Наследница Роксоланы - Эмине Хелваджи

Ей повезло.

Ощупать ее ощупали (Джанбал поморщилась при воспоминании о ловких, проворных, равнодушных пальцах евнуха на своем теле), но лицо показывать не заставили, махнули – проходи.

Джанбал шла по коридору вслед за Айше и опять, в тысячный раз, проверяла в голове их с Джанбеком план с самого начала.

– Во второй половине ночи плот привяжем в том месте, где труба в реку выходит. Там кустик есть такой приметный, умудрился же под стеной вырасти, а земли-то всего с палец. Ветки у него необычно изогнуты – похоже на арабскую букву «саад». – Бек нарисовал букву в воздухе, улыбнулся, пожал плечами…

Бал привязала плотик к корешку куста у подножия дворцовой стены, между камнем и водой. Ночь была темная, безлунная, холодная, она поцарапала палец о ветки, пока искала корень. Он был у самой воды, веревки не будет видно сверху. Это хорошо.

Бал завязала свой любимый крепкий узел, Ламии их лет в шесть научил вязать настоящие лодочные узлы – держат крепко, а потянешь особым образом, под углом, и развяжутся тут же.

Прохлада пробиралась под ее одежду, трогала кожу невесомыми ледяными пальцами, Джанбал ежилась в лодке. Надо было вести ее по течению очень-очень тихо, так чтобы ничего не скрипнуло и вода под веслом не плеснула. По стене прошел стражник – Бал замерла, даже дыхание задержала. Стражник остановился почти прямо над ней, свет факела желтым облачком дрожал над стеной. Постоял несколько мгновений, наверное, смотрел на звезды. Вздохнул тяжело, пошел дальше.

Глупо, но в этот миг Джанбал его пожалела даже. Отчего-то подумалось, что он, наверно, влюблен без взаимности, очень страдает, а жалованье небольшое, подарков красавице много не купишь, чтобы щедростью и настойчивостью ее увлечь… Тут же сама себе улыбнулась: ведь и не видела человека, а уже целую жизнь ему придумала.

А вот если б стражник ее увидел, уж он бы ей точно придумал. Хотя пока еще она свободна – прыгнула бы с лодки и уплыла на другую сторону, поищите ее в ночи!

Без плеска маленькая лодочка отошла от стены, заскользила вниз по реке.

– Вот под тем мостом лодку спрячем, видишь, кусты на той стороне как будто сплошной стеной встают? Между ними есть протока, узкая, скрытая. Если присесть, то можно лодку туда завести. Раздеться, свою одежду в лодке оставить, а ту смену, в которой во дворец идти, – над головой держать, когда поплывешь.

Джанбал попрыгала, растирая себя руками. Вода оказалась не такой холодной, как пронзительный ночной воздух. Пробежала вокруг куста несколько раз, чтобы разогреться и обсохнуть. Оделась в женское – платье, шальвары, платок. Все скромное, но чистое, красивое и почти новое, как и положено служанке, которой представилась возможность отличиться перед хозяином и исполнить его поручение во дворце. А заодно послужить внучке великого султана, пусть даже и находящейся под арестом.

– Когда в гарем попадешь, первым делом нужно с Адык-ханум увидеться наедине. Сказать ей договоренные слова и передать товар. Потом уже Айше искать.

– Молчание означает сообразительность и упование на Аллаха, но молчаливых мало, – пробормотала Джанбал, склоняясь перед Адак-ханум и краснея под чадрой так, что даже уши загорелись.

Адак-ханум оказалась очень высокого роста для женщины, даже выше многих мужчин. В молодости, наверное, она была ослепительно красива, но годы уже смыли с жесткого лица красоту, подсушили кожу, разбежались сетью морщинок от глубоко посаженных, недобрых глаз. В углу крепко сжатого рта виднелся небольшой белый шрам.

– Почему он опять Гюрай не прислал? – спросила она чуть раздраженно.

Джанбал чуть не задохнулась от волнения. Что сказать? Что Гюрай хорошо заплатили или пригрозили, чтобы та не пришла?

– Гюрай заболела, – тихо произнесла Джанбал. – Энгин-бей не решился ее отправлять, подумал – может быть, что-то заразное. Я и не мечтала, что достойна такой чести – увидеть дворец и послужить тем, кто служит великому султану, но Энгин-бей сказал, что я справлюсь. Или сильно пожалею, что не справилась, – добавила она еще тише.

Адак-ханум усмехнулась, кивнула ей.

– Давай что принесла, – сказала она. – Потом беги бегом, может быть, успеешь позавтракать с остальными. Тебе покажут, где будешь спать, пока служишь во дворце. Ну, поворачивайся и торопись, хватит кланяться.

– Внимание Айше нужно как-то привлечь, чтобы никому в глаза не бросилось, а она бы поняла… Ну, это мы сейчас заранее не угадаем, ты сама на месте разберешься. Может, позвать ее шепотом? Или еще как-нибудь… Главное, чтобы никто не заметил!

Айше шла по коридору быстро, по сторонам не смотрела, вся была в своих мыслях. Толстуха, имени которой Джанбал не запомнила, махнула девушкам рукой – уйдите с дороги, встаньте к стене, лица опустите. Служанки, которых вели на кухню помочь с уборкой после завтрака, застыли у стены в полупоклоне.

Джанбал украдкой повела взглядом налево-направо: все в пол смотрели, включая толстуху. Стремительным, неуловимым движением фехтовальщицы Бал в подшаге выбросила вперед правую стопу, подсекла Айше под щиколотку и тут же отдернула ногу назад. Айше полетела кубарем, проехала по плитам, приложилась лицом, вскрикнула.

Служанки вокруг замерли в ужасе, евнух от дальней двери всплеснул руками, бросился на помощь. Бал тоже бросилась к упавшей девушке с рысьей быстротой, как Пардино-Бей.

Айше подняла к ней лицо – недоуменное, обиженное, яростное. Из разбитой щеки начинала сочиться кровь.

– Прости меня за неловкость, госпожа, – запричитала Бал, помогая ей подняться, удерживая ее взгляд и широко раскрывая глаза.

«Узнай меня сразу. Пойми, зачем я здесь. Подыграй. Давай же!»

– Я увидела, что ты споткнулась, и хотела броситься помочь, но я неловкая и не успела. Ты сильно ушиблась, госпожа? Ах, если бы я была быстрее!

Евнух в желтых одеждах добежал до них, поддержал Айше за локоть, оттолкнул Бал в сторону.

– Ты ушиблась, госпожа? Ай-ай, на лице синяк будет. Надо промыть и смазать соком полыни, чтобы сразу кровь разошлась, а то такие синяки долго сходят, можешь целый месяц так проходить.

– То-то будет горе, если меня хоронить с синяком на все лицо придется, – медленно произнесла Айше, отодвигаясь от него. Евнух не выдержал тяжести ее взгляда, отвел глаза.

– Ты, – сказала Айше, подзывая к себе Бал. – Ты давно во дворце? Как зовут тебя?

– Ёзге, госпожа, – поклонилась Джанбал, переводя дух под чадрой. Точно ли все поняла подруга, не выдаст ли ее непродуманным словом?