Безудержная любовь (ЛП) - Харлоу Мелани

Это продлится всего восемь недель, так как на последние две недели августа я взял отпуск. Я смог бы справиться с искушением в течение восьми недель и совершить доброе дело, не так ли?

Ари вернулась с миндальным молоком и приняла наши заказы, и когда мы снова остались одни, я наклонился вперед, поставив локти на стол. — Вероника, я тут подумал. Может быть…

— О, нет. — она смотрела на свой телефон.

— Что это?

— Мой телефон. Он кажется выключился. — она протянула его мне, и, конечно же, он был полностью разряжен.

— Ты заряжала его прошлой ночью?

— Да. Мэйбл оставила мне дополнительное зарядное устройство, и оно было подключено к сети всю ночь. Когда мы вышли ваш дом, он был на сто процентов заряжен. Это Нил — он, должно быть, отключил связь с моим номером.

— Серьезно? Он контролировал твой телефон?

Она со слезами на глазах кивнула. — Он наказывает меня.

Я хотел появиться на пороге дома этого парня и, черт возьми, вышибить мозги из его богатой задницы. — Ладно, вот и все. Тв принята на работу.

— А?

— Ты не вернешься в Чикаго и даже близко не подойдешь к его квартире. Ты остаешься здесь.

— Я не могу этого сделать.

— Нет, можешь. Ты можешь. — у меня задергалась челюсть. — Это окончательно.

— Я не нуждаюсь в том, чтобы меня спасали, Остин. — она покачала головой. — И я не променяю одного хулигана на другого.

— Извини. — я убрал резкость из своего тона и сбавил команды. — Я не хотел тебе приказывать. Мне просто не нравится идея отправить тебя одну обратно в Чикаго, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.

— Я его не боюсь. — ее голубые глаза были яркими и ясными, подбородок приподнят.

— Я верю тебе. Но мне все равно хотелось бы, чтобы ты осталась.

— А что насчет одежды?

Я на мгновение задумался. — Сможешь ли ты обойтись с тем, что у тебя есть, в течении несколько недель? Когда дети уедут в Калифорнию, я мог бы отвезти тебя в Чикаго, чтобы ты купила то, что хочешь.

Ее глаза расширились. — Ты бы это сделал?

— Да. Я делаю стол для пары в Саугатуке12, который будет готов к тому времени. Я доставлю его по дороге.

— Ты делаешь мебель?

Я пожал плечами. — То тут, то там. Так что ты скажешь? Работа включает в себя проживание и питание, и вдобавок я буду платить тебе еженедельно. Тебе придется взять на себя обязательства до середины августа. У тебя будет свободное время, когда дети навестят свою маму в следующем месяце.

Она, казалось, задумалась об этом, сцепив руки на столешнице. — Хорошо.

— Значит, ты согласна на эту должность?

— Я согласна.

— Хорошо. — наши глаза встретились, и мое тело загудело — предупреждение. — Но я думаю, что мы должны… — я взглянул на детей. — Установить какие-нибудь границы.

Она села прямее. — Определенно.

Я понизил голос. — То, что произошло прошлой ночью, не может повториться.

— Я полностью согласна.

— Это было просто… — я пытался понять, что это было. Полнолуние? Минутная слабость? Глубоко внутри меня поселился страх, что мой брат был прав и я действительно был гребаным идиотом?

— Я не думаю, что это было что-то одно, — сказала Вероника.

— Что бы это ни было, это останется между нами.

Она изобразила будто закрывает свой рот на замок, а затем улыбнулась мне, ее глаза заблестели.

Отлично, теперь у нас был секрет. Я не мог вспомнить, когда в последний раз у меня был с кем-то секрет. Это заставило меня почувствовать себя ближе к ней, что было прямо противоположно тому, что я хотел ощущать.

Может быть, именно поэтому я сказал то, что сказал дальше.

— Этого не должно было произойти с самого начала.

Она выглядела немного озадаченной. — Вероятно, нет, но…

— Это была моя вина, — перебил я. — Полностью.

— Я не думаю, что нам нужно кого-то винить, Остин.

— Ты была одинока, уязвима и растеряна. Это повлияло на меня.

— Хорошо, просто подожди всего одну минуту. — она подняла руку. — Может быть, я и была одинока, но я не была уязвима и растеряна. Я знала, чего хочу. — эти глаза пригвоздили меня ледяным взглядом. — И ты тоже.

— Не совсем. — я взял свою кофейную чашку и сделал глоток, не почувствовав вкуса.

— Ты хочешь сказать, что не хотел меня целовать?

— Я говорю, что было поздно, темно…

— Темно? — ее брови взлетели вверх. — Какое это имеет отношение к делу?

— Говори тише, пожалуйста. — я поставил кружку на стол, судорожно пытаясь придумать способ, как выпутаться из того бардака, который только что сам заварил. В чем, черт возьми, была моя проблема? — Все, что я хочу сказать, это то, что увлекся. Мне стало жаль тебя, и я повел себя совершенно не характерно.

— Тебе стало жаль меня? — она наклонилась вперед. Ее взгляд скользнул вниз, к моим коленям. — Так вот что прижималось к моему животу?

Мое лицо горело. — Послушай, я даже не знаю, о чем мы спорим. В итоге, пока ты работаешь на меня, нам придется держаться на расстоянии.

— Это не будет проблемой, потому что я не собираюсь работать на тебя. — с этими словами она положила разряженный телефон обратно в сумочку и вышла из кабинки.

Услышав, как прозвенел колокольчик над входной дверью, я закрыл глаза.

Тебе же лучше, сказал голос разума в моей голове. Ее присутствие рядом было бы катастрофой. Ты слышал ее — ее не нужно спасать. Тебя слишком влечет к ней, и она слишком легко проникает тебе под кожу. Ты был бы на взводе все это гребаное время.

Но куда, черт возьми, она собиралась идти?

— Папа, можно нам еще четвертаков?

Я открыл глаза и увидел близнецов, стоящих у стенда. — Нет. Это все, что я принес.

— А где Вероника? — спросила Аделаида, глядя на пустую часть кабинки.

— Она ушла.

Оуэн посмотрел за спину, в сторону двери. — Куда она ушла?

— Я не знаю, — раздраженно ответил я.

— А как же ее чемодан? Он в нашей машине, — напомнила мне Аделаида.

— Черт. — я ущипнул себя за переносицу.

Близнецы посмотрели друг на друга и задыхались.

— Да, я сказал плохое слово, — гаркнул я. — Смирись с этим.

— Почему ты так злишься? — спросил Оуэн, когда Ари пришла с едой.

— Не знаю, я просто злюсь! А теперь садись. — я указал на место, которое освободила Вероника. — Вы оба, вон там.

Аделаида выглядела обеспокоенной, бросив взгляд в сторону двери. — Но что, если Вероника вернется?

Меня больше беспокоило то, что она не вернется. — Давай просто поедим.

Но я не был голоден.

Пока дети поглощали свой завтрак, я пил кофе и размышлял о внезапном отъезде Вероники. Каждый раз, когда я слышал, как звенит колокольчик над дверью, то оборачивался в надежде увидеть, как она направляется к нашей кабинке.

Близнецы продолжали приставать ко мне. Куда она делась? Почему она ушла, не попрощавшись? Что мы собирались делать с ее чемоданом? Увидим ли мы ее когда-нибудь снова?

— Хватит уже задавать вопросы. — я поставил свою пустую кружку на стол. Моя рука дрожала, я выпил слишком много кофеина. — Мы найдем ее.

— Но почему она вот так убежала? — Аделаида настаивала.

— Она убежала, потому что я обидел ее, — наконец сказал я, подавая знак Ари принести счет.

— Что ты сказал?

— Это не важно. Но послушайте, вы двое. — я оперся локтями о стол. — Что вы думаете о том, чтобы она была вашей няней этим летом?

— Да! — сказал Оуэн, запихивая в рот вилку с блинчиком. — Она мне нравится. Она веселая.

— Вам, ребята, придется научиться готовить, — сказал я.

— Я уже умею кое-что готовить, — похвасталась Аделаида. — Я могу сделать начос, фруктовые кебабы и тарталетки.

Ари принесла счет и взглянула на нетронутую бельгийскую вафлю Вероники. — Ей… пришлось уйти?

— Да, потому что папа обидел ее, — сказал Оуэн.

— Я собираюсь извиниться, — сказала я, бросив на Оуэна грозный взгляд. — Как только мы ее найдем.

— Она будет нашей новой няней, — объявила Аделаида.