Путь шута - Кирилл Бенедиктов

Когда «молния» наконец уступила напору, Ардиан наклонил голову и резко рванулся вперед, пытаясь проскользнуть между ног дяди Сали. С полуспущенными штанами ловить худого и шустрого мальчишку не так-то просто — крашеный едва не упустил свою добычу, но в последний момент сграбастал Ардиана за край куртки. Ардиан не успел выпутаться из рукавов — его швырнули обратно на унитаз, потная волосатая ладонь с размаху ударила его по лицу, и глаза тут же заволокло пеленой слез. Сквозь слезы он смутно различил, как дядя Сали приспускает трусы, извлекая на свет бесформенный красно-фиолетовый огузок, и приготовился к самому худшему. Потом за спиной крашеного что-то мелькнуло, в него вцепились чьи-то руки в черных перчатках, и напрягшуюся в бесплодной попытке сопротивления тушу дяди Сали отбросило назад. Ардиан тут же кинулся в освободившийся просвет — кинулся неосознанно, не вполне понимая, что делает, подгоняемый лишь одним желанием — оказаться как можно дальше от туалетной комнаты бара «Касабланка». И угодил в железные тиски.

— Стоп, стоп, стоп, — произнес чей-то голос с сильным иностранным акцентом. — Погоди-ка, малыш, не торопись. И не дергайся так, тебе уже ничего не грозит.

Ардиан, все еще судорожно вздрагивая, проморгался и посмотрел на того, кто крепко держал его за предплечья. Перед ним сидел на корточках молодой офицер в форме миротворца Совета Наций — камуфляж «день-ночь», нагрудный шеврон с восходящим солнцем, лихо заломленный набок голубой берет. Короткие темные волосы, убегающий от брови к виску тонкий белый шрам, глаза цвета черного бархата, волевой подбородок. Взгляд офицера был цепким, но вполне доброжелательным. Ардиан глубоко вздохнул и вдруг, неожиданно для себя, заплакал.

— Ну-ну, — неожиданно мягко сказал офицер, ослабляя хватку. — Побереги воду для более торжественных случаев. Чего бы от тебя ни хотел этот тип, он свое уже получил.

Ардиан скосил глаза и увидел двоих дюжих миротворцев, вытаскивавших в коридор бесчувственную тушу дяди Сали. Еще двое стояли у кабинки с мертвым Джеронимо, щелкая голокамерами.

— Выходите, — позвал один из «голубых касок», обращаясь к центральной кабинке. — Все в порядке, здесь военная полиция Международных миротворческих сил.

За дверью кабинки послышалась какая-то возня, и слабый голос пролепетал по-английски:

— Святые небеса, миротворцы! Слава господу, вы получили мое сообщение…

— Пойдем отсюда, малыш. — Темноволосый выпрямился в полный рост и оказался очень высоким — никак не ниже Скандербега, хотя и не таким широким в плечах. — Пойдем, нам нужно тебя кое о чем расспросить.

Так судьба тринадцатилетнего киллера Ардиана Хачкая пересеклась с судьбой капитана Международных миротворческих сил Луиса Монтойи.

Глава 3

Монтойя. Пустой капкан

Если и есть в этом мире что-то, чего я не люблю больше, чем подгоревшие тосты с брынзой, которыми нас потчуют в столовой «Лепанто», то это бессмысленное ожидание.

Веселенькое дельце — четыре часа проторчать в машине, не сводя глаз с дверей этого поганого заведения, не решаясь лишний раз выйти на связь со штабом по защищенной линии, буквально затаив дыхание — и в итоге сорвать всю операцию из-за звонка ополоумевшего миссионера из Аризоны. Я едва сдерживаю ярость. Если бы не труп, который мы нашли в одной из туалетных кабинок, я бы, наверное, разорвал преподобного Этвуда на куски.

Но труп меня несколько отрезвляет.

Это наш клиент — синьор Джеронимо Патрини во всей своей сомнительной красе. Сомнительной, помимо всего прочего, еще и потому, что внешность его несколько портят два пулевых отверстия — одно в груди, другое в шее. То, что в шее, смотрится особенно отвратительно.

Пистолет лежит тут же, в корзине для мусора. Легкий пластиковый «глок» австрийского производства. Одноразовый инструмент, попользовался — выкинул. Почти наверняка чистый. Я уже не первый раз сталкиваюсь здесь с подобными вариантами и особых надежд на то, что по пушке удастся установить владельца, не питаю.

Из вещей у Патрини только сумочка на поясе. Впрочем, судя по данным наружки, он и в «Касабланку» зашел налегке. Я велю Томашу обыскать его, надеясь найти хоть какую-нибудь зацепку, которая могла бы привести нас к таинственному грузу, но Томаш, как ни странно, ничего не находит. Синьор Патрини был человеком осторожным,

Но и осторожные люди порой ошибаются. Патрини явно ошибся.

Где-то здесь, в «Касабланке», скрывается загадочный эмиссар, которому Патрини должен был передать груз. Или по крайней мере сообщить, где этот груз находится. Скорее всего, именно он и застрелил итальянца. После того, как Патрини все ему рассказал, он автоматически потерял в глазах эмиссара какую-либо ценность. Больше того, превратился в источник опасности.

Но, черт возьми, как же Патрини мог так бездарно подставиться?

В действительности, конечно, подобное происходит сплошь и рядом. За те два года, что я служу в военной полиции миротворческих сил в Албании, мне доводилось видеть и пушеров, с которыми расплатились не деньгами, а свинцом, и воротил черного рынка, у которых все дыхательные пути были забиты черной икрой, и продажных стражей порядка, закатанных в цемент партнерами по бизнесу… Вы думаете, эти люди ожидали, что закончат свою жизнь таким печальным образом? Нет, каждый из них считал себя умнее и хитрее прочих. Ошибаются все — вот грустная мораль моей истории. Проблема в том, что некоторые ошибки обходятся дешевле, а некоторые — дороже.

Ошибка Джеронимо Патрини была из разряда «не расплатишься».

Мы вели его с того момента, как он пересек границу грузового терминала. Официально это называется «зона таможенного контроля», но контроль там весьма относительный. В Албанию можно ввезти что угодно, хоть стадо тайских слонов, если оно кому-нибудь здесь понадобится. Отчасти это связано с тем, что половина поставок по линии международных организаций осуществляется по серой схеме — в обход коррумпированной албанской администрации. Ну да, это незаконно, но никому не хочется платить огромный налог на гуманитарную помощь, который пойдет прямиком в бездонные карманы местных чиновников. Даже у бюджета Совета Наций есть свои рамки.

В общем, по-настоящему досматривают только то, что вывозится из страны. Прежде всего, конечно, ищут наркотики. Половина европейского трафика проходит через Албанию. Я не шучу — пятьдесят процентов! Оставшаяся половина как-то делится между странами Восточной Европы, но там своя специфика. Меры принимаются вполне серьезные, но трафик отнюдь не становится меньше. Разумеется, многое уходит через Косово и Македонию, однако я уверен, что и тут, в Дурресе, мимо нас каждый день проплывает немалое количество этой дряни.