искал тогда двух убийц [29]. Когда личность была удостоверена и Пан перешел в новую шеренгу, сыщик обратился к Таскину: