Квартирант - Золотина

периодически вздрагивал всем телом. Потом также синхронно глянули друг на друга. «Поднять помочь?», – достаточно миролюбиво поинтересовалась Оксана у блондинки. «Спасибо, а то я его сама не подниму», – также спокойно и почти ласково ответила девушка. Подняли, почистили от конфет и попытались отпоить водой. Из ступора парень все-таки толком не вышел, о чем говорил пустой взгляд и полное отсутствие улыбки на лице. «Нет, так не пойдет. Надо другим способом», – при этих словах Оксана подошла к входной двери магазина, закрыла ее, дверную табличку повернула к посетителям стороной «close» и пошла обратно к прилавку. На пару секунд она исчезла под прилавком, а потом также быстро появилась, но уже в руках она держала пузатую бутылку коньяка, лимон, сыр и маслинки. Блондинка молча подошла к ней с другой стороны прилавка, при этом по дороге возле кофейного автомата захватила с собой три одноразовых стаканчика. Оксана деловито наполнила два стаканчика коньяком. Девушки молча выпили, закусив маслинками. Оксана налила по второй, но уже поменьше. Выпили. Закусили уже сырочком и потянулись за маслинками. Барышни действовали настолько синхронно, что лучшие мастера по синхронному плаванью рыдали бы от умиления. Под третью порцию коньяка, как молчание, так и синхронность были нарушены. «Я Лидочка». «Хорошее имя, редкое. А я Оксана». После знакомства девушки пару секунд помолчали, потом еще пару секунд молча разглядывали джентльмена Лидочки. «Надо коньячком отпоить. Кабы испуг отговаривать у повитух не пришлось». Лидочка обняла парня за шею, пару раз одарила поцелуями в нос и лоб, пригладила ладонью взъерошенные волосы. Оксана налила немного коньяку в стаканчик и подала Лидочке. В итоге, та сидела с минуту на корточках и отпаивала свое сокровище, как слепого котенка – вот только роль пипетки с молоком сыграл стаканчик с коньяком. С каждым маленьким глотком у парня в глазах проступали искорки жизни. Румянец начал возвращаться на прежнее место, кстати вместе со щеками, которые во время стресса обрюзгли и обвисли, как у бульдога.

Послушав еще порядка пятнадцати минут о возрождении Лидочкиного месье (раз уж парень выходец из Франции), и о мужественном участии Оксаны в этом мероприятии, я все-таки засобиралась домой. Все, что мне нужно было я выяснила: парочка приехала из Франции, причем девушка Лидочка была по рождению нашей гражданкой, а вот ее супруг Эдмонд – был самый что ни наесть настоящий француз. Приехали они в нашу страну недавно, поселились у родственников, пока те отдыхали где-то на египетских морях. Оставили родственники им на присмотр свою собаку, и судя по всему только из-за этого пустили к себе на постой племянницу с мужем иностранцем. Короче говоря, высокие родственные отношения. Прикупив у Оксаны немного вкусностей, я направилась домой. В голове галопом неслись мысли. То, что парочка из Франции, найденные бриллианты и убийство были как-то связаны – в этом я была абсолютно уверена. Но эта уверенность была сугубо интуитивной. А вот доказательств связи у меня еще пока не было. Купив себе большой стакан латте, я умудрилась прошмыгнуть домой ни разу никем из жильцов не остановленной. Это была удача, так как обычно меня останавливали несколько раз по ходу движения домой с вопросами от «а когда будет горячая вода?» до «а почему у нас такие горячие батареи?» или «почему у нас холодно?», «а вот в соседнем доме…». И так далее и тому подобное. Ни разу я не услышала, а всегда надеялась и ждала: «Простите, Вам удобно сейчас со мной поговорить?» А вот и нет – сразу в лоб и сразу вопрос, как говориться, без прелюдии. Чтож, вести себя в таких ситуациях как рекомендует интернет я не собиралась, а именно расслабиться и постараться получить удовольствие. Я сторонник реальности, возможно даже слегка жестокой реальности: если на тебя напали – сопротивляйся, может выжить тебе это и не поможет, то по крайней мере на твоем теле останутся следы (они же улики) преступления, а если сильно повезет, то и преступника. Напомнив самой себе вездесущего поручика Ржевского из анекдотов, который всегда начинал из далека, я вернулась к своим мыслям о некорректных жителях дома, и непонятно как переместилась к мыслям о следах преступления и преступника на теле жертвы. Да, наша жертва определенно тот француз, о котором так красочно рассказала мне Оксана из магазинчика. Эдмонд, по-моему. Найти бы его Лидочку и пригласить на опознание. А потом допросить. С пристрастием, сказал бы Венечка. При воспоминании о Венечке у меня непроизвольно выплыла улыбка на лицо. В квартире пахло вкусно, более того непривычно вкусно – чистотой и едой. Сбросив обувь, я быстренько посеменила на запах еды. Елизавета Марковна колдовала на кухне. В умеренно кружевной блузке, мягкий брючках и переднике она была больше похожа на волшебницу, чем на колдунью. Хотя… стоило ей заговорить и ореол доброй феи испарился и уступил место как минимум хозяйке медной горы из «Малахитовой шкатулки» Бажова.

«Машенька, Вы намерены в верней одежде есть обед или все-таки у Вас есть планы снять свою тужурку?»

Стало обидно сразу по нескольким пунктам: и за тужурку, и за пренебрежительно снисходительный тон в мою сторону, и за разочарование, которое возникло после того, как эта вредная старушка так резко своими словами уничтожила дух волшебства и сказки. Надув губы, я пошла снимать курточку и искать свои тапки. О, дух волшебства! Это же праздники не за горами. Просто совсем не зимняя погода напрочь отметала ощущение зимних праздников, которые я очень, да что уж там – и не только я, очень люблю.

«И будьте так любезны, не ищите эти Ваши тапки. Я их утилизировала. Если и иметь домашнюю обувь, то явно нетакую. Вы в ней выглядите как квашня, простите меня за прямоту конечно».

Комок подступил к горлу. Злые слезы вот-вот брызнут из глаз.

«Ваш свитер и штанишки там же где и тапки…»

Это был тот предел, который наступает после долгих мучений. Так сказать, последняя капля. Я резко развернулась практически на пятках и уже готова была броситься в сторону моей обидчицы, но из коридора раздался сдавленный смешок. Сначала один, потом второй, а вот третий я дожидаться не стала. Фурией вылетев в коридор, я натолкнулась на Сережку. Он искренне улыбался всем своим большим лицом, при этом руками хватал воздух так, будто бы пытался и меня словить и Елизавету Марковну прикрыть от меня. В свою очередь ехидная старушка, возомнив себя бессмертной, что придало ей силы и бесстрашия, продолжала дальше свой убийственный монолог: «И вообще, Машенька, Ваш внешний вид говорит,