Гербовый столб - Валерий Степанович Рогов

кубанского казака, и разные другие блага и возможности. Уже с десяток лет Павел пишет какую-то необыкновенную книгу, которую, как говорит, посмеиваясь, обязательно закончит, выйдя на пенсию.

Он — мой старый добрый друг. Иногда мы с ним ссоримся, но ненадолго. Я к нему привязан; наверное, еще потому, что он, безусловно, человек необычный, по крайней мере непредсказуемый, умеющий постоянно удивлять — вы еще об этом узнаете. Подобно мне, он легок на подъем, и мы с ним часто, следуя гоголевскому завету, отправляемся «проездиться по России».

Кстати, не напомнить ли вам, что Николай Васильевич писал о России в «Выбранных местах из переписки с друзьями»? Должен заметить, что это по-настоящему мудрая книга; книга-исповедь, очень русская книга. Она вышла в 1847 году, накануне европейской революции — во Франции, Германии, Австро-Венгрии; была в России не вполне понята, зато наотмашь обругана, особенно неистовым «западником» Виссарионом Белинским. А она, эта книга, до сих пор — столько-то лет спустя! — остается живой, хотя и плохо прочитанной, но ныне, пожалуй, больше нужной России, чем в ту застойную эпоху — охранительного царствования Николая Первого.

Вот, например, что писал наш великий соотечественник в главе XIX, озаглавленной — «Нужно любить Россию»:

«Поблагодарите бога прежде всего за то, что вы русский. Для русского теперь открывается этот путь, и этот путь есть сама Россия. Если только возлюбит русский Россию, возлюбит и все, что ни есть в России»...

«Нет, если вы действительно полюбите Россию, — продолжает Н. В. Гоголь, — у вас пропадет тогда сама собой та близорукая мысль, которая зародилась теперь у многих честных и даже весьма умных людей, то есть будто в теперешнее время они уже ничего не могут сделать для России и будто они ей уже не нужны совсем; напротив, тогда только во всей силе вы почувствуете, что любовь всемогуща и что с ней возможно все сделать. Нет, если вы действительно полюбите Россию, вы будете рваться служить ей; не в губернаторы, но в капитан-исправники пойдете, — последнее место, какое ни отыщется в ней, возьмете, предпочитая... крупицу деятельности...»

Обратите внимание: крупицу деятельности!

В следующей, XX главе — «Нужно проездиться по России», — Гоголь наставляет:

«Чтобы узнать, что такое Россия нынешняя, нужно непременно по ней проездиться самому. Слухам не верьте никаким. Верно только то, что еще никогда не бывало в России такого необыкновенного разнообразия и несходства во мнениях и верованиях всех людей, никогда еще различие образований и воспитанье не оттолкнуло друг от друга всех и не произвело такого разлада во всем. Сквозь все это пронесся дух сплетен, пустых поверхностных выводов, глупейших слухов, односторонних и ничтожных заключений. Все это сбило и спутало до того у каждого мненье о России, что решительно нельзя верить никому. Нужно самому узнавать, нужно проездиться по России...»

Николай Васильевич Гоголь в Авчурине побывал трижды. В его времена это «дворянское гнездо» было очагом духовной культуры. Владели им Полторацкие, те, что были дружны с Карамзиным, Пушкиным, Лермонтовым... Среди других «дворянских гнезд» Авчурино славилось своим местоположением на высоком берегу Оки, откуда открывался удивительный вид, но прежде всего богатой библиотекой. В ней, например, хранились Киевская и Волынская летописи, которые оказались столь необходимы Карамзину для написания «Историй Государства Российского». Здесь же притаенно стоял в «дубовом шкапе» один из немногих уцелевших после сожжения экземпляров радищевского «Путешествия из Петербурга в Москву».

Библиотечный «готический дом», похожий на замок, с огромной верандой для чтения, вознесенной на высоту третьего этажа; с островерхой башней, откуда особенно замечательно наблюдать заокские дали, океанские просторы Русской земли, пока еще держится — совсем рядом с рухнувшей Никольской церковью, но тоже немыслимо обветшал и может развалиться в одночасье.

Уникальные книги в революцию частично погибли, частично бесследно исчезли. О погибшем и доныне помнят: их раскурили в самокрутках местные крестьяне, причем недовольные тем, что «бумага похуже газетной, не так горит, а то и совсем не подожжешь». Подумалось: неужто и летописный пергамент раскуривали?.. А вот уцелевшие, говорят, по приказу Луначарского, который хорошо знал калужские «дворянские гнезда», отбывая здесь ссылку, перевезли в Москву, где они и исчезли. В Калуге никто ничего не знает о судьбе авчуринской библиотеки...

Ныне в Авчурине совхоз. Совхозному начальству, понятно, безразличны и библиотечный «готический дом», а тем более церковь. У него свои заботы — план! Ему не до культуры с религией. Правда, в оные времена (с религией и культурой) в Авчурине было образцовое хозяйство, а в советские — никогда!

Не так давно — уже в перестроечную эпоху — авчуринский совхоз неожиданно прославился. По крайней мере, на всю Калужскую область. Здесь сгорел свинарник. Да не простой свинарник, а золотой: в огне погибло триста элитных свиноматок. Это событие в области до сих пор обсуждается: мясной-то дефицит как был, так и остается.

Сгоревший свинарник находился в самом центре Авчурина. Там он и поныне, только пустой. Прямо напротив памятника Ленину. Да, большая гипсовая фигура вождя стоит в тени старых лип бывшего регулярного парка с вытянутой рукой, указуя на сгоревший свинарник.

Кое-кому почудится в этом издевка. Помилуйте! Хотя, впрочем... Однако, — ведь не моя! Такова реальная картина в сегодняшнем Авчурине — вождь с указующей рукой, направленной на бывшие при Полторацких конюшни, а нынче — на бывший свинарник. Щедринские пассажи и выдумывать не надо: езжайте и смотрите!

Замечу кстати, погибель старинного храма — Никольской церкви — никак не взволновала жителей Авчурина, навербованных кто знает откуда. Сей грустный факт не вызвал гнева и в так называемых культурных кругах Калуги. Повторюсь: о погибели свиней до сих пор вспоминают с гневом, а о рухнувшей церкви — молчок. Ну что ж, выходит, таковы нынешние приоритеты — при всепобедившем материализме: кусок свинины ценится выше храмов.

Понимаю, что кто-то захочет обидеться. Повремените! Не восклицайте патетически: мол, прежде всего надо накормить народ! Надо. Однако — почему он до сих пор не накормлен? Земли не хватает? Техники мало? Людей? Не будем же опять убеждать друг друга, что «погодные условия не благоприятствуют». Или в том, что «техника не та», не такая, как у чехословаков, у англичан, а тем более у американцев. Или: мол, беда — ушли люди со своей земли. Мол, виновата сталинщина, брежневщина. Согласен. Но все-таки мы не голодаем? Правда ведь? Однако жить хотим нормальной жизнью и, как все цивилизованные народы, иметь