С открытым сердцем. Истории пациентов врача-кардиолога, перевернувшие его взгляд на главный орган человека - Сандип Джохар

Сердце пациентки по имени Жаклин Джонсон было увеличенным, а вот сама она была хрупкой и излишне худой. Большую часть жизни она болела рецидивирующей пневмонией, и врачи полагали, что ей осталось жить всего несколько лет. С таким безрадостным прогнозом родители пациентки дали Льюису и его команде добро на проведение экспериментальной операции.

С помощью резинового одеяла, в котором циркулировал охлажденный спиртовой раствор, Льюис понизил температуру сердца Жаклин с нормальной – около 36,8 °C до 26 °C. Он быстро пережал ведущие вены и артерии зажимами, предотвращая приток и вытекание крови из сердца, добившись того, что в нем практически не осталось крови. К этому моменту в ее охлажденном теле не циркулировала кровь. Он скальпелем разрезал стенку ее правого предсердия, осторожно обходя коронарные артерии и структуры, отвечающие за нервную проводимость. На то, чтобы найти отверстие размером с монетку, у него ушло почти три минуты. Еще через две минуты оно было зашито. Чтобы проверить, полностью ли устранено отверстие, он залил в сердце солевой раствор и удостоверился, что шов нигде не подтекает. Закончив проверку, он снял зажимы с основных сосудов. Сердце медленно забилось. Запустив руки в раскрытую грудную клетку, Льюис массировал сердце, вручную стимулируя его работу; еще через несколько минут оно начало разгоняться. Спустя несколько минут Льюис отогрел маленькую девочку, положив ее в корыто с водой комнатной температуры, которое он купил в магазине Sears, Roebuck and C[28]. В процессе реабилитации возникали незначительные заминки, но в целом Жаклин быстро шла на поправку. Через одиннадцать дней после операции она отправилась домой. К концу месяца она стала обычной пятилетней девочкой.

Достижение Вангенстина и специалистов его отделения получило широкое признание. В журнале The New York Times появился заголовок: «Девочка с сердцем „глубокой заморозки“ быстро выздоравливает». В газете Minneapolis Tribune заявили, что эта операция, «по всей видимости, предоставит хирургам то, чего они давно желали, – возможность резать ножом сердца людей у всех на виду». Хотя вивисекторы ужаснулись, один редактор газеты написал, имея в виду количество собак, принесенных в жертву за время разработки этой методики: «Один ребенок по цене 14 собак – крайне выгодное предложение».

Все же гипотермия не была универсальным решением проблемы оперирования врожденных пороков сердца. Она давала хирургам малую часть необходимого времени, лишь ненадолго защищая лишенный кровообращения мозг от повреждений. Пяти минут вполне хватало, чтобы исправить такую мелочь, как дефекты межпредсердной перегородки (ДМПП); но более сложные врожденные аномалии, например крайне распространенные дефекты межжелудочковой перегородки (ДМЖП), при которых отверстия между двумя желудочками позволяли крови течь в непредусмотренных направлениях, требовали как минимум десяти минут изоляции сердца. Пациенты с такими изъянами по-прежнему оставались с клеймом неоперабельных.

Лиллехай предложил использовать метод перекрестного кровообращения для операции детей с такими дефектами. Запросив разрешения у Вангенстина, он ожидал, что тот его поддержит, но руководитель отделения ему отказал. Вангенстин сказал, что метод был слишком новым и рискованным для экспериментов над хрупкими детьми. Он обоснованно предположил, что общество просто взорвется, если не находящийся на смертном одре ребенок или его донор погибнут на операционном столе. Лиллехай настаивал на своем, предоставив Вангенстину опубликованные отчеты о неуспешных экспериментальных операциях по устранению ДМЖП с использованием метода гипотермии, но Вангенстин был непреклонен. Он разрешил Льюису, сопернику Лиллехая, провести первую операцию по устранению ДМЖП с использованием гипотермии. Лишь когда первые две попытки Льюиса провалились, приведя к двум смертям, Вангенстин наконец-то предоставил Лиллехаю ту возможность, которой тот так ждал.

Первым пациентом Лиллехая стал тринадцатимесячный мальчик с ДМЖП. Ребенка звали Грегори Глидден, и он жил в лесах на севере Миннесоты, в сотне миль от Миннеаполиса, вместе с родителями, а также восемью братьями и сестрами. Его родители, шахтер Лиман и его жена Франсис, уже были знакомы с последствиями врожденных заболеваний сердца. Старшая сестра Грегори, тоже родившаяся с ДМЖП, внезапно скончалась во сне на три с половиной года раньше. Франсис однажды утром обнаружила ее мертвой в постели. Как и его сестра, Грегори провел большую часть своей недолгой жизни в больнице. Его первые слова и шаги отдались эхом в одинокой больничной палате. В декабре 1953 года педиатр, курирующий Грегори, направил срочное сообщение в Миннесотский университет. У маленького мальчика часто поднималась температура, и он с большим трудом дышал. Он весил всего чуть меньше пяти килограммов, не больше собственных мягких игрушек.

Его сердце увеличивалось, причем стремительно – оно уже было в два раза больше положенного размера, а это был признак неотвратимо надвигающегося отказа системы кровообращения.

Кардиологи Миннеаполисского университета поместили Грегори в больницу Variety Club Heart Hospital при Миннесотском университете. Проведя необходимые для подтверждения ДМЖП обследования, они организовали консультацию с Лиллехаем. Они слышали об инновационных разработках, которыми он занимался в своей лаборатории на чердаке Миллард-Холла. Возможно, этот выскочка станет тем, кто наконец-то преодолеет ненавистный ДМЖП и сможет предотвратить смерть еще одного младенца? Познакомившись с Грегори, Лиллехай предложил провести операцию, в ходе которой он устранит ДМЖП Грегори, используя метод перекрестного кровообращения, а донором будет отец пациента, Лиман Глидден, у которого была та же группа крови. Лиллехай сразу предупредил семейство Глидден, что перекрестное кровообращение ранее было опробовано исключительно на собаках, но при этом признался, что если его ребенку понадобилась бы операция на открытом сердце, то он бы, не раздумывая, воспользовался именно этим методом. Отчаявшиеся Глиддены дали ему добро. В марте 1954 года они подписали форму согласия, состоящую из одного предложения: «Я, нижеподписавшийся, разрешаю сотрудникам университета проводить любые необходимые моему сыну процедуры и операции».

Сегодня право пациентов на автономию и совместное с врачом принятие плана лечения – это мантра любой больницы, этический принцип, превышающий по значимости все прочие, в том числе благо пациента. В 1950-х годах ситуация была совсем иной, и врачи имели склонность действовать без того, что мы называем информированным согласием. В медицине царил разгул патернализма, но неверно бы было воспринимать Лиллехая как авторитарного врача. В сравнении с остальными он, успевший примерить на себя роль пациента, был необыкновенно сочувствующим врачом. Как бывший пациент, он понимал, каким беспомощным чувствует себя человек во время тяжелой болезни. Он знал, как пациенты прислушиваются к своему врачу в поисках поддержки и защиты. Как хирург, он также понимал, что у его маленьких пациентов нет ни малейших шансов на полноценную жизнь и на данный момент не существует иных способов им помочь. Отчаявшиеся родители не хотят слышать, что их ребенку нельзя