Эх, Малаховка!. Книга 2. Колхоз - Елена Поддубская

Электричка катила и катила, позволяя рассуждать под равномерный стук. В вагоне было немноголюдно. Малыгин прислонил голову к окну, закрыл глаза и увидел длинные ноги Николиной в коротких, под ягодичную складку, шортах. Тех, в которых девушка была в первый день вступительных экзаменов на малаховском стадионе. Вспомнил, как украдкой рассматривал ноги и то углубление, откуда они начинались, когда девушка во время экзамена по прыжкам в высоту подкручивала пяточные гвозди правой шиповки. У высотников всегда были разные шиповки: одна – только с передними шипами, для ноги маховой, вторая – с шипами на передней части и на пятке, для толчковой ноги, чтобы обувь не скользила в момент отталкивания, особенно в дождь. В тот день Лена, сидя на лавочке у прыжковой ямы, заложила правую ногу на колено левой и крутила гвоздь ключом, даже и не подозревая, что её поза может привлечь внимание чьих-то глаз. Малыгина бросило в жар и тогда, и теперь, при воспоминании светлого пушка, выбивавшегося из-под ткани съехавших шортиков, нежной мякоти кожи интимного места, бередящей, влекущей, обозначенной только частью рельефа, но, дополненной воображением юноши, уже познавшего тайны женского тела. Так хотелось положить ладонь туда, где начинался этот девственный лес, где била пульсирующая венка, перетянутая тканью одежды, где дурманило обоняние молодым и свежим женским секретом, не просто возбуждая, а уже доводя до исступления. Малыгин дёрнулся, словно его пробило током и, открыв глаза и выпрямившись, задышал глубоко и часто. Пейзаж за окном показался теперь слишком тягучим: поля, река, деревья, где-то вдалеке дорога и машины на ней, люди с сумками и пакетами, не ведающие, что в жизни, кроме дороги и встречи, может быть радость ожидания их. А ещё нетерпение от их приближения. Мысли и видения не давали усидеть на месте, и Виктор встал с лавки и пошёл в тамбур, где и оставался до самого приезда в Малаховку.

Прямо с электрички, Малыгин направился в общежитие. Скучающая в темноте Анна Леонидовна с удовольствием бросилась в разговор с красавцем Малыгиным, рассказав ему и про непривычную тишину, и про то, как двое студентов, один из которых Игнат, а другая – Лена, которая, судя по описаниям, и могла быть Николина, ушли после ужина гулять на озеро. Малыгин потоптался в раздумьях у крыльца общежития и побрёл к озеру наугад.

Очень скоро парень наткнулся на Лену и Игната. Молодые люди сидели на берегу озера на траве и негромко переговаривались. Воздух на улице был тяжёлым, натягивало грозу, но Николина и Андронов не замечали похолодания, летящих в них веток и листьев, весело болтали о предстоящей поездке в колхоз, обсуждая приготовленную для работы одежду. Виктор подслушал за их спиной, не показываясь, как Игнат пожаловался на то, что не взял с собой, так как не знал, резиновые сапоги, а Лена посоветовала завтра же утром сбегать на рынок и купить. Андронов на секунду замолчал, потом спросил вслух сколько такая обувь может стоить. Николина предположила, что недорого и даже предложила взаймы. Деньги в колхозе всё равно были не нужны, их можно было отдать потом, а вот без непромокающей обуви ехать на месяц и в осень казалось девушке неразумным. Юноша согласился с ней и принялся благодарить за предложение занять деньги. Тут-то Виктор и дал о себе знать, хмыкнув.

На появление Малыгина Николина вздрогнула, а потом откровенно обрадовалась. Андронов сразу насторожился, замкнулся. Он протянул руку для знакомства и молча осматривал Малыгина, оценивая. Оказалось, что ребята знали друг друга, встречались не раз на соревнованиях, но никогда до этого не разговаривали. На вопрос Виктора почему Игнат перевёлся в Малаховку из ГЦОЛИФКа ответа не последовало.

– Так бывает, – решила Лена и тут же предложила Виктору пойти в общежитие и поиграть там в карты, чтобы скоротать вечер и познакомиться получше. Малыгин замялся: зная, что поселится на даче, комнаты в общежитии на новый учебный год Виктор не запрашивал. Узнав, в чём проблема, Николина тут же попыталась решить её по-девичьи просто.

– Витя, в общежитии все комнаты пустые. Переночуешь у Игната, а завтра уже поедешь в Москву, – предложила она.

Виктор глянул вопросительно на Игната. Андронов вяло, но согласно кивнул. Так втроём они побрели по дорожкам института к общежитию, выяснив, проходя мимо кафедры легкой атлетики, что из-за перевода в Малаховку у Игната больше нет тренера: предполагаемый московский не мог работать со спортсменом, который будет учиться в области. И тут же Виктор предложил переговорить на эту тему с преподавателем малаховской кафедры Евгением Александровичем Молотовым, курирующим прыгунов. Виктор, вне сборной, был определён к нему и уже общался неоднократно.

– Женя – классный мужик, – охарактеризовал Малыгин тренера, – Он сейчас тоже в колхозе. Подойдёшь к нему там от моего имени, всё объяснишь. Думаю, проблем не будет. – Голос Виктора звучал уверенно, парень смотрел на жизнь позитивно, внушая Игнату скорое разрешение данной проблемы.

– Спасибо, – сухо проговорил Андронов, снова замыкаясь в своих мыслях, доступа к которым новым друзьям по институту пока не было.

В общежитие вошли втроём, укрываясь от внезапно поднявшейся ветряной бури. На входе без всякой утайки рассказали Анне Леонидовне про то, что Виктору негде ночевать, но уже завтра парень уедет из общежития.

– Да иди, родимый, иди. Конечно, поспи здесь, – согласно пропустила Виктора дежурная и даже поспешила выдать ему постельное бельё. Выпроваживать студента на улицу в такой час и при такой погоде, для пожилой женщины и думать было нечего; все-таки Анна Леонидовна любила студентов, привыкала к ним и переживала за каждого. Наблюдая за молодыми людьми на протяжении долгих лет учёбы, она могла определить кто из них чего стоит: кто пришёл в институт учиться и получать знания, а кто попал сюда по недоразумению, просто не зная чем себя занять после школы. Ко многим из ребят и девушек тётя Аня откровенно привязывалась и, когда студенты покидали общежитие, окончив институт, жалела о них и вспоминала. Но были и такие, уходу которых радовалась в душе заранее. Глядя на Малыгина и Андронова, дежурная уже сейчас могла сказать, что эти ребята не доставят хлопот ни руководству института, ни ей самой. Хорошее воспитание и надёжность пробивались в обоих через каждый взгляд и сказанное слово. Были в их внешнем виде спокойствие и уверенность в себе, пусть пока мало проявленные, но уже просматриваемые. Такие не подведут товарищей по группе, не обидят их, не оскорбят. А про Лену Анна Леонидовна всё узнала из недавнего разговора по душам, когда девушка растерянно оглядывалась на проходной на молчаливые стены, признаваясь, что осталась ночевать в комнате девчат только потому, что завтра утром предстояло ехать в колхоз.

«Бедовая. Бледная какая из-за недуга, а всё туда же, в колхоз рвётся», – оценила дежурная Николину по-своему, согласно кивая объяснениям девушки. А теперь радовалась тому, что не осталась студентка в общежитии одна и есть с кем поговорить на свои, молодые темы.

– За мной – презент, – широко улыбнулся женщине Малыгин, принимая бельё, подмигнул Николиной и пошёл за Игнатом по лестнице наверх.

В комнате, где стояло пять кроватей, Малыгин постелил у окна и весь вечер провёл с друзьями за картами, проигрывая «в дурака» партию за партией не потому, что плохо играл, а по причине рассеянности; сразу стало ясно, что Андронову тоже приглянулась Николина и просто так отказываться от намерений понравиться девушке Игнат не собирался. Николина вела себя одинаково по отношению к обоим одногруппникам, улыбаясь без кокетства, разговаривая без жеманности и отвечая на вопросы о себе откровенно, но в меру.

– Интересно, как там наши доехали? – спрашивала Лена, раздавая карты или принимая их, и хохотала откровенно, когда Виктор шутил, что курс молодого бойца на полях студенты начнут проходить уже завтра.

– Завтра, – проговаривал протяжно Игнат, глядя за окно, где не только поднялся ветер, но и теперь вовсю сверкали молнии и далеко-далеко гремел гром. И каждый из троих, после того, как Андрон скрытно прижимал розданные карты к животу и смотрел на партнёров по игре недоверчиво, пускался мыслями в совсем близкое будущее, представляя его и рисуя себе картины практики в колхозе. И снова и снова Малыгин мысленно жалел, что не сможет поехать в Луховицы, получше узнать Лену, поближе сойтись с Игнатом, в котором чувствовал теперь не просто достойного соперника по сектору, но и угадывал хорошего парня и верного товарища.

Когда Николина ушла к себе, парни долго ещё разговаривали в темноте при вспышках молний о том, какими разными бывают женщины вообще, и как обоим понравилась Николина в частности. После разговора они заснули здоровым глубоким сном, думая о Лене и желая ей спокойной ночи.