Сила и соблазн - Эми Лорин

Утонув в потоке желания, Тина черпала наслаждение в движениях его тела, его рук, в его горячих поцелуях.

– Я хотел бы любить тебя часами, – пробормотал он ей в ухо. – Но я не могу. Я не могу. Я так долго мечтал об этом… так долго. Я хочу взять тебя, Тина. Я должен взять тебя сейчас. – Да… Да, – беззвучный стон согласия пронизал все ее существо. «Так долго я ждала, хотела… всегда… только тебя. Даже с Чаком – всегда…»

Эти неясные мысли проносились в голове Тины, набирали силу, и наконец она вынуждена была принять их неоспоримую суть: даже в объятиях Чака она всегда хотела принадлежать Дирку.

– О Боже!

Осознание этой истины вызвало дрожь отвращения к себе, а затем и холодную отстраненность от Дирка. Почувствовав ее оцепенение, Дирк поднял голову и взглянул на нее затуманенными страстью глазами.

– Тина?

А Тина смотрела в их голубую глубину – и, через годы, в тот день, когда он сделал ее женщиной и навеки своей.

И с той поры все ее стремления, вся ее лихорадочная физическая и деловая активность, все психологические выверты на самом деле маскировали одно-единственное желание – желание уйти от этой унизительной истины.

– Тина? В чем дело?

– В тебе. Во мне. Главным образом во мне. – Мозг Тины теперь работал с потрясающей ясностью. – Во мне, в том, что я насквозь фальшива. – «Ты омерзительна». Тина бросила себе это обвинение сначала мысленно, а затем повторила вслух: —Омерзительна!

– Что с тобой? – Дирк уставился на нее так, словно у нее выросли рога.

Вырвавшись из его рук, Тина начала судорожно застегивать пуговицы.

– Я… прости. Я не могу. Я…

– То есть как это? Еще минуту назад ты также сильно хотела меня, как я тебя! – Дирк угрожающе надвинулся на нее. И, когда Тина отступила, проговорил с горечью: – Тебе, видно, доставляет удовольствие заводить мужчин, а потом издеваться, наблюдая за их страданиями. Уж не потому ли твой муж пытался установить рекорд по количеству женщин, с которыми он переспал?

Тина отпрянула, как будто Дирк ударил ее. С застывшими от ужаса глазами она покачала головой, не замечая написанного на лице Дирка сожаления о нанесенной ей обиде, не замечая вообще ничего вокруг. Ибо сейчас она смотрела в себя, и ей была ненавистна женщина, которую она видела там.

Кое-как застегнувшись, Тина бросилась к выходу. Схватив сумочку и жакет со стула у двери, она выскочила из комнаты. Дирк, пораженный, будто прирос к месту. Сбегая по лестнице, Тина услышала его крик:

– Черт тебя побери! Куда тебя понесло?

Куда ее несет? Она прикусила губу, пытаясь удержать поток слез, застилавших глаза. Куда она могла деться от правды, если правда в ней самой? Целых пять лет она обманывала всех… но больше всего себя.

Сбегая по ступенькам веранды, Тина заметила элегантный серебристый «Севиль», припаркованный за машиной Поля. Несомненно, он принадлежал Дирку.

Тина шарила в сумке в поисках ключей от машины, когда услышала звук открывающейся двери, а затем и раздраженный голос Дирка:

– Ради Бога, Тина! Подожди!

Скользнув за руль маленькой машины, Тина включила зажигание. Через секунду машина пришла в движение и с ревом понеслась по тихой улице.

«Подожди меня! Подожди меня!» Призыв Дирка все еще звучал в ее мозгу, когда она повернула на Уэст Перри и поехала к мысу. Печальная улыбка появилась на ее вздрагивающих губах, когда она поняла, куда направляется. С шестнадцати лет, когда она научилась водить машину, Тина всегда уезжала на мыс, если ей нужно было обдумать какую-то проблему или выплакаться. Проносясь мимо маяка, она бросила на него быстрый взгляд и поморщилась при воспоминании о том, как впервые Дирк повез ее туда на прогулку и одновременно прочитал ей историческую лекцию о значении света маяка для мореплавателей.

Теперь, когда направление определилось, Тина изо всех сил нажала на акселератор и очень скоро достигла Сансет-Бич. Внезапно резко затормозив, она вышла и побрела к воде. Она лишь слегка вздрогнула, но продолжала идти, когда услышала скрип тормозов автомобиля, остановившегося рядом с «Ниссаном».

Без летних туристов, бродивших по пляжу в поисках чистого кварца, известного под названием «кеэп-мэскаго» – бриллианта, пляж выглядел безлюдным и спокойным.

Устремив невидящий взгляд на «Атлантус», старый полузатонувший корабль, находившийся невдалеке, Тина почувствовала, как покой проникает в ее душу.

– Будь добра, расскажи мне, что же, собственно, произошло там, дома.

Ресницы Тины дрогнули. Дома. До боли знакомый спокойный голос напомнил ей о доме. Но не о том доме, где сдаются комнаты с завтраками и из которого Тина только что сбежала. Возникший в ее воображении дом был домом ее детства, счастливых лет с родителями, времени безопасности и надежности, поклонения кумиру и романтики… Времени с Дирком.

– Как ты думаешь, он погрузился еще глубже? – взгляд Тины остановился на остове старого корабля.

– Не очень заметно, – ответ Дирка прозвучал так же осторожно, как и вопрос Тины. И, как много лет назад, рука его легко легла ей на плечо.

Дом.

Тина так устала от борьбы, она чувствовала себя такой беззащитной. Не было больше того безжалостного Дирка, который спокойно наблюдал, как она теряет все, чего с таким трудом добилась. Не было больше той деловой женщины, которая скрывала свои чувства за фасадом яростной независимости.

На Сансет-Бич стоял прежний Дирк, чуть ироничный старший друг, заботливый и надежный, и она сама – доверчивая девочка, благодарная за каждую минуту, которую он мог ей уделить.

– Прости меня за то, что я сболтнул о твоем муже. – Даже голос его изменился и напомнил голос молодого Дирка.

– Но так оно и было действительно, – мягко возразила Тина. – Хотя, как это обычно случается, я узнала об этом последней.

– Я прошу прощение не за то, что он сделал, – ласково поправил ее Дирк. – Я прошу прощение за то, что сказал об этом, чтобы позлить тебя.

Губы Тины дрогнули от искреннего изумления. Это был прежний Дирк, мягко упрекавший ее за недогадливость. Как всегда, когда Дирк справедливо укорял Тину, она придвинулась к нему, под его защиту. И, как всегда, сказала ему правду:

– Я обманула его.

– Как это? – В вопросе не было осуждения – только просьба объяснить.

– Тем, что согласилась выйти за него замуж.

В наступившей тишине слышался лишь шум волн. После столь откровенного признания больше нечего было сказать, по крайней мере на эту тему. И Дирк предложил новую и в то же время старую тему.

– Сколько раз мы наблюдали закат солнца именно с этого места? – спросил он.

– Четыре тысячи двести семьдесят семь.

– Ты уверена?