Книга волшебных историй (сборник) - Ирина Ясина

Сунув конверт вместе с бумагой во внутренний карман куртки – не рассматривать же документ в толпе, я побежал за троллейбусом и успел-таки влезть в него.

Пришел я на работу, по обыкновению, раньше всех. Такой у меня характер – всегда боюсь опаздывать. И не опаздываю, но это не имеет никакого значения, потому что и опаздывать мне некуда, и успевать не за чем…

Серо-зеленая бумага с водяными знаками содержала следующую короткую надпись:

ОДИН МИЛЛИОН

А наискось, через эту надпись и всю бумагу, тянулось черное, слегка смазанное – будто оставленное печатью – слово

НЕРАЗМЕННЫЙ

Вот так.

И ведь была это чистая правда: именно миллион и действительно неразменный.

К вечеру, сделав самые необходимые покупки и потратив на это весь рабочий день… Впрочем, на работе я, конечно, уже написал заявление по собственному и, неожиданно для себя, расстроился, что никто особенно не расспрашивал о причинах, а начальство не удерживало… Итак, к вечеру, успев почти оформить покупку новой квартиры и такой машины, о которой даже не мечтал, я убедился, что все правда: миллион неразменный. То есть, даже получается не один миллион, а сколько угодно – просто в кассе списывали его номер не один раз, а три, или пять, или сто пятьдесят… Получалось, что это такая безлимитная карточка странноватого вида, только и всего. Как положено – с длинным номером, тянущимся по нижнему краю.

Вечером я сидел в кафе – не из тех, где домашние котлеты, а из самых дорогих, где даже музыки нет. Ведь у нас музыка везде, я один раз лежал на носилках в приемном покое больницы, а надо мной играла музыка, и отнюдь не Шопен для тренировки, а веселенькая и громкая… Да, так вот: я сидел в кафе, понемногу выпивал и чуть-чуть закусывал, миллион лежал во внутреннем кармане, на всякий случай застегнутом на обычно не используемую пуговицу, а я, выпивая и закусывая, думал.

Я думал о том, о чем сказал вам в начале: о том, кому какие положены деньги. И получалось, что миллион, да еще неразменный, мне никак не положен. Деньги сверх зарплаты у меня иногда бывали, но быстро и незаметно расходились, не оставляя почти никакого следа в моей жизни. И она шла себе, и шла, и шла… А теперь? Добро бы просто миллион, не так уж это и много, даже в любой, самой твердой валюте, тем более, что миллион списывается в валюте страны сегодняшнего проживания. Вон за квартиру платил, так бухгалтерша устала номер моего миллиона списывать, в рублях же… Но неразменный миллион не кончится никогда, и это совсем другое дело. Жизнь меняется радикально, полностью. А хочу я изменить свою жизнь? Просыпаться в огромной комнате с видом на московские крыши, ездить на огромной машине, на которую оглядываются в потоке, не ходить на работу – при том, что больше ходить мне некуда…

Не хочу.

Обманывать мне некого, сам себе говорю – не хочу.

Если бы кому-нибудь этот миллион отдать, кому он нужнее…

Есть такие люди даже среди моих близких. Им действительно нужно, а мне, оказывается, не нужно ничего.

Но я достаточно сведущ в волшебных неразменных миллионах, чтобы понимать – в руках любого другого человека бумажка не будет иметь силы.

Это послано мне.

Я расплатился, привычно отметив, что без музыки получается дороговато, и быстро пошел к метро.

Там я положил конверт на то же место, где взял.

Привет, следующий миллионер.

Может, конверт и сейчас там лежит, сходите, гляньте на всякий случай. А мне еще отказы от квартиры и машины улаживать…

{ – }

Я посмотрел в окно, а там нет ничего.

Нет старой яблони, потрясающе цветущей, так что в мае перед моим окном второго этажа повисает белое кружево.

Нет облинявшего, когда-то темно-зеленого глухого забора, которым я безуспешно пытался отгородиться от шумной проезжей улицы.

Нет подсохших стеблей неведомых мне, еще в середине лета осыпавшихся темно-розовых цветов.

Нет растрескавшейся асфальтовой площадки перед воротами – для стоянки автомобиля, которого давно нет, а на асфальте валяется, перекатывается со спины на живот палевая кошка – но и ее нет.

Нет серого, ровно подсвеченного неприятным рассеянным светом неба.

Моей комнаты второго этажа, из которой я смотрю на все, чего нет, тоже нет.

И дома, на втором этаже которого я почти безвыходно живу, нет.

Нет душевой, в которую прямо из моей комнаты ведет туго закрывающаяся дверь.

Нет первого этажа с ванной, гостиной и еще двумя комнатами.

Нет, вероятно, и кухни, куда я собирался спуститься к завтраку.

И завтрака нет.

И нет никого из домочадцев, никого.

Ни кошек, ни людей.

Комната жены, которая была на втором этаже, дверь в дверь с моей, исчезла.

Пусто.

И меня нет.

Не могу сказать, что я испытываю неприятное и сильное чувство оттого, что нет ни живых существ, ни предметов.

Нет – и ладно.

Я уж привык к тому, что по утрам мир возвращается из пустоты постепенно.

Мир возвращается ко мне, и я возвращаюсь в мир в течение нескольких минут.

А кто скажет, что это нелепые измышления автора и пустая его фантазия, тот пусть прислушается завтра утром к своим ощущениям и всмотрится в окружающее.

И когда вся действительность вернется к нему, пусть найдет в себе мужество признать, что я ничего не выдумал.

Конечно, это сложновато для сказки.

Но я и не обещал простоты.

Тимур Кибиров

Ночь накануне и после Рождества

Синопсис сценария для кукольного мультфильма

1

Пролог на Земле

Утро 31 декабря. Кухня в малогабаритной подмосковной квартире, в окне за какими-то сараями и гаражами, за опорами ЛЭП заснеженный хвойный лес.

Бабка Елена Борисовна пьет чай с непутевым отцом своих внуков, Ванечки и Манечки.

Папаша давно уже живет в другом городе и в другой семье, а мама, то есть дочь бабки покоится в местном колумбарии, что по теперешним взглядам Елены Борисовны страшный грех.

Папаша привез детишкам новогодние подарки, с тем чтобы старушка вручила их после двенадцатого удара кремлевских курантов. Да не тут-то было.

Бабушка уж два года как воцерковилась и праздновать безбожный новый год посреди рождественского поста не намерена.

Отец пытается спорить, но где уж ему, малахольному, совладать с истовой (или неистовой) православной старухой.

Да еще на свою беду он что-то вякнул по поводу того, что вон весь мир уже справил Рождество, а мы…

Напрасно он об этом заговорил.

Много ему пришлось выслушать и по этому поводу и вообще о ситуации в стране и мире и конкретно о собственном моральном и физическом облике.

Но в итоге все-таки умолил он свою бывшую тещу согласиться на компромисс – подарки детям будут вручены, но, конечно же, не в языческий праздник, а как положено – на православное Рождество.

И то не все – пятый айфон, предназначенный для старшенькой внучки, безапелляционно отвергается.

2

Пролог на Небесах

Святая Троица обсуждает создавшуюся ситуацию.

У художника-постановщика с неизбежностью возникнут сомнения и трудности с визуализацией триединого Бога.

Можно, конечно, ориентироваться на прославленную икону Рублева, но тогда зрителям будет нелегко уразуметь Кто есть Кто, лучше, мне кажется, пойти менее эстетски-эффектным, но более понятным путем – представив седобородого величественного старца, белокрылого голубя в золотом сиянии и Иисуса со следами крестных мук.

Все три ипостаси Единого Бога сетуют на эту календарную неразбериху, но соглашаются, что сейчас уже что-то менять поздно (или рано) – во избежание еще горших соблазнов и нестроений. Но это если говорить вообще, а вот в данном конкретном случае?

Жалко же ребятишек. Их и на утренник не пустили.

Бог-Отец склоняется все-таки к тому, чтобы не вмешиваться, ведь праздник-то действительно языческий и сомнительный, и действительно ведь у православных пост в самом разгаре.

Но Святой Дух возражает, мы де не какой-нибудь деистский Перводвигатель и вмешиваться, когда чинятся такие обиды и несправедливости, можем и должны.

Сын же предлагает поручить Николаю Угоднику Мирликийскому (то есть Санта Клаусу) как-то решить этот вопрос, то есть чтобы и дети подарки получили, и вера богомольной старушки не была бы посрамлена.

Св. Николай является, но является также и наглый дух отрицанья, дух сомненья, что, конечно, не совсем вяжется с устоявшимися представлениями о местонахождении Дьявола, но в случае с Иовом Сатана ведь принимал участие в дискуссии.

Происходит перепалка между обнаглевшим Бесом и святым, в которой Демон обвиняет Силы Небесные в нечестности и непринципиальности и, заверив Св. Николая, что он это так не оставит, низвергается в облаке серного зловония вниз на землю.

Далее следует обсуждение подарков – какие и в каком количестве будут уместны.

Айфон вызывает большие сомнения, но потом все-таки решают, что его следует положить в мешочек для Машеньки, а вот мечта Вани об игровой приставке оказывается несбыточной.