Горничная Карнеги - Бенедикт Мари

Глядя в зеркало на длинные серебристо-белые волосы миссис Карнеги, я решила набраться смелости и все-таки выступить с предложением:

— Я заметила, что дамы, следящие за модой, теперь носят другую прическу…

Прическа миссис Карнеги — с прямым пробором и высоким пучком на макушке — устарела десять лет назад даже в Ирландии, и я боялась, что кто-то из питсбургских светских дам укажет на это моей хозяйке. Виноватой тогда окажусь я, поскольку личная горничная госпожи должна следить за состоянием ее волос. А мне совсем не хотелось получить выговор на пустом месте.

— Неужели?

Ее ровный голос не выдавал никаких чувств. Не понимая, как миссис Карнеги восприняла мои слова, я все же продолжила на свой страх и риск:

— Да, мэм. Сейчас модно зачесывать волосы без пробора и укладывать свободным узлом на затылке. Иногда этот узел убирают в сетку или повязывают широкой лентой.

Миссис Карнеги поджала губы, видимо размышляя, как отнестись к моему предложению: выговорить мне за дерзость или, наоборот, похвалить.

— И как носить капор с такой прической? Во-первых, он плохо сядет. Во-вторых, волосы спереди будут растрепаны, когда я сниму капор внутри помещения.

— Полагаю, вместо капора можно носить легкую шляпку, которая не испортит прическу.

— В такой шляпке я буду выглядеть глупо. Нет. Мы уложим волосы, как я укладывала всегда, и я останусь верной своему привычному капору. Уж лучше выглядеть старомодной матроной, чем сконфузить моего Эндру подобным шутовством. Его репутация важнее всего остального, потому что его положением в обществе и возвышается наша семья.

Впервые я осознала, насколько моя ситуация похожа на ситуацию мистера Карнеги. Хотя масштаб несравним, ставки были одни и те же. Благополучие наших семей напрямую зависело от нашего личного успеха.

Глава пятнадцатая

Весь бомонд Рейнольдс-стрит принял приглашения на пикник. В течение последующих двух недель персонал «Ясного луга» занимался исключительно подготовкой к предстоящему событию — под строгим присмотром миссис Карнеги. Поскольку мне не требовалось прислуживать за столом на пикнике — этим займутся миссис Стюарт, мистер Холируд, Хильда, Мэри и новый лакей Джеймс, — я думала, что останусь в особняке, когда все остальные уедут, и заранее предвкушала целый день отдыха в тихом доме. Но миссис Карнеги распорядилась иначе:

— Ты же знаешь, что миссис Питкерн подвержена обморокам. Тебе надо будет поехать с нами и держать свой саквояж наготове, если потребуется привести ее в чувство.

Тяжелый саквояж с полным инструментарием для ухода за дамскими нарядами и волосами, а также с набором нюхательных солей (чтобы приводить в сознание нежных особ, падавших в обморок из-за тесных корсетов, — что происходило с пугающей частотой) стал моим постоянным спутником.

Утром в день пикника весь дом наполнился восхитительными ароматами. Когда я закончила заниматься туалетом миссис Карнеги и она уединилась в гостиной со старшим сыном, чтобы окончательно определиться с рассадкой гостей, я пошла в кухню, следуя за аппетитными запахами. Весь стол в центре кухни был уставлен тарелками с угощениями: кусочки жареной курицы, говяжье филе с острым соусом, яйца, фаршированные всевозможными начинками, маринованная спаржа, бисквитные пирожные с персиками и кремом. Моя семья никогда в жизни не видела столь изысканных блюд в таком неимоверном количестве.

Мистер Форд, миссис Стюарт, Хильда и Мэри носились по кухне как угорелые и готовили большие корзины для упаковки еды. Второго лакея заранее отправили к месту будущего пикника в кибитке садовника, нагруженной столами, стульями и посудой, — с четкими указаниями, как все расставить. Мистер Холируд и Джеймс нетерпеливо расхаживали по кухне в ожидании, когда все корзины с едой будут собраны и готовы к погрузке в вернувшуюся кибитку.

Я слегка растерялась, глядя на это безумное мельтешение. И вдруг поняла, что впервые за все время службы в доме Карнеги не получила конкретного распоряжения насчет собственных обязанностей. Рассудив, что я совершенно свободна до тех пор, пока не придет время садиться в карету вместе с миссис Карнеги — а это будет еще нескоро, не раньше, чем к месту пикника уедет прислуга, — я предложила свою помощь Хильде. Я знала, что никто не попросит меня о ней напрямую, а уж она и подавно.

Хильда, укладывавшая в корзину яйца, фаршированные эстрагоном, язвительно проговорила:

— Ой, нет, еще платье испачкаешь, а тебе с хозяйкой ехать.

Все слуги отправятся на пикник в кибитке садовника. Мне единственной позволили добраться до места в хозяйской карете, хотя и на задней скамье. Еще больше поводов для неприязни ко мне со стороны Хильды, которая почему-то решила, что своим положением при хозяйке я принижаю всю остальную прислугу в целом и ее, Хильду, в частности.

Я тихо вышла из кухни, пытаясь скрыть слезы, которые предательски потекли по щекам. В этом доме мне не было места. Я не принадлежала ни к миру Карнеги, ни к миру прислуги. Даже моя родня, проживающая в Питсбурге, казалась чужой. Я оставалась такой же потерянной и одинокой, какой ощущала себя в первый день на американской земле, и компанию мне составляли лишь мысли и воспоминания о любимой семье.

Где-то вдали, за пастбищами, прогремел гром. Из-за лазурной синевы неба этот грохот казался невероятным, почти нелепым. В столь прекрасный весенний день, представший перед нами, словно огромный торт с яркой глазурью, приготовленный для пира ко дню рождения, никакого дождя быть не могло.

Никто из гостей, кажется, ничего не услышал. Разговор за столом продолжался как ни в чем не бывало. Каждый участник стремился высказать свое мнение и продемонстрировать осведомленность по тому или иному вопросу. Я уже начала думать, что просто ослышалась. Я стояла за стулом хозяйки и держала в руках саквояж с нюхательными солями, всегда готовая услужить миссис Карнеги или любой другой даме из ее гостей.

Неужели вся моя жизнь пройдет в непрестанном прислуживании? В этом слепом пространстве, где ты постоянно присутствуешь, но всегда остаешься невидимой и никогда не участвуешь в происходящем, где тебя можно легко заменить на любую другую служанку? Однажды я случайно подслушала, как мистер Холируд читал наставления подчиненным о благородном труде прислуги, но я не видела ничего благородного в вечной невидимости. Какое уж тут благородство, если ты беспрерывно — в угоду другим — подавляешь свои желания, взгляды и человеческие права?

Стол, накрытый белой льняной скатертью с бельгийскими кружевами, был сервирован по высшему классу: серебряные приборы, посуда из расписного фарфора, хрустальные вазы с пионами, срезанными в саду, хотя на поле, выбранном для пикника, в изобилии росли незабудки. Изысканные наряды гостей и роскошное убранство стола совершенно не сочетались с окружающим сельским пейзажем. Высшее общество наслаждалось природой, словно отгородившись стеклянной стеной. Как будто в их замкнутый мир не проникали ни шелест ветра, ни жужжащие мухи.

Снова прогремел гром. На этот раз громче. И еще раз, и еще. Теперь его услышали все.

— Это гром? — тревожно спросила слабонервная миссис Питкерн.

Все посмотрели на небо. На северном горизонте клубились черные тучи. Миссис Карнеги обернулась ко мне — в ее глазах промелькнул явственный ужас. Она так тщательно все распланировала на этот день, но, как ни странно, упустила из виду капризы погоды. Хотя внезапные ливни не редкость в Питсбурге.

Всегда жизнерадостный мистер Джонс объявил:

— Люди, без паники! Дождю до нас не добраться. Давайте все-таки воздадим должное великолепным десертам. Это безе, как я понял?

Вновь зазвенели хрустальные бокалы, серебро застучало о фарфор. Гости возобновили застолье, видимо решив, что буря стихнет сама собой, если ее игнорировать. Старший мистер Карнеги любезно беседовал с мисс Аткинсон. Лед, образовавшийся между ними в ту февральскую встречу на улице, как будто растаял. Сопровождая хозяйку на различные светские мероприятия, я невольно прислушивалась к разговорам дам, и мне было известно, что мисс Аткинсон получила образование за границей. Однако в ее нынешних репликах — сплетнях об общих знакомых и советах по выбору одежды для мистера Карнеги — я не заметила и намека на какое-то образование или глубину мысли. И я уже знала, как мистер Карнеги относится к ее политическим взглядам.