Хайноре (СИ) - Миллер Ронни

— Она снова заговорит о наречении, — прошептала ведьма и вдруг замерла.

Валирейн схватилась за брошь.

— Наречении? О боги…

— Помни, — Альма подняла указательный палец. — Госпожа, тебе нужен тот, кого нарекли тебе Древние. Только он!

— Я помню… Высокий, как скала, бурый, как медведь, смотрит серебром…

— Зовётся Хозяином Барбарисовой рощи, — закончила Альма.

— А что если… — начала было Лира, но не решилась договорить. Что если сестра нашла ей другого жениха, совсем не того, кто предсказан ей свыше?..

— Нет, — отрезала Альма, словно взмахом плети. — Тебе предначертано лишь одно и лишь один. И это будет именно он — никаких сомнений.

Ведьма смотрела остро, пригвождая Лиру к сиденью кареты, и мягкие подушки вмиг обратились камнем, леди сжалась под этим взглядом, словно сами Древние смотрели сквозь жёлтые глаза своей жрицы, смотрели и пронизывали тонкими золотыми стрелами. Уверенность Альмы внушала страх и надежду одновременно.

— Но если ж выйдет так, что сестра твоя нашла тебе другого, значит Древние решили испытать тебя, госпожа. Значит тебе придется отстоять свою судьбу.

— Но… — хрипло заговорила Валирейн. — Как я объясню сестре… что я смогу сделать… я ведь…

— Нет, госпожа. Только ты и сможешь это сделать, — уже спокойнее проговорила ведьма, и голос её зазвучал мягче и ласковей, словно бы плеть обернули в шёлковый платок. — Но и я не останусь в стороне…

И правда, Лира не осмелится перечить сестре, не посмеет сказать, что выйдет замуж только за особенного нареченного, у неё просто не хватит сил, сколь невыносимо обидно было это признавать. Но вот Альма… это совсем другое дело. Она найдёт способ избежать неугодного для Древних и Лиры события. Она не первый раз «меняет ход». Как вот недавно, когда леди Карисс заняла место Лиры в кортеже королевы, когда та отправлялась в свое летнее путешествие по прибрежным владениям короны, Бархатной тропе, как этот путь звался испокон веков. Это было очень хорошее место, кортеж прямо за каретой королевы, почти во главе процессии, и эта мерзавка Карисс, змея в атласном корсаже, ох как горевала Лира! Ей бы пришлось ехать за два кортежа от её величества, это было столь же достойное место, но как же унизительно, что Карисс её обогнала! И как только Лира не умоляла сестру похлопотать за неё, ведь старшая Оронца так близка с королём, но все было напрасно. Это глупо, говорила сестра, я не буду тревожить короля бестолковыми просьбами, прими поражение достойно. Лира приняла, проплакала ночь в объятиях Альмы, но потом смиренно все приняла — значит, на то воля Отца, значит, так он её карает за гордыню. А потом леди Карисс нашли на дне старого колодца в королевском саду.

Говорили, она страдала каким-то душевным недугом, говорили, что это была неразделенная любовь, много что говорили. Всё что угодно, лишь бы быстрее перестали говорить. Нельзя портить всем настроение перед отъездом её величества. Валирейн давалась диву, даже ужасалась тому, как быстро все забыли о бедняжке Карисс и даже в сплетнях, кулуарных шепотках не касались её и словом. Они ехали с Альмой в карете по Бархатный тропе, прямо за кортежем королевы, она каждое утро завтракала за её столом, и даже пару раз обмолвилась с её величеством о погоде и чудодейственном морском воздухе. И когда Лира делилась с Альмой тем, как она счастлива и как замечательно чувствует себя близ королевы, ведьма взяла её лицо своей тонкой разрисованной рукой и сказала, заглядывая в глаза:

— Запомни, госпожа, запомни хорошенько, я сделаю для тебя все, даже если мне самой придётся броситься на дно колодца. Ты будешь счастлива. Так хотят Древние.

Только бы Древние не возжелали видеть её сестру на дне колодца, это было бы слишком…

***

Их встретили сухо.

Как обычно, сестра и отец были слишком заняты, чтобы спуститься к младшей дочери со всеми домашними. Это немного кольнуло леди Валирейн — она не видела семью всю весну и пол лета. К тому же, сама королева одаривала её вниманием, куда большим, чем родная сестра. Но зато хотя бы старые слуги были ей рады.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Вам очень на пользу морской воздух, госпожа, вы дивно порозовели, — заключая Лиру в объятия, ласково пропела её бывшая кормилица Сорка.

— Точно как сказано, а. Краше принцессы наша хозяйка, — прошамкал старый садовник. — Сколько их там ужо у короля? Штук десять, хоть на рынке продавай?

Сорка распорядилась поднести обед прямо в покои леди, но Лира отказалась. Она просидела в карете всю поездку, и теперь хотела побыть на свежем воздухе. Пусть, велела, стол накроют в саду, как в детстве.

— Нам не хватает хозяйской заботы, госпожа, — жаловалась кормилица, когда они обходили поместье. — Милорд так редко бывает дома, а ваша сестра и того реже, нам постоянно не достаёт рук, старик Одар едва справляется с садом. Поглядите как он разросся, это же никуда не годится!

Лира участливо кивала, поглядывая в окна особняка. Неужели сестра даже не выглянет?

— Я слыхала, вы, госпожа, отдыхали с самой королевой? Какая честь! Ах, если бы она родила хоть одного принца…

Поместье и правда выглядело немного запущенным, но зато свежего горного воздуха здесь хватало, и даже солнце не казалось таким жестоким, как в низине. Лира вспоминала свои детские игры под сенью этой вот старенький ивы, аромат осенних яблок, настои, которые Сорка варила из местных слив. Все эти красоты поросли сорной травой, но все ещё не утеряли очарования.

— Госпожа, — шёпотом отвлекла её Сорка, — а эта… девица… теперь всегда с вами?

— Альма? — Валирейн оглянулась — ведьма неслышно следовал за ними, по-звериному водя носом. — Да, она заботится обо мне.

— Она, что, будет обедать с вами? Ее место с другими слугами.

— Нет, — отрезала Лира. Кормилица ухаживала за ней, когда умерла матушка, вырастила её, но Валирейн уже не ребёнок, к тому же она здесь госпожа и Сорке лучше об это не забывать. — Альма не слуга. Она будет обедать со мной.

Женщина поджала губы, но кивнула.

— Как вы скажете, госпожа.

Ветер трепал полы шатра, игрался с ажурной скатертью и длинной бахромой горных цветов, которыми Сорка украсила их стол. Обед был скромный, Лира никогда не ела много. Зайчатина в подливе, немного фруктов. Альма, напротив, ела плотно, леди давалась диву, как в её маленькое тело влезает столько еды. Но хуже всего, что она делала это руками, как дикарка, а на приборы даже взгляд не бросала. Лиру это уже не смущало, она привыкла, но другие — нет, поэтому чаще всего леди все же отсылала ведьму обедать со слугами, к тому же Сорка была права, этикет не вынес бы такого кощунства. Но не здесь. Это её дом, не королевский дворец, не поместье какой-нибудь высокой леди, они здесь не гости, а хозяева, поэтому есть могут как им вздумается и с кем вздумается. К тому же наблюдать за тем, с каким лицом Сорка смотрит на Альму, было крайне забавно.

— Это вкусно, — по-свойски заявила ведьма, обращаясь к женщине, — Но добавь туда пряностей, будет лучше.

Сорка чопорно кивнула, и Лира тихо хихикнула в кулак.

— Насколько я помню, — заметила Сорка, — госпожа Оронца с детства страдала страшными кашлями и плохо переносила специи.

— Те времена забрали боги, забрали, пережевали и выплюнули в небытие. Госпожа теперь здорова, — ведьма подмигнула Лире, и та благодарно улыбнусь в ответ.

Но Сорке не понравились слова Альмы, она поглядела на неё подозрительно сузившимися глазами, как когда-то давно глядел на Лиру, если той случалось не слушаться или проказничать.

— Какие такие боги?

— Древние, те, что качали в люльке вашего Отца.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Госпожа!.. — Сорка осенила себя знаменем Всесоздателя, с ужасом посмотрела на Лиру. — Велите ей не говорить так при нас, это богохульство и ересь!

— Боюсь, Сорка, — Валирейн прижала руки к груди, округлила глаза, — я давно уже одержима ересью.

Альма засмеялась, глядя с каким ужасом женщина снова осенила себя знаменем Отца, и Лира тоже не смогла долго сохранять серьёзное лицо. Их смех разносился ветром, звонкий и низкий, птичий и звериный. Сорка фыркнула и суеверно плюнула через локоть, отбросив всякий этикет.