Далекое море - Кон Джиён

Наконец-то, подумала она, настал миг, когда он официально признал ее своей девушкой и именно в этом качестве представлял другу. Словно на сцене, кокетливой птахой она проворно припорхнула к столику и буквально прилепилась к своему кавалеру, внутри себя восторженно переживая момент начала их романтических отношений, о которых читала лишь в книжках.

– А вы настоящая красавица! – сказал солдат, глядя на нее.

Поблагодарив, она подняла на него глаза и встретила спокойный ясный взгляд на добродушном лице. Впоследствии, вспоминая тот эпизод, она с удивлением отмечала, что в его взгляде в момент встречи совершенно не ощущалось никакого плотского вожделения, которое, по идее, должен испытывать молодой человек при виде девушки. Тогда он показался ей неординарным. А большего наивной юной мечтательнице с конопушками на носу уловить не удалось. Она ведь полагала, что в ее жизни началась самая настоящая романтическая любовь, о которой столько написано в романах, и тем самым точь-в-точь повторяя ошибку недалекого штурмана, упрямо твердившего, что корабль идет на юг, хотя все компасы как один показывали курс на север.

Когда старшекурсник отлучился в туалет, солдат спросил ее.

– Вы его любите?

Беда в том, что она перечитала любовных романов и стихов. Похоже, ее ничему не научили роковые истории неразделенной любви Гёльдерлина и Рильке. Сияя глупой улыбкой наивной девицы, она манерно протянула: «Ну, даже и не знаю…» – решив про себя, что старшекурсник уже поведал солдатику, как сильно ее любит. Но так как она очень юна и стыдлива, он осторожничает и до сих пор не признался ей в чувствах, а с другом он не может не поделиться своей радостью, поэтому и решил тактично представить ему свою «даму сердца».

Понятно, что тогда ее жеманность выглядела до безобразия глупо. Неловко об этом думать, но на ее лице наверняка было написано: «Да, полюбуйтесь на меня, такую милую юную очаровашку!»

– Вы ему очень нравитесь. Надеюсь, вы будете счастливы, – медленно, с расстановкой проговорил он.

Ура! Ее сердце ликовало. Ну точно, подумала она, ее старшекурсник поведал приятелю о своих чувствах к ней. Сто процентов, отныне они будут счастливы. А как иначе? Возможно даже, они очень скоро поженятся и родят двоих ребятишек! На ее лице блуждала улыбка. Они подняли бокалы и чокнулись, но отчего-то ей показалось, что солдатик пригорюнился. Конечно, можно было списать все на зависть к другу, который закрутил роман с хорошенькой младшекурсницей, однако она еще долго помнила его чересчур уж печальное лицо…

Она порвала со старшекурсником до отъезда в Германию. После той встречи в баре ее «кавалер» на какое-то время пропал из виду. Поговаривали, что, взяв академ, он пытался податься в армию, но его не взяли из-за туберкулеза и вообще освободили от службы. Теперь она уже сама решила поставить крест на их отношениях и незадолго до отъезда позвонила ему домой. Сказала, что уезжает в Германию и, вероятно, им больше не удастся увидеться, и он, словно бы через силу, дал согласие на встречу. Она решила вести себя с ним холодно-отстраненно, а он неожиданно проявил бесцеремонность: стал распускать руки, чего раньше никогда себе не позволял. Казалось, он вел себя развязно от бессильного отчаяния, ощущая какую-то пустоту в душе. В конце концов уже поздно вечером он, будучи уже в сильном подпитии, грубо схватил ее за плечи и стал спрашивать:

– Ты можешь поцеловать меня там? Можешь? А? Ну давай же! Сделай это!

Сцену эту по гадливости можно было сравнить с превращением принца в уродливую лягушку, хотя ощущения были еще омерзительнее.

– Перестаньте. Прошу, прекратите! Ты сошел с ума! – закричала она, отталкивая напирающего парня.

Романтических свиданий, о которых она столько мечтала и которые представляла себе в радужных красках, у них еще не случилось; за руки они еще не держались, не говоря уже о более трепетных прикосновениях… они даже не успели обменяться проникновенными словами любви! И вообще, после тех посиделок в баре с другом-солдатом она его толком и не видела. Все это лишь усугубляло ситуацию: она не знала и не любила его настолько, чтобы простить подобную выходку. И единственным, что ее удерживало рядом с ним, заставляя кружиться по орбите так и не расцветшей любви, были слова армейского отпускника…

«Вы ему очень нравитесь. Надеюсь, вы будете счастливы!»

Он представил ей солдата как своего закадычного друга, ведь так? А другу не было никакого смысла врать. В ту пору она напоминала глупого упертого детектива, который без единой улики на руках настойчиво преследовал подозреваемого, опираясь лишь на некое призрачное шестое чувство. А убедившись в ошибочности своих умозаключений, она окончательно вычеркнула его из списка и теперь ужасно жалела об этой назначенной под предлогом прощания встрече.

Она со всей силы отпихнула молодого человека – исступленный, он был похож на безудержно рвущегося к огню мотылька. Он ударился спиной о стену и рухнул в переулке у входа в бар. Она же принялась колотить его своей сумкой без разбору по голове и плечам. Еще и еще… Пьяный в стельку парень не сопротивлялся. Ей показалось это странным. Замерев, она пристально посмотрела на него – плечи студента вздрагивали. Мокрое от слез лицо страдальчески исказилось. Почему он плакал? В голове все перемешалось. Она опрометью бросилась к автобусной остановке. Остро, до тошноты захотелось покинуть Корею. Казалось, эта земля всем своим существом отторгала ее.

Оказавшись дома, она разрыдалась. Было ощущение, будто все ее тело выпачкали в грязном липком мазуте. Судорожно умывшись, несколько раз помыв уши и руки, она стянула брюки, которых касался навалившийся на нее горе-кавалер, и швырнула их в мусорное ведро. Вот и еще один нелепый крах первой любви.

Когда, уже успев стать матерью, она с дочкой вернулась в Корею, ей довелось услышать детали произошедшего. Оказывается, на следующий день после встречи их троицы в баре, старшекурсник с солдатом и еще пара ребят отправились на море. Понятное дело, напились они тогда до чертиков. Луна в ту ночь светила на редкость ярко, а погода была не по-зимнему теплой. Рассказывали, что они вышли на пляж перед их мотелем, и солдатик бросился в ледяную воду. Остальные пытались его удержать, но тщетно – он кричал, мол, хочу остудить жар, терзающий плоть… Пока друзья, не находя себе места от тревоги, следили за ним с берега, он, рассекая серебристую гладь моря, удалялся все дальше и дальше. Он плыл и плыл, не останавливаясь. А потом, по рассказам, заплыв далеко-далеко и превратившись в крохотную точку, исчез