Искусство выбора - Шина Айенгар

капиталистическая система прежде всего подчеркивает "свободу от" внешних ограничений на способность человека подняться по карьерной лестнице. По крайней мере, в теории, людям предоставляются равные возможности добиться успеха или потерпеть неудачу, основываясь на собственных заслугах. Но мир без ограничений - это мир конкуренции, и более талантливые, трудолюбивые или просто удачливые люди будут иметь преимущество. В результате будет существовать широкий спектр товаров и услуг, но не все будут иметь доступ к полному выбору; некоторые люди даже не смогут позволить себе такие предметы первой необходимости, как еда, жилье и медицинское обслуживание. Идеализированная коммунистическая/социалистическая система, напротив, стремится к равенству результатов, а не возможностей, гарантируя всем своим членам "свободу" получения достаточного уровня жизни. Проблема заключается в том, что дополнительные ресурсы, предоставляемые нуждающимся, должны откуда-то или, точнее, от кого-то поступать, что означает сокращение "свободы от" других людей, а также то, что государство распоряжается их собственностью и диктует им экономическую деятельность.

Истинный выбор требует, чтобы человек имел возможность выбрать вариант и чтобы ему не мешала никакая внешняя сила, а это значит, что система, слишком сильно отклоняющаяся в одну из крайностей, будет ограничивать возможности людей. Кроме того, обе крайности могут породить дополнительные проблемы на практике. Помимо того, что отсутствие "свободы выбора" может привести к лишениям, страданиям и смерти тех, кто не может обеспечить себя, оно также может привести к фактической плутократии. Чрезвычайно богатые люди могут получить непропорционально большую власть, позволяющую им избегать наказания за незаконные действия или изменять сам закон таким образом, чтобы увековечить свои преимущества за счет других - обвинение, часто выдвигаемое против промышленников-"баронов-разбойников" конца XIX века. Отсутствие "свободы от", с другой стороны, может побуждать людей делать меньше работы, чем они способны, поскольку они знают, что их потребности будут удовлетворены, и может подавлять инновации и предпринимательство, поскольку люди получают мало или вообще не получают дополнительных материальных выгод за приложенные усилия. Кроме того, для внедрения такой системы правительство должно обладать широкой властью над своим народом, а как видно из действий большинства коммунистических правительств в прошлом, власть развращает.

К счастью, хотя невозможно максимизировать оба вида свободы одновременно, игра не с нулевой суммой. Можно в какой-то степени получить лучшее из обоих миров, например, взимая налоги для создания сети социальной защиты - относительно небольшое ущемление "свободы от" в обмен на значительные преимущества для "свободы для" многих людей. (Конечно, ставка налога, которую один человек считает крайне недостаточной для обеспечения нуждающихся, может показаться другому преступно высокой). Хотя большинство людей предпочитает некий баланс между двумя крайностями, все мы делаем предположения о мире, основанные на индивидуальном опыте и культурном происхождении, которые влияют на наше суждение о том, как должен выглядеть этот баланс.

Перед жителями бывших коммунистических стран стоит непростая задача перехода от общества, находящегося на одном конце спектра, к демократическому и капиталистическому обществу, которое находится гораздо ближе к противоположному концу. Когда я разговаривал с разными людьми в Берлине, стало ясно, что одним из препятствий на этом пути стало то, что давние представления людей о справедливости не могут быть просто заменены на другой набор убеждений. Я постоянно убеждался в том, что жители Западного Берлина, как и жители Запада в целом, воспринимают мир через призму "свободы от". С другой стороны, жители Восточного Берлина, особенно пожилые люди, фокусировались на "свободе для", хотя коммунизм для них теперь был лишь воспоминанием. Например, Клаус сетует: "В прежние времена единственным местом, где я мог отдыхать, была Венгрия, но я хотя бы знал, что у меня есть отпуск. Теперь я могу поехать куда угодно, но я могу позволить себе не ездить никуда". Герман выразил аналогичную тоску по старым временам: "Тогда было всего два телеканала, но они были у всех. Это было не так, как сегодня, когда у одних их сотни, а у других - ни одного". Больше всего Катя была недовольна тем, как новая система повлияла на здравоохранение: "Раньше у меня был только один врач, к которому я могла пойти. Сегодня их много, но врачам все равно. Хорошие врачи стоят денег. Я не чувствую, что есть кто-то, кто позаботится обо мне, когда я заболею". Молодые жители Восточного Берлина выражали те же чувства, хотя и не так сильно, как старшее поколение, возможно, из-за того, что старшее поколение испытало на себе наибольшие экономические последствия переходного периода.

По мере того как я расширял рамки своих интервью, охватывая такие страны, как Украина, Россия и Польша, я снова и снова наблюдал схожие убеждения относительно наиболее справедливого распределения выбора даже среди студентов самых лучших университетов этих стран, которые могли рассчитывать на высокий уровень успеха в будущем благодаря своему образованию. В ходе нашей дискуссии я предложил студентам сделать гипотетический выбор между двумя мирами: одним, в котором выбор меньше, но все имеют к нему одинаковый доступ, и другим, в котором выбор больше, но у некоторых людей его больше, чем у других. Одна из жительниц Польши, Урзула, ответила: "Наверное, я бы хотела жить в первом мире. Я так думаю. Я из тех людей, которые не любят роскошь. Я не завидую, потому что каждый работает над своим статусом, но мне не нравятся люди, которые этим кичатся. Меня это отталкивает, и я не хотел бы жить в таком мире". Другой польский респондент, Юзеф, высказал ту же мысль: "Теоретически первый мир лучше". В Украине Илья заметил: "Если только у одних людей есть возможность выбора, а у других нет, то будет много социальных и межличностных конфликтов. Поэтому лучше, когда у всех одинаковый выбор". Польский студент-бизнесмен по имени Хенрик ответил: "Мне лучше жить во второй системе, но я считаю, что первый способ более справедлив". Даже если они считают, что "свобода от" может дать им больше возможностей на индивидуальном уровне, чем "свобода для", молодые участники интервью не верят, что это лучшая модель для общества в целом.

Респонденты не только сочли несправедливой идею большего выбора для меньшего количества людей, но и многие из восточноевропейских участников интервью не приветствовали расширение возможностей выбора. На вопрос о том, какие слова или образы ассоциируются у него с выбором, Гжегож из Варшавы ответил: "Для меня это страх. Есть некоторые дилеммы. Я привык, что у меня нет выбора. Все всегда делалось за меня. И когда мне приходится самому выбирать, как жить дальше, я боюсь". Богдан из Киева сказал о разнообразии доступных потребительских товаров: "Это слишком много. Нам не нужно все, что здесь есть". Как объяснил