Далекое море - Кон Джиён

– Помнишь, когда-то давно ты спрашивал у меня, не хочу ли я стать монахиней? – прокричала она.

Немного подумав, он замотал головой.

– Нет, ну надо же! Сам отправлял меня в монастырь, а теперь этого не помнит! Слава богу, пронесло! Мне не нравились монашки. И не хотелось носить рясу. Школьной формы хватило – надоела до чертиков…

– Прошу простить за беспамятство… Уйди ты в монастырь – не видать нам сегодняшней встречи как своих ушей, – отозвался он и посмотрел в сторону Центрального парка. – Вон Центральный парк. Может, помнишь? В фильме «История любви» главные герои на последнем свидании катаются там на катке.

– А, да? Насчет последнего свидания не знаю, зато помню, как они встретились в библиотеке.

– Март на дворе, но из-за морозов вплоть до прошлой недели каток работал, а сегодня – не знаю. Хочешь покататься?

Его глаза, как и раньше, озорно смеялись.

– У меня сейчас только одна мысль в голове: ну и холодрыга… Терпеть не могу морскую глубину и холодный лед.

От ее слов он на секунду съежился. Затем, чуть помедлив, прямо там, на углу проспекта, взял ее под локоть и потянул за собой.

– Поехали на метро, раз дальше у нас по плану Мемориальный парк 11 сентября…

Она последовала за ним.

– Помнишь саундтрек из «Истории любви»? В исполнении фортепиано он звучит, как мерцание звезд, словно бы поют рождественские гирлянды, – увлеченно заговорил он. – А ту сцену, где они барахтаются в снегу, помнишь? Love means never having to say you’re sorry. Любовь не требует объяснений. Я обожаю этот момент…

Радостная улыбка не сходила с его лица.

– Моя машина на офисной стоянке. Я думал про нее, но сегодня пятница, и толку от машины мало, поэтому пришел пешком. Если сесть на местную линию, то надо будет сделать всего одну пересадку. Ты же не против?

Ей подумалось, каким же счастливым он выглядел в эти минуты их недолгой встречи.

Они спустились к платформе подземки. Царапающий уши ветер остался наверху, и на какое-то время стало возможно говорить, не надрывая голосов. Забравшись в прибывший поезд, они сели рядом. После той поездки в Чхунчхон в 1987 году, когда они сидели напротив друг друга, сегодня они впервые оказались плечом к плечу. Пока эти мысли проносились у нее в голове, он поглядывал на нее с выражением, будто ему не верилось, что все происходило наяву.

– Кто бы мог подумать! Я был с тобой у Центрального парка, вместе мы спустились в метро – и вот теперь сидим бок о бок… Все-таки жизнь иногда подкидывает удивительные сюрпризы!

Она размышляла, что бы значили эти его слова. Ведь он все еще ничего не спрашивал о ней. Интересно, о чем он думает? Возвращая проездной в бумажник, он показал ей фотокарточку.

– Старший внук.

Мальчишечка двух-трех лет. Вместе с дедом они стояли на лужайке в саду.

– Милый карапуз! Я тоже этим летом или осенью стану бабушкой.

– Вон оно как.

Как ни странно, он больше ничего не спросил. Только молча убрал бумажник в карман.

– Где живешь? – поинтересовалась она.

– Я? А! В Нью-Йорке.

– А район?

– Ты ориентируешься в названиях? Что-нибудь знаешь здесь?

– Лонг-Айленд знаю. В фильме «Сабрина» Одри Хепберн с гордостью заявляет, что она из этого самого Лонг-Айленда. Кстати, и в «Великом Гэтсби» тоже о нем упоминается.

– Я там жил недолго.

– О, так значит, ты не бедствуешь! Это же места обитания зажиточных людей.

– Ага, там рядышком с богатеями пристроились дома бедняков, вот среди них и наш затесался. А недавно я перебрался на Манхэттен. Поближе к офису, в Верхний Ист-Сайд.

В его словах прозвучала гордость. И она порадовалась этому даже больше, чем отсутствию оплывшего живота и лысины.

– Это ж здорово!

Он вопросительно взглянул на нее, и она пояснила:

– Раз Манхэттен, значит, отличное место, разве нет?

Он рассмеялся.

– Спасибо тебе! За то, что Нью-Йорк показал, и на метро покатал, и рассказал, что живешь в приятном районе Манхэттена!

«И за то, что жив…» – добавила она про себя.

15

Ресторан «100 миль до Кубы» разместился на участке трассы Ки-Уэст – Майами. Вдоль живописной дороги выстроились в ряд ярко-желтые деревья табебуйи, возвещающие о приходе майамской весны. После экскурсии по дому-музею Хемингуэя из Ки-Уэста их компания возвращалась обратно в Майами. По пути искали ресторан, где можно пообедать, и кто-то приметил это заведение, примостившееся на обочине. Вывеска на входе поражала буйством желто-красно-синих красок, однако стоило зайти внутрь, как перед их глазами на свежем воздухе под глицинией предстали аккуратные и чистые столы со скамейками. У входа курила тучная женщина в фартуке. Наверное, название заведения родилось из ностальгии по ее родной Кубе. Утопающий в лиловых соцветиях двор дарил отраду душе и прохладу телу. То была пышная бугенвиллея – стихотворение под таким заголовком она как-то встречала у одного поэта.

Всю ночь прохаркал кровью, И вот – перед глазами бугенвиллея! Все говорят, что ее цвет – как чудный мак алеет![21]

Они заказали рыбу, курицу и калифорнийское вино. Утомленные лица обдувал теплый и влажный бриз.

Профессор Пак заметила:

– Надо же, от этих слов – «Сто миль до Кубы» – веет неизбывной печалью…

– Лучше не придумаешь! Так и слышится тоска по родным местам…

В ожидании заказа они обменивались впечатлениями о ресторане. Темнокожий, очень симпатичный молодой человек латиноамериканского происхождения принес им холодной воды. На нем была белая рубашка с коротким рукавом и черные брюки. Наверно, из-за предстоящего завтра свидания в Нью-Йорке она мысленно принялась подсчитывать возраст юноши, чей привлекательный образ довершали черные туфли.

Вскоре принесли теплую рыбу и хрустящую жареную курицу, и вот, после пары бокалов прохладного, освежающего белого вина, профессор Пак заговорила:

– Неужто у всех в памяти сохранились лишь прекрасные мгновения первой влюбленности?

Ей по-прежнему не давала покоя первая любовь, так как у самой не было опыта юношеских романтических отношений: она была замужем за человеком, свидания с которым были первыми и единственными в ее жизни.

– Если вчерашний день с чудесным закатом и «Замороженной Маргаритой» можно считать раем, то, может, устроим сегодня продолжение под названием «Ад»? Надо же довести разговор до конца, раз профессор Ли Михо нас скоро покинет.

За время поездки в арендованном фургоне они вволю насмеялись и наговорились, и теперь напоминали стайку студентов, совершающих совместное путешествие, как это было в далекие годы их юности. Несколько дней, проведенных бок о бок, сильно их сблизили, и тема первой любви,